Страница 26 из 84
Малайцы остановились и поманили Пауля.
Краем глаза я отметил, что Шеббс проснулся.
Правда, я уже не верил, что это был Шеббс. Слишком велика была вероятность, что символ философского камня нарисовал он. А детский приют и тюрьма не дают таких знаний.
– Кажется, я на очереди.
Шеббс медлительно, но так просто и определенно кивнул мне, что у меня сжалось сердце. Этот человек в старомодном долгополом пальто явно знал что-то важное, что-то недоступное для меня. И это позволяло ему не нервничать и не торопиться.
– Пауль! К Роджеру!
Я облегченно вздохнул.
Мне не нравился Пауль. Он мог застрелить меня прямо в вагоне. Но я хотел жить. И теперь я еще хотел вытащить отсюда человека в долгополом пальто, кем бы он ни оказался. А если получится иначе… Я искал ключ… Надо оставить какую-то отметку для Берримена… Он поймет… Если, скажем, вот такой нелепый человек, как мой сосед, явится к Берримену, Джек догадается…
Я искал.
Алхимики, описывая Великое деяние, затемняли слова, этим самым густо наполняя их особым скрытым смыслом. Золото – король… Серебро – королева… Сурьма – волк… Зная об этом, иначе смотришь на картинки Василия Валентина. Петуха ест лисица, лисицу пожирает огонь…
Ключ!
Кажется, я нашел.
Выбора у меня все равно не было. Малайцы негромко переговаривались в нескольких шагах от меня. Я слышал: кагат, кабур… Я чувствовал, что времени у меня совсем мало. И хотел успеть.
– Грэсси-Бэй… – шепнул я, наклонясь к соседу. – Знаете этот залив?.. Район не очень известный, но найти его нетрудно, даже в таком городе, как Нью-Йорк… Вилла «Туун»… Легко запомнить, правда?
Мой сосед флегматично кивнул.
– Если меня застрелят… – шепнул я. – Разыщите на берегу Грэсси-Бэй виллу «Туун»… Там будет некто Джек, он встретит вас как друга… Так и называйте его – Джек… Скажите, что видели меня в поезде… Передайте ему, что я нашел… Это очень важно…
– Нашли? – непонимающе повторил мой сосед. – Джек – это ваш брат?
Я кивнул. Никогда ложь не приносила мне такого удовлетворения.
– «Туун»… Вилла… Вас примут как своего…
– Вас пугает этот маленький малаец?
– Да, – опять кивнул я.
– Не думайте о нем. Он скоро умрет.
Я ошарашенно воззрился на Шеббса (если это был он).
И не успел ответить ему, потому что коричневые братцы ловко поставили меня на ноги. Мы шли по проходу мимо заложников, и я не имел возможности обернуться. Незаметно разминал руки, собирал силы. В конце концов, лучше умереть в драке, чем в томительном и бессмысленном ожидании.
Меня ввели в вагон, приспособленный под штаб.
Окна здесь тоже были заклеены газетами. Несколько малайцев, среди них Роджер, сидели на корточках вокруг поставленного на пол полевого телефона, наверное переданного в поезд солдатами.
– Сейчас заложник подойдет к окну и сдернет газету, – сказал Роджер в телефонную трубку.
– Подойди к окну! – крикнул мне Пауль.
– Ну да, я подойду, а снайпер всадит в меня пулю.
– Они предупреждены и не будут стрелять, – нервно вмешался Роджер. – Только делай все не торопясь.
Не веря ни им, ни снайперам снаружи, я медленно подошел к окну и сорвал газетный лист. Утренний свет оказался неярким, я увидел красные осенние деревья, далекую линию гор – голубую, размытую влажной дымкой, и серые фигурки солдат, перебегающие за деревьями.
– Опусти стекло.
Я опустил. И раму не заело, не пришлось ее дергать.
Я знал: снаружи и изнутри вагона на меня направлено множество стволов. Я предпочел бы лежать сейчас в траве за самым толстым деревом.
– Крикни им, что мы настроены серьезно, – приказал Роджер. – И заложников у нас много. Если нам не предоставят того, что мы требуем, через каждый час мы будем расстреливать по заложнику.
Я крикнул.
Меня услышали.
Резкий мужской голос, усиленный мегафоном, подтвердил: меня слышат.
– Я – заложник! – крикнул я. – Нас больше тридцати. Нас начнут расстреливать, если вы не выполните требований. Троих малайцы уже расстреляли. Они угрожают расстреливать нас по одному каждый час.
– Да, да, – из-за моей спины подтвердил Роджер.
– Они настроены очень серьезно! – крикнул я и обернулся к Роджеру: – Это бессмысленно. Если смерть трех человек не заставила власти пойти вам навстречу, почему им не пожертвовать остальными?
Малайцы быстро заговорили.
Я не понимал их птичьего языка.
Я стоял у открытого окна, вдыхал влажный утренний воздух и не без удовлетворения думал, что, если меня все-таки шлепнут, странный человек в долгополом пальто разыщет Джека Берримена. Почему-то я был уверен в этом. Это такой тип людей, которые не терпят невыполненных обещаний. Виллу «Туун» мы держали как раз для таких экстренных случаев. Для приветов от мертвецов. Если Шеббс, или как там его, придет к Джеку и скажет, что он от меня, Джек выбьет из него все, что он знает.
– Убедите малайцев не торопиться, – снова услышал я голос, усиленный мегафоном. – Перевал завалило, его расчищают. Мы уверены, что автобус и все прочее окажутся здесь часа через три.
Я повторил услышанное малайцам.
Они недоверчиво покачали головой. А Роджер приказал:
– Крикни им, чтобы поторопились. Мы не хотим ждать. Нам плевать на перевал. Пусть пришлют вертолет. Крикни им, что через три часа мы расстреляем очередного заложника. Мы устроим тут такую бойню, что ваших солдат и через много лет будут презирать.
Он неудачно привстал, и пуля разнесла поручень над его головой.
– Автобус скоро придет, – сказал я Роджеру. – Все условия будут выполнены. Надо только подождать немного.
7
Будь внимателен к заказчикам, Эл. Если заказчик сомневается в успехе, он будет мешать тебе. Если он не сомневается в успехе, это размагнитит тебя.
(«Таинство Великого деяния») в устном пересказе доктора Хэссопа
…Белые зубы, свежее дыхание – весьма уместная реклама для общества, четвертые сутки находящегося в запертом заминированном вагоне. Малаец Йооп, похожий на обезьяну в берете, сидел в углу и негромко молился. Щебетал негромко, никто ему не мешал. Зато Пауль нервно и злобно скалился, не вступая, впрочем, в пререкания, – люди были слишком измучены. Фермеры, вытащив из-под сиденья плетеную корзину, экономно раздавали заложникам последние сохранившиеся у них яблоки.
Триммер, коротышка с бульдожьей челюстью, сжал виски ладонями:
– Что пользы человеку от всех трудов его?..
Мне послышалось?
– Всему свой час, и время всякому делу…
Нет, мне не послышалось.
– Время родиться, и время умирать…
На какое-то время я отключился, провалившись в тяжелый сон.
К сожалению, и во сне, объятый тревогой, я бродил по каким-то полянам. Там был ручей, перегороженный плотиной, но в бревенчатых хатках, торчащих над водой, жили, кажется, не бобры, а коричневые братцы.
А разбудили меня выстрелы.
Мой медлительный сосед смиренно сидел под взрывным устройством, крепко к нему привязанный. Долгополым пальто он укрывал мерзнущие колени. Осмотревшись, я отметил отсутствие старика, пару часов назад развлекавшего заложников бесконечными рассказами о бобровом штате. Старик, радуясь, все твердил про какую-то реку Брейн (не знаю, где такая течет), о бобровых плотинах. Растягивая гласные, он утверждал, что форель ловится там большая, и показывал при этом руками ее размер.
– Его увели?
– Да, – кивнул мой сосед. – Вы спали.
– Зачем они это делают?
– Вероятно, их требования не удовлетворяются.
Он мог мне не объяснять. Но он объяснил, и я счел это хорошим знаком. Он постоянно сбивал меня с толку. То он действительно был Шеббсом, фотографии которого я прекрасно помнил, то в нем что-то менялось. И в том и в другом случае мне казалось, что он видит меня насквозь. Я лгал ему, и он чувствовал, что я лгу. Он здорово походил на Шеббса, который приличную часть жизни провел в Ливенуорте, и в то же время он не был Шебб сом. Я спокойно мог залезть в его карманы, когда он спал, но что толку в еще одном липовом удостоверении личности? Я не понимал его.