Страница 61 из 84
20
Прошло семь минут.
Напряженная тишина установилась в саду, даже цикады смолкли. Возможно, их напугали выстрелы.
– Ну? – сердито спросил Беллингер. – Теперь они точно ушли. Почему бы нам не спуститься вниз?
– Не стоит торопиться.
– Здесь скверно пахнет. Это дым. Мне здесь не нравится. Я не хочу дышать таким воздухом.
– Уж лучше таким, чем вообще не дышать.
Кажется, до него что-то дошло, но молчать он и не думал.
– Айрон Пайпс, почему у тебя такое дурацкое имя?
– Не знаю.
– Ты слишком прыток для человека, который носит такое имя. Ты непонятен мне. Я бы сказал, что ты темен, Айрон Пайпс.
– Не все ли равно, каков я?
Он помолчал. Потом спросил:
– Кто эти люди?
– Не знаю. Но доверять им нельзя. Иначе можно угодить в тот пресловутый ряд. – Я спохватился.
Я как бы спохватился, но старик проглотил наживку:
– Ряд? – Он, кажется, что-то понял. – Какой ряд? О чем ты, Айрон Пайпс?
– Ну как, вы ведь из знаменитостей. Говорят, вы входите в десятку самых знаменитых людей мира.
– Да ну! – саркастически хмыкнул Беллингер. – Ну и что?
– Я как-то читал в газетах…
– Что ты там мямлишь? – нетерпеливо потребовал Беллингер.
– Ну, я как-то читал в газетах про этих про всех… Ну, про знаменитых… Про какого-то Хана, физик такой… И про Курлена. И про Сола Бертье. И еще там писали про журналистку, которую убили. Я еще удивился, что как знаменитость, так рядом обязательно стрельба. Вот и у вас такое.
– Где ты такое читал? В какой газете?
– Не помню.
– Действительно интересный ряд. – Беллингер смотрел на меня непонимающе. Но я его наконец заинтересовал. – Для простого садовника ты недурно начитан, Айрон Пайпс.
– Я не совсем обычный садовник.
– Теперь я это вижу. – Он помолчал. Потом заявил, впадая в привычные воспоминания: – Сола Бертье я знал. Даже слишком хорошо. Некоторые пишут о нашей дружбе. Это преувеличение, дружбы не было. Дружить с Солом мог только ядовитый паук. Зато Сол много пил. Настоящая скотина, говоря между нами. Его мировоззрение всегда было густо окроплено алкоголем. Не удивился бы, узнав, что с борта яхты его сбросил очередной сожитель.
– Сожитель?
– Можно найти и другие определения, – покосился на меня Беллингер. – У Сола Бертье было много слабостей.
– Для одного человека что-то уж правда много.
– Но у него и талантов было не меньше. Но порядочная скотина! – Он будто мысленно сравнил с кем-то этого Сола Бертье. – Правда, о Бертье пишут много неверного. Я-то его хорошо знал. И Памелу я тоже хорошо знал. Зря она ввязалась во все это. Незачем было ввязываться. Там за милю пахло паленым.
– Вы из той же породы?
Старик усмехнулся и поднял на меня усталые глаза:
– Поэтому ты и включил меня в названный ряд.
Не отрываясь от окон, я кивнул:
– Надеюсь, мои слова вас не обидели?
– Нисколько, Айрон Пайпс. Как ни крути, люди, упомянутые тобой, если уж не достойные, то, во всяком случае, интересные.
– А знаете, как они кончили?
Он коротко ответил:
– Знаю.
– Тогда не вставайте с кресла. – Внимательно вглядываясь в темную листву дубов, окружающих дом, я спросил: – Чем вы так насолили нашим гостям?
– Представления не имею.
Я даже оглянулся. Старик сидел в своей обычной позе: обхватив руками острое колено. В его взгляде читались удовлетворение и самодовольство.
Но спросить о чем-либо я не успел: у ворот виллы ударила автоматная очередь.
21
– Точно у ворот… – сказал я, прислушавшись. – А вот это под южной стеной… А вот это они гранатой сорвали ворота… Вам здорово придется потратиться на ремонт… – И крикнул: – Сидеть!
Винтовочная пуля раскрошила стену прямо над головой приподнявшегося Беллингера. Пыль светлым облачком, как размазанный нимб, повисла над седыми волосами. Я не потерял ни секунды. Это был мой первый выстрел. Я стрелял на звук, на неясное движение в листве, но мы сразу услышали вскрик, а затем треск и глухой удар упавшего на землю тела.
– Ублюдки, – проворчал Беллингер.
– Кого вы имеете в виду?
– Тебя тоже, Айрон Пайпс.
Снизу крикнули:
– Эл!
Я прислушался.
Беллингер мог быть доволен: он наконец узнал мое настоящее имя. Он прямо расцвел от этого. Он получил точное подтверждение того, что я в самом деле ублюдок. А снизу орал разъяренный Берримен:
– Эл, прекрати стрелять!
– Нам можно спуститься? – крикнул я.
– Спускайся! И отдай старика Лотимеру.
Беллингер со странной усмешкой взглянул на меня:
– Этот Лотимер, он тоже садовник?
– Нет, – буркнул я. – Это полицейские вернулись.
Беллингер молча выложил на стол вальтер, и мы сошли на веранду. Я прикрывал старика, положив руку на «магнум», но нужды в том не было. Тощий Лотимер, привычно откозыряв (он пришел в Консультацию из армии), увел старика в машину.
– Поезжай! – крикнул ему Джек и раздраженно обернулся: – Эл, в саду одни трупы.
– Половина из них – твои, – хмыкнул я. – А под дубом?
– Там тоже труп.
Я усмехнулся. Стрелять на звук меня учил Джек.
Все же мы подошли к убитому.
– Влей ему в пасть, Джек.
Берримен поболтал в руке фляжку и возмутился:
– Это же греческий коньяк, Эл! Он много стоит.
– Достало меня все греческое.
Джек выругался и стволом пистолета без церемоний разжал зубы сбитого с дуба крепыша. В карманы мы не стали заглядывать. Идя на задание, такие, как он, документов не берут.
– Он открыл глаза!
Мы наклонились над близнецом.
Он действительно приоткрыл глаза, но они были залиты смертной пеленой, смутным туманом, который уже ничем не разгонишь. Он что-то попытался прошептать. Я приблизил облепленное пластырем ухо к его губам.
– Беллингер…
– Кто тебя послал? Имя?
– Беллингер…
Я выругался.
– Да оставь ты его, Эл. Лучше сам глотни. Не представляю, что мы скажем шефу. Тут одни трупы. – И рассмеялся.
Я удивленно посмотрел на него.
– Шеф страшно злится на меня, – объяснил Берримен. – Неделю назад он спросил, почему я отнес на счет Консультации стоимость сексуального белья для певички из группы «Лайф». И почему, спросил шеф, я оплатил ей поездку в Атлантик-Сити. Я сказал шефу правду. Я сказал, что певичка очаровательна.
Я рассмеялся и подмигнул ему.
P. S.
Я был рад, не увидев шефа.
Доктор Хэссоп бывает холоден, как глыба льда, но контактов с тобой он никогда не теряет. Наверное, это потому, что он жаден до необычного. Есть такие игрушки: сверху тонкие перья или нежный мех, а возьмешь игрушку в руку – под ладонью холодная тяжелая глина. Обожженная, понятно. Не знаю, как к таким игрушкам относятся дети, но мне они не по душе. Наклонив голову, доктор Хэссоп без всякого удовольствия изучал нас с Джеком.
– А шеф? – спросил я.
– Он изучает ваши отчеты. – Годовые кольца морщин на худой шее доктора Хэссопа пришли в движение. – У нас нет рукописи, Эл. У нас нет ни одного живого свидетеля. У нас нет ничего, что помогло бы правильно разобраться в событиях на вилле «Герб города Сол».
– А Беллингер?
– Он знает только то, что знает. – Доктор Хэссоп раздосадованно моргнул. – И я не могу на него давить. Он даже содержание своего романа не помнит. По крайней мере, так утверждает. Черт возьми, мы опять потеряли нить.
– Опять? – удивился Берримен. – Что значит – опять? Мы уже сталкивались с чем-то подобным?
– Конечно. Вспомните Герберта Шеббса. – Доктор Хэссоп досадливо покачал головой. – Вы ведь и Шеббсу позволили умереть.
– А-а-а… – протянул Джек. – Алхимики…
– Ты так произносишь, Джек, будто мы гоняемся за средневековыми сумасшедшими. Разве я не объяснял, что, в сущности, любой человек, активно ищущий смысла в своем существовании, может считать себя алхимиком?