Страница 105 из 159
Юноша склонил голову перед святыней синто и помолился за отца и мать на небесах и за сестренку Джесс на другом конце земли. Ласковые волны подхватили его слова и унесли куда-то вдаль.
Неторопливо пройдя вдоль берега, друзья повели лошадей назад в Тоба.
— Спасибо, — сказал Джек. На душе у него было спокойно и радостно.
— Мне казалось, ты скучаешь по океану, — тепло улыбнулась Акико.
Джек кивнул. Рассвет помог ему по-новому взглянуть на мир и разобраться в себе. В его жилах течет кровь моряка, а отныне — еще и самурая.
На пригорке над прозрачной бухтой Акико остановилась и поднесла руку ко лбу.
— Что с тобой? — забеспокоился Джек.
— Ничего… голова слегка закружилась. Наверное, от морского воздуха.
— Ты еще не вполне здорова. Отдохни, — предложил Джек и, привязав коней к дереву, сел рядом с подругой на краю мыса.
— Поразительно, что ты тогда вообще выжила. — Ниндзя, которого Глаз Дракона натравил на Джека, едва не убил Акико. Сам Докуган Рю в это время похищал журнал. Ниндзя вонзил Акико в шею отравленную булавку, и она упала замертво. Казалось, девочка обречена.
Но Акико обладала необъяснимыми и загадочными способностями. Как ей удалось так грациозно и ловко взлететь на вершину клена за рисунком? Как она так долго простояла под водопадом во время Круга трех? Джек решил, что настало время спросить.
— Когда ты лежала без сознания, сэнсэй Ямада и сэнсэй Кано говорили о докудзюцу.Сказали, что тебя кто-то приучал к ядам и поэтому ты не умерла.
Акико подняла камешек и бросила вниз, задумчиво провожая его взглядом.
— Все гораздо проще, — возразила она. — Мне везет на такие приключения. Помнишь, когда мы познакомились, я вместе с аманыряла за жемчугом? Меня постоянно жалили медузы, а однажды укусила смертельно ядовитая рыба-собака, и я еле выздоровела. Отсюда и привычка к ядам.
Хотя объяснение показалось Джеку логичным, оставались другие загадки.
— А как же… — Он не успел договорить. Акико вскочила на ноги и начала расстегивать оби. Японские женщины никогда не снимают пояс прилюдно, но Акико презирала условности. Она происходила из рода самураев, и нырять с ама считалось ниже ее достоинства. Однажды девушка созналась Джеку, что ее манит свобода океана. Только там можно уйти от строгости и упорядоченности японского образа жизни.
— Хочу искупаться. — Акико перехватила взгляд Джека и засмеялась. — Не подглядывать!
Она сняла верхнюю часть кимоно и жестом велела Джеку отвернуться, а потом, закрепив концы нижней рубашки, прыгнула в воду.
Джек подбежал к краю мыса: никого, только круги на воде. В глубине мелькнула еле заметная тень. Не знай Джек, кто там, он бы поклялся, что видит русалку.
Акико все не было, и он уже начал волноваться. Наконец на другом конце бухты возникла мокрая и блестящая, как у морского котика, голова. Девушка подплыла к берегу и поманила Джека к себе. Отвязав коней, он повел их по тропинке вниз.
Когда он подошел к берегу, Акико уже почти обсохла. Джек подал ей кимоно, отвернулся и стал терпеливо ждать, пока она оденется.
— Можешь смотреть.
Акико протянула руку: на ее ладони лежала большая овальная раковина.
— Устрица. Сидела под скалой на дне бухты. — Акико передала находку другу. — Глянь, вдруг там жемчужина!
Джек попробовал поддеть створку кинжалом убитого ниндзя. Танто соскочил и поранил ему палец. Джек поскорее спрятал проклятое оружие, пока оно не натворило бед, и открыл раковину. Акико ахнула от изумления. Внутри оказалась сверкающая черная жемчужина цвета ее глаз.
— Это огромная редкость, — взволнованно прошептала девушка. — Такого совершенного черного жемчуга я никогда не видела.
Джек протянул ей жемчужину.
— Нет, — возразила Акико, накрывая его пальцами драгоценную находку. — Возьми себе. В подарок.
Джек хотел поблагодарить подругу, но потерял дар речи.
— Ах, вот вы где! — закричал охранник-самурай Така-сан, спускаясь к берегу на своем коне. — Немедленно домой! С минуты на минуту прибудет Масамото-сама.
8. Бусидо
— Самурай, запятнавший свою честь, должен совершить сэппуку! — прогремел мощный голос Масамото.
Глава семьи сидел на возвышении в гостиной дома Хироко. Казалось, лицо его дымится, словно вулкан. Прошло два месяца, а гнев Масамото к приемному сыну бушевал с прежней силой. Шрам на левой щеке налился кровью, янтарные глаза неистово пылали.
Джек со страхом смотрел на опекуна. Хотя Акико рассказывала ему, что такое сэппуку, от ужаса перед яростью Масамото у него все вылетело из головы. Помнилось только, что это очень плохо. Джек вопросительно взглянул на Акико, но она застыла в глубоком поклоне рядом с Ямато.
— Сэппуку — это ритуальное самоубийство, — объявил Масамото, видя замешательство юноши. — В Пути воина считается проявлением мужества, когда побежденный или опозоренный самурай лишает себя жизни. Этот поступок смывает все грехи и позволяет сохранить доброе имя.
Джек все понял. Он безнадежно обесчестил себя. Не рассказал Масамото об отцовской тетради, а значит, нарушил кодекс бусидо— семь добродетелей самурая: Справедливость, Мужество, Доброту, Уважение, Честность, Благородство и Верность. Из-за обмана Джек лишился доверия опекуна и, хуже того, опорочил свое имя.
И он пренебрег священным долгом самурая — служить своему господину. Спрятав тетрадь в замке даймё Такатоми, куда в конце концов проник Глаз Дракона, Джек рисковал жизнью даймё — человека, которого Масамото обязан защищать.
Внезапно Масамото вынул вакидзаси.Клинок сверкнул на свету, словно напоминая о своем предназначении.
— Сэппуку — крайне мучительный и неприглядный способ умереть. Сначала ты вспарываешь себе живот…
Джек содрогнулся. Недаром его предупреждал отец Люций, ныне покойный иезуитский священник, который учил его японскому: «Сделай шаг в сторону — и Масамото тебя на кусочки изрубит».
Так и есть: Джек оступился, и теперь его ждет расплата.
Все достижения в учебе, все стремления были напрасны. Он никогда больше не увидит сестренку. Ему суждено умереть в Японии.
— …а в момент агонии тебе отрубают голову!
— Они не виноваты! — выпалил Джек, внезапно вспомнив о судьбе друзей. Неужели их тоже заставят совершить сэппуку? — Прошу вас, не наказывайте их за мою ошибку. Они поклялись молчать. Я сам спрятал тетрадь. Акико и Ямато невиновны!
— Отрадно видеть твою преданность друзьям, Джек-кун, но решение принято.
— Позвольте мне уйти. — Джек кланялся все ниже, пока не распростерся на полу. — И больше никогда не докучать вам.
— Нельзя, — холодно возразил Масамото. — Ты прекрасно понимаешь, что путешествовать одному опасно. Мы оба знаем: Докуган Рю мечтает тебя убить — и на то есть причина. А главное, я твой опекун и отвечаю за тебя до совершеннолетия. Ты не можешь уйти, потому что должен вернуться в школу.
— П-простите? — Джек изумленно поднял голову.
Самурай широко улыбался. Даже шрам на его левой щеке сморщился и стал менее заметным.
— Я немного пошутил, Джек-кун. — Масамото издал короткий смешок и вложил меч в ножны. — Тебе не придется совершать сэппуку, и я не отсеку тебе голову. Не так уж ты и бесчестен.
— Разве я не нарушил кодекс бусидо?! — воскликнул Джек. Юмор наставника показался ему чересчур мрачным.
— Ты много чего натворил, но никогда не отступал от бусидо.
Масамото вновь уселся на возвышении, взял со столика чашку и отхлебнул ароматного сэнча.
— За вас просил сэнсэй Ямада. Действительно, ваши поступки, пусть и необдуманные, были продиктованы глубоким уважением ко мне. Вы проявили бесконечную преданность и с честью противостояли опасному врагу.
— Мы и правда вернемся в школу? — почтительно спросил Ямато, в поклоне касаясь татамиголовой.
— Конечно, вернетесь! — Масамото сердито посмотрел на сына. — Я хотел всем показать, что вы наказаны как следует, ведь такие проступки нельзя спускать с рук. Вы подвергли опасности жизнь даймё Такатоми и заслужили временное исключение. На самом деле за это полагается куда более серьезная кара.