Кровь Драконов (ЛП)

Когда Татс зашагал с ней рядом она попыталась отбросить эти мысли. Это была не ее вина. Она ничего не сделала, но от этого не становилось легче. Когда они прошли через луг, миновали других хранителей и драконов, она попыталась убедить себя, что ей только кажется, что все пялятся на нее.

Кейс, Бокстер, Нортель и Джерд занимались повседневными делами. Они обходили прикованных к земле драконов, проверяли нет ли присосавшихся паразитов около глаз и ушей, и уговаривали драконов разминать крылья. Арбук сотрудничал в своей милой но глупой манере, а Тиндер нетерпеливо расхаживал ожидая, чтобы на него обратили внимание. С тех пор как начал проявляться его лавандовый цвет, он показал себя щеголем, и некоторые хранители посмеивались над его тщеславием. Элис обрабатывала оленьим жиром свежие царапины, которые Кало нанес Балиперу.

Когда драконы будут приведены в порядок, хранители проследят, чтобы каждый дракон, пусть и чисто формально попробовал взлететь. Только после по этого их покормят. На этом настоял Карсон.

Тимара не завидовала их работе. Из всех драконов только Меркор оставался терпеливым когда был голоден. Спит был самым неприятным, грубым существом с отвратительным характером из всех, кого она встречала. Даже Карсон едва мог сладить с ним. Несносная маленькая Фенте, благодарение Са, могла летать, а вот великолепная, зелено-золотая Верас оставалась прикованной к земле и она была так же злопамятна, как и ее хранительница Джерд. Кало, самый крупный из самцов, до смерти хотел летать. Его хранителем был Девви, но сегодня, за многочисленными порезами и царапинами, полученными в схватке с Балипером, ухаживал Бокстер. В схватке, спровоцированной Синтарой. Тимара пошла быстрее. День проведенный за охотой, убийством, и транспортировкой добычи обратно в лагерь, это звучало гораздо лучше, чем день проведенный в разбирательствах с другими хранителями и их драконами.

По крайней мере ей больше не придется разбираться с собственным драконом. Думая о Синтаре она подняла глаза к небу и постаралась не обращать внимания на возникшее чувство заброшенности.

— Тебе ее не хватает? — Тихо спросил Татс.

Ее почти возмутило, что он так легко может ее прочитать. — Да. И она не помогает мне. Иногда она касается моих мыслей, по непонятной мне причине. Внезапно, она в моих мыслях, хвастается, какого огромного медведя убила и как он сражался, но и когтем ее не зацепил. Так было пару дней назад. Или она вдруг показывает мне то, что видит: покрытую снегом вершину горы или отражение города в глубокой реке. Что-то настолько прекрасное, что я задыхаюсь. А потом, как сейчас, она просто исчезает и я даже не чувствую, жива ли она еще.

Она не собиралась рассказывать ему так много. Он сочувственно кивнул, а потом признался: — Я чувствую Фенте постоянно. Это как поток проходящий через мое сознание. Я знаю когда она охотится, когда она ест… как раз как сейчас. Что-то вроде горного козла, ей не нравится вкус его шерсти. — Он нежно улыбнулся причудам своего дракона, а затем он посмотрел на Тимару и его улыбка исчезла. — Прости, я не хотел сыпать соль на твои раны. я не понимаю почему Синтара так плохо с тобой обращается. Она так заносчива, так жестока. Ты хороший хранитель, Тимара. Она всегда хорошо ухожена и накормлена. Ты справляешься лучше чем многие. Я не понимаю, почему она не любит тебя.

Ее чувства видимо отразились на лице и он быстро сказал, — Прости. Я всегда говорю тебе что-то не то, даже когда мне кажется, что я констатирую очевидное. Полагаю я не должен был этого говорить.

— Мне кажется, она любит меня, — сказала Тимара натянуто. — Насколько драконы способны любить своих хранителей. Что ж, может «ценит» более подходящее слово. Я знаю, что ей не нравится когда я ухаживаю за другими драконами.

— Это ревность, а не любовь. — Сказал Татс.

Они опасно приблизились к щекотливому вопросу и Тимара ничего не ответила. Вместо этого она ускорила шаг и двинулась по самой крутой тропе к гребню. — Это самая короткая дорога, — объяснила она, хоть он и не возражал. Я хочу забраться как можно выше и охотиться глядя на оленей сверху. Похоже им сложнее заметить меня когда я нахожусь над ними.

— Похоже на план. — Согласился Татс и какое-то время они были заняты лишь карабканьем.

Она была рада помолчать. Утренний воздух был свеж и день был бы холодным, если бы она не двигалась так много при восхождении. Начался дождь и густые ветки ив частично защищали их. Они добрались до вершины гряды и она повела их против течения реки. Увидев звериную тропу которую еще не исследовала, она двинулась по ней. Не советуясь с Татсом она решила, что если они рассчитывают найти крупную дичь, им нужно пройти дальше чем обычно. Она хотела пройти вдоль хребта, разведывая новые охотничьи территории, как впрочем и принести сегодня домой крупную добычу.

Они молчали с тех пор как начался подъем. Отчасти это было молчание охотников, а отчасти она просто не хотела говорить о сложных вещах. Когда-то молчать с Татсом было комфортно, разделять молчание с другом, с которым не обязательно общаться словами. Ей этого не хватало. Не подумав, она заговорила. — Иногда мне хочется, чтобы мы могли вернуться к тому, что было у нас раньше.

— Раньше чего? — спросил он тихо.

Она подняла одно плечо и обернулась к нему, так как они шли друг за другом по звериной тропе. — До того как мы покинули Трехог. До того как стали хранителями драконов. — До того как он переспал с Джерд. Назад к тому времени, когда романтика и сексуальность были закрыты для нее обычаями Дождевых Чащоб. До того как Татс открыл что желает ее и раздразнил ее чувства к нему. До того как жизнь так глупо запуталась.

Татс не ответил и на короткое время красота дня захватила ее. Свет струился сквозь прорехи в облаках. Черные, мокрые ветви ив образовывали сеть на сером небе. Тут и там, одинокие желтые листья цеплялись за ветки. Под ногами опавшие листья лежали толстым влажным ковром, заглушая их шаги. Ветер стих, он не сможет разнести их запах. Идеальный день для охотников.

— Я уже тогда хотел тебя. В Трехоге. Я просто боялся твоего отца. И был в ужасе из-за твоей матери. А еще не знал как заговорить об этом с тобой. Тогда это было запрещено.

Она прочистила горло. — Видишь, эту развилку и большое дерево над ней? Если мы залезем на него, у нас будет хороший обзор во всех направлениях и хорошая позиция для стрельбы по всему, что появится на этом пути. Много позиций для точного выстрела для каждого из нас, если понадобится.

— Ясно. Хороший план, — коротко сказал он.

Когти помогли ей легко взобраться наверх. Деревья здесь были так непохожи на деревья ее детства, что ей пришлось освоить множество новых приемов. Она зацепилась ногой за ветку и наклонилась, чтобы подать Татсу руку, когда он спросил, — Ты вообще собираешься разговаривать со мной об этом?

Он держал ее за руку и смотрел на нее, а его лицо было всего в нескольких дюймах от ее. Она почти висела вверх ногами и не могла избежать его взгляда. — А это необходимо? — спросила она жалобно.

Он подтянулся и затем поднялся на на дерево так легко, что она заподозрила, что он мог забраться на него сам, с самого начала. Он устроился на ветке немного выше нее, спиной к стволу, лицом в противоположную сторону, так чтобы видеть другую половину тропы. Какое-то время оба они молча готовили луки и прилаживали стрелы. Они засели. День был тихим, в отдалении шумела река. Она слушала перекличку птиц. — Я хочу этого. — сказал Татс, как будто не было этой паузы. — Мне это нужно. — Добавил он мгновение спустя.

— Почему? — спросила она, хоть и знала ответ.

— Потому что я схожу с ума думая об этом. Так что я просто хочу, чтобы ты сказала мне, просто чтобы я знал, даже если ты думаешь, что это ранит меня. Я не буду злиться… ну, я постараюсь не злиться и постараюсь не показать что разозлился если разозлюсь… но я должен знать, Тимара. Почему ты выбрала Рапскаля а не меня?

— Я не выбирала, — и быстро продолжила, до того как он смог спросить о чем-то. — Возможно тебе это покажется бессмысленным. Это и мне кажется бессмысленным, так что я не могу объяснить это тебе. Мне нравится Рапскаль. Ладно, я люблю Рапскаля так же как и тебя. Как мы могли пройти через все что мы пережили вместе и не полюбить друг-друга? Но той ночью дело было не в том, что я чувствую к Рапскалю. Я не остановилась подумать, «а не хочется ли мне больше сделать это с Татсом?» Дело было в том, что я чувствую к себе. К тому чтобы быть собой, неожиданно, это стало тем что я могла бы сделать если бы захотела. И я захотела.