Книга сияния

Действительно, подтвердила Лия, Рохель с самого начала была какой‑то странной, сиротой не из общины, да и на самом деле всего лишь наполовину еврейкой, что и могло объяснять ее низкое поведение. Конечно, это бабушка ее избаловала, испортила, и даже отец Лии, рабби, испытывал к ней определенную слабость. Когда Зеев снова присоединился к отряду, никто не стал распространяться о своих подозрениях. Они вернулись с холмов без Йоселя, однако мужья рассказали обо всем своим женам, те – своим подругам, те – своим мужьям, те – своим друзьям и так далее. Новости передавались у входа в шуль, в лавке у мясника, в пекарне – и даже христиане вскоре обо всем узнали, ибо слухи распространялись подобно стайке шустрых мартышек, прыгающих с дерева на дерево. Вскоре вся Прага болтала о том, что Йосель и Рохель сбежали вместе. Только Перл и Йегуда наотрез отказывались об этом говорить. А Зеев, верный супруг, попросту не желал верить злонамеренной и пагубной сплетне.

Евреи хоронили своих мертвецов и искали Рохель. А бабочки в замке уже не летали так радостно и привольно, как раньше. Это просто жара, убеждал себя Келли и рассчитывая, что через несколько дней все станет как прежде. Однако вскоре Ди обнаружил первую мертвую бабочку. Крылья несчастной были аккуратно сложены на тельце, словно смерть стала для нее всего лишь отдыхом от полета. Ди быстро подобрал бабочку и спрятал ее в рукав своего камзола, всем своим видом показывая, что нагнулся лишь затем, чтобы внимательно изучить цветочные лепестки. Алхимик никоим образом не желал суетиться и выказывать волнение. С нарочитой неспешностью, напевая себе под нос какую‑то английскую песенку, он выбрался из‑под сеток и, невозмутимый, покинул зал Владислава. Сохраняя выдержку, Ди пересек внутренний двор и направился к лаборатории, делая вид, что наслаждается роскошью ясного солнечного дня.

В лаборатории, как обычно, работа шла полным ходом. Молодые парнишки поддерживали огонь в печи, другие качали мехи, помощники перемешивали содержимое дымящихся сосудов, псы носились в клетках‑колесах, вращая их и приводя в движение блоки. Ибо император, несмотря на все заверения алхимиков о том, что ему необходимо выпить эликсир лишь раз, потребовал от них такое количество эликсира, что его хватило бы на целую вечность. Казалось, он собирается принимать его каждое утро, так сказать, для рывка его принимать, словно эликсир должен был обеспечивать его вечную жизнь в манере тонизирующего напитка. И в данный момент главный помощник разливал эликсир по бутылкам посредством воронки с вложенной туда марлей. Келли, вылитый маг в своем мрачном облачении и нарочито невозмутимый, склонялся над огромным томом – трудом мистика пятнадцатого столетия Пико делла Мирандолы, который предсказывал будущее посредством сновидений и верил в сивилл.

– Послушай, Эдвард, – ровным голосом произнес Ди, не выказывая ни малейшей толики беспокойства, – не сходишь со мной в аптеку?

– А почему бы тебе кого‑нибудь из мальчиков не послать?

– Мне требуется твой мудрый совет по поводу одного весьма специфического вещества.

– Ну, ладно, – вздохнул Келли. – Идем в аптеку.

Ди размеренными шагами стал спускаться по лестнице.

– Восхитительное чтение, – сказал Келли. – Этот Мирандола. Представляешь, он умер в тридцать один год. Какая жалость, что ему нашего эликсира не перепало.

– Очень может быть, что не он один умрет столь безвременно. – Оглянувшись на стражников, чьей задачей было повсюду за ними следовать, Ди добавил чуть громче необходимого: – А мы очень неплохо продвигаемся с партиями нашего эликсира, не так ли, мастер Келли?

– В Юденштадте сейчас большие похороны, – пробормотал один из стражников. – Майзель погиб.

– Майзель погиб? – Келли схватил Ди за руку.

– А тот здоровяк, он убежал с женой сапожника, – добавил другой стражник.

Келли пристально посмотрел на своего друга. А Ди приложил палец к губам.

Аптека состояла из двух помещений. Одно из них целиком, от пола до потолка, было обставлено шкафами с выдвижными ящичками, облицованными фарфором, на которых золотыми буквами были написаны названия веществ. В передней части комнаты тянулся длинный дубовый прилавок. В следующем помещении располагалась лаборатория аптекаря, где он держал свои разнообразные ступки и пестики, небольшую печь и множество горшочков, подвешенных над жаровнями. На шестах под потолком сушились связки трав.

– Мы подождем снаружи, – сообщил Ди один из стражников.

Ди перекинулся парой слов с аптекарем, после чего тот сказал, что ему необходимо удалиться в другую комнату, чтобы истолочь нужное вещество в мелкий порошок, после чего он вернется.

– Прекрасный денек, не правда ли? – заметил аптекарь.

– Чудесный, просто чудесный.

– Я скоро вернусь.

– Пожалуйста, не торопитесь, – по‑дружески отозвался Ди.

Как только аптекарь вышел из комнаты, Келли прошептал:

– Йосель сбежал, Майзель погиб. Что происходит?

– Это еще далеко не все, мой дорогой Эдвард. Сегодня сдохла первая бабочка.

– Господи, Джон. Но ведь это означает, что скоро наши головы лягут на плаху.

– Спокойно, Эдвард.

– Спокойно? Спокойно? – Келли весь кипел. Он уже чувствовал, как его голова катится с деревянного помоста. В голове у него было такое ощущение, как будто она вот‑вот скатится с его плеч. Алхимик взглянул на шипастого иглобрюха, которого аптекарь повесил над прилавком, а затем попытался найти себе неподвижную точку, чтобы умерить головокружение. Избрав наконец в качестве такой точки одного из стражников, что стояли в дверях, он торопливо отвернулся.

– Мне нужно выпить, – сказал он Ди, чувствуя, как время, подобно двум ставням, закрывается прямо у него перед носом.

– Выпивка затуманит твой разум, Эдвард.

– Зато она утешит мое сердце, Джон. – Келли с необычайной яркостью припомнил, как ему отрезали уши, словно бы снова пережил ту мучительную боль. Его тогда поставили в самую середину городской площади. Его отец, наблюдавший за процессом, позднее заявил: «Так тебе и надо». Келли больше никогда с ним не виделся.

– Ну вот, господа… – Аптекарь вернулся к прилавку и вручил алхимикам небольшой тканевый мешочек, затянутый шнурком. – Теперь все ваши проблемы с крысами решены.

– На счет императора, – бросил Ди, и они с Келли вышли из аптеки.

– Как в горле пересохло! – Келли оглянулся на стражников. – А у вас? Жаркий денек.

– Верно, – откликнулся один из стражников.

– В самую точку, – согласился другой.

– И вы, должно быть, взопрели в ваших ливреях, – Келли презирал мундиры, как бы они ни выглядели.

– Взопрели.

– Страсть как взопрели.

Келли бросил в сторону Ди быстрый взгляд.

И все четверо направились к «Золотому волу». Уже в девять утра там было полно завсегдатаев – лудильщиков, странствующих музыкантов, кукловодов, торговцев вразнос с повешенными на шеи коробами, которые они то и дело открывали, демонстрируя свой товар – ряды иголок и ниток, шелковые ленты для дам, покоящиеся на красном бархате. Также в трактире, разумеется, были Карел, Кеплер, Браге и Йепп.

– Присоединяйтесь, – предложил Карел.

– Хау нау? – приветствовал алхимиков Кеплер на собственном английском диалекте.

– Плохо хау нау, – отозвался Келли. – Хуже не бывает.

– Эдвард, – предостерег друга Ди.

– Ах… шучу, – поправился Келли. – Мир – вообще замечательное местечко, я так его обожаю. Просто до смерти.

– Да, Майзель погиб, а Йосель пропал, – Кеплер склонился над пивной кружкой. Браге тем временем наслаждался легким ранним завтраком – колбасками с жареным луком, жаркое из телячьей ноги, приготовленной с листьями земляники и посыпанной листьями щавеля и цикорием‑эндивием… И, разумеется, несколькими кружками славного пива.

– Это еще не все… – начал было Келли, но умолк, получив тычок локтем от своего друга.

– Насчет Юденштадта. Весьма прискорбно, – подхватил Ди.

– Наши охранники, – представил их спутников Келли. Вопрос заключался в том, как от них избавиться.