Последний оплот

Когда автобус резко остановился возле отеля, Чиун вышел через заднюю дверь, а Римо стал проталкиваться через толпу американских подростков в дорогих джинсах и с рюкзачками за спиной, пожилых парочек, пытающихся отыскать свои исторические корни за две недели отпуска, и японских туристов, поглядывавших на швейцарские часы и щелкавших немецкими фотоаппаратами все, что только шевелилось.

Римо поставил сундуки на тротуар перед отелем «Шератон». В этот момент за спиной Чиуна выросло трое улыбающихся людей.

— Привет, привет, мистер Римо! Добро пожаловать в Израиль! — сказал один из них.

— Да, да, мистер Римо, — сказал другой, протягивая руку, — мы рады видеть вас и вашего партнера, — я хотел сказать, коллегу, мистера Чиуна...

— Нам в американском консульстве велели встретить вас, — сказал третий, — и отвезти вас и мистера Чиуна к консулу.

— Да, да, — сказал первый. — За углом ждет машина, так что милости прошу.

— Вот именно, — сказал второй. — Так что, пожалуйста, джентльмены, вон туда...

Римо не шелохнулся. Он посмотрел на третьего и спросил:

— А вы что молчите? Кажется, теперь ваша очередь?

Троица продолжала улыбаться, но глаза их беспокойно постреливали по сторонам. Это были смуглолицые курчавые ребята в ярких гавайских рубашках и мешковатых черных в полоску костюмах.

— Нам надо поторапливаться! — воскликнул третий. — Американский посол ждет!

— Прошу в машину, — сказал первый.

— Вот там, за углом, — сказал второй.

— А мои сундуки? — осведомился Чиун.

Снова взгляды троицы заметались в недоумении. Римо возвел свои очи к небу.

— Да, да, — сказал третий. — О них, разумеется, должным образом позаботятся.

— Ну что ж, — сказал Римо, — если о сундуках должным образом позаботятся и если нас ждет то ли посол, то ли консул, то нам как-то не к лицу отказываться, верно?

— Да, да, конечно, истинная правда, — загомонили хором все трое, подталкивая Римо и Чиуна в направлении машины, которая, по их словам, стояла за углом.

— Не знаю, не знаю, — сказал Чиун. — Эти люди не собираются заниматься моими сундуками, а потому мы не обязаны следовать за ними.

— Тс! — шепнул Римо. — Так даже лучше. Мы сможем узнать от этих ребят, кто стоит за всеми этими убийствами. К тому же мне не хотелось бы, чтобы они открыли пальбу среди толпы.

— Эти люди ничего не знают, — сказал Чиун. — Поговори с ними — и у тебя будет три мертвеца. А если ты потеряешь мои сундуки, у тебя будет вечный комплекс вины.

— Ну и что прикажешь делать? — осведомился Римо, но Чиун сложил руки на груди и губы его упрямо сжались.

За их спинами троица перебрасывалась какими-то оживленными репликами, и Римо спросил:

— Ребята, вы вроде как говорите не на иврите. Вы что, арабы?

— Нет, — сказал первый.

— Нет, нет, — быстро отозвались второй и третий.

— Хо-хо-хо! — сказали они все трое хором.

— Мы из Перу, — сообщил первый.

— Да, да, мы перуйцы, — подтвердил третий.

Римо посмотрел на Чиуна и скорчил презрительную гримасу.

— Они перуйцы, Чиун, — сказал он.

— А ты болван, — отозвался кореец.

— А на каком языке говорят в Перу? — мягко осведомился Римо.

— Пришельцы — на испанском. Коренное население — на одном из индейских диалектов.

— А эти лопочут на каком наречии?

— На арабском. Они как раз решают, как они станут нас убивать. — Он помолчал, прислушиваясь к разговору троицы, затем крикнул: — Эй, хватит! Погодите!

Трое разом замолчали. Чиун выдал короткую пулеметную очередь по-арабски.

— Что ты сказал им? — поинтересовался Римо.

— Мне надоело сносить оскорбления, поэтому я позволил себе немножко пооскорблять их.

— И что теперь?

— Они же признались, что хотели убить нас.

— Ну?

— Они назвали нас двумя американцами. Я же дал им знать, что ты действительно американец, что видно по твоей уродливости, лени, глупости и неспособности научиться дисциплине. Я же, напротив, — кореец. Разумное существо. Вот, собственно, и все, что я им сообщил.

— Потрясающе, Чиун!

— Я тоже так думаю.

— Теперь им никогда не сообразить, какие у нас с тобой имеются планы на их счет.

— Это не моя проблема. Главное — защитить представителей моей нации от необоснованных оскорблений существ, изъясняющихся на каком-то птичьем языке.

Трое «перуйцев» между тем попятились назад, извлекая из-за пазух пистолеты. Римо выбросил вперед левую ногу, и самый рослый полетел кубарем по мостовой, а пистолет покатился в другую сторону.

Двое других «перуйцев», разинув рты, уставились на худощавого американца, выпустив из поля зрения на какую-то долю секунды Чиуна. Это их и сгубило. Когда эта самая доля секунды закончилась, они обнаружили, что валяются в пыли, уткнувшись носом в землю.

— Просто ужасно, — заметил Чиун, — что пожилой человек, решивший спокойно попутешествовать, сталкивается на своем пути с жуткими опасностями. Мне некогда развлекаться с тобой, Римо, я должен вернуться к моим сундукам. Эти ужасные люди, понятия не имеющие о том, что такое собственность, меня сильно расстроили, скажу тебе откровенно.

Чиун повернул к отелю, а Римо подошел к «перуйцам». Один из них как раз поднимался на ноги. В руке у него был пистолет. Он торжествующе осклабился, прицелился в кротко улыбающегося Римо, но, когда грянул выстрел, перед его рубашки превратился в огромное кровавое пятно и он рухнул на землю, проклиная по-арабски судьбу и неверных богов.

Двое его соратников поднимались на ноги. Но Римо отпихнул ногой подальше их оружие и заставил одного из оппонентов полететь верх тормашками. Он счел его главарем, так как пиджак сидел на том почти впору.

Подобрав один из пистолетов, Римо поднес его ко рту поверженного противника.

— Что ты сделал с Рахмудом? Ты ведь был в пяти футах от него, а он прямо-таки взорвался.

— Это я буду спрашивать, а ты отвечать, — перебил его Римо Он ткнул стволом пистолета в зубы противнику и сказал: — Имя, будьте добры!

Человек почувствовал во рту холодную сталь и увидел выражение глаз Римо. Он заговорил невнятно, потому как сильно мешал пистолетный ствол:

— Афмуд-акабар-шуман-розали.

— Понял тебя, Аф, — сказал Римо. — Национальность.

Ахмед Акбар Шаман Разули увидел, что его сообщник встал и оказался за спиной у Римо. В руках у него была бутылка с отбитым дном, которую он подобрал с земли.

— Я уже говорил, — пробормотал Ахмед. — Мы из Перу.

— Неправильный ответ, — прокомментировал Римо.

Не оборачиваясь и не меняя положения, он ударил ногой наступавшего со спины. Бутылка вылетела у того из рук и мягко шлепнулась в пыль. За ней с куда более тяжким стуком приземлился нападавший и больше не шелохнулся.

Ахмед Разули посмотрел на своих мертвых товарищей, потом на человека, который, похоже, умел видеть затылком, и быстро и угодливо заговорил:

— Я ливанец! Счастлив приветствовать вас в Израиле, этом плавильном котле Ближнего Востока. Я буду счастлив ответить на все ваши вопросы.

— То-то, — сказал Римо. — Кто вас послал?

— Никто. Мы просто обыкновенные воры и решили облапошить пару американских туристов — Тут он вспомнил про Чиуна и быстро поправился: — Одного американца и одного человека из Кореи.

— Последний шанс, — напомнил Римо — Кто вас послал?

Тут Ахмеду явился Аллах. Последний был на редкость похож на Мохаммеда Али. Он сказал Ахмеду:

На вопрос американца готовь ответ,

Или отправишься на тот свет.

Советую все ему рассказать,

Если не хочешь, дружок, умирать.

Ахмед как раз собирался поделиться с Римо своим чудесным видением, как с ним случилась беда.

Глаза его вылетели из орбит, щеки вздулись, а нижняя челюсть отвисла. Но это бы еще ничего, если бы левое ухо, шевелюра и подбородок не улетели в неизвестном направлении.

Римо посмотрел на труп Ахмеда, затем повернулся и увидел женщину в форме цвета хаки.