Демид. Пенталогия

– Не знаю.

– Тю, дурной! ‑ Мужик покачал головой. ‑ То ж Кыив!

– Киев? ‑ Я озадаченно почесал в затылке. А что, неплохо! По крайней мере, не Антарктида и не Новая Гвинея. ‑ Значит, так, мужички‑боровички. Быстренько отдавайте мне мой нож и считайте, что я вас простил.

– Я кий такий нож? ‑ Бомж недоуменно развел руками.

Очень мне не хотелось дотрагиваться до него ‑ уж больно вонюч он был. Но все же пришлось. Я схватил наглухо застегнутый ватник за грудки, приподнял мужичка и повесил его воротником на ржавый арматурный прут, торчавший из опоры моста. Мужик онемел от такого невежливого обращения с собственной драгоценной персоной. Молча висел и боялся шевелить руками и ногами.

– Сейчас ты будешь боксерской грушей, ‑ заявил я. ‑ Буду колбасить тебя, пока не выбью всю вонь. Или давайте мой нож.

Трое остальных тут же налетели на меня. Они вооружились палками, но это не принесло им военного успеха. Я уложил всех их носами в мусор и битое стекло.

– Ну, где нож? В последний раз спрашиваю, ‑ сказал я, занося руку для удара.

– Вон у того, ‑ прохрипел висячий бомж. ‑ У Сашки.

– Который тут Сашка? ‑ громко спросил я. ‑ Сашка, быстро встань и иди сюда.

Сашка вскочил на ноги и, прихрамывая, подбежал ко мне.

– Руки подними! ‑ скомандовал я.

Он поднял руки. Боже мой, как от него тащило гнилью! Задыхаясь от смрада, я обыскал карманы его фиолетовой болоньевой куртки и нашел свой драгоценный кинжал. Нож Джаншаха.

Слава Богу, никто из этих придурков не успел порезаться им. Представляю, какой сюрприз для Госпожи Дум мог бы тогда получиться ‑ грязный киевский бомж в кристально чистом и обновленном Светлом Мире. Впрочем, Лурдес вряд ли стала бы долго церемониться с ним. Убила бы его в два счета. Для Лурдес ‑ такой, какой она теперь стала, ‑ человеческая жизнь стоила немного.

– Все. Hasta luego, cerdos[Прощайте, свиньи (исп.).], ‑ буркнул я. ‑ Счастливо оставаться, мушкетеры вторсырья.

– Эй, а как же я! ‑ жалобно крикнул повешенный бомж на чистом русском языке. ‑ Ты ж меня сымешь, товарищ, или как?

– Сам свалишься, ‑ сказал я. В тот же миг как по заказу воротник ватника с треском оторвался и мужичок рухнул в кучу полуразложившейся свеклы.

Я ухмыльнулся, покачал головой и пошел своей дорогой.

* * *

Я догадывался, что эти бродяги собирались делить между собой. Мои сияющие одежды. В кожаной безрукавке с начищенными металлическими пластинами и зелено‑полосатых, почти что женских лосинах с поножами, в серебряном поясе и.красных ботинках с длинными загнутыми вверх носами выглядел я, мягко скажем, экзотично. Меня можно было бы принять за артиста из фильма про средневековье, если бы не удушливый помоечный запах, разгоняющий прохожих на десять метров вокруг.

Я брел по улице и раздумывал, стоит ли мне ограбить какой‑нибудь магазин, чтобы обзавестись небольшим количеством украинской валюты на первоочередные расходы. Но я не успел дозреть до криминального решения, потому что меня остановил первый же попавшийся милиционер (или полицейский? Не знаю, как уж там они называются на Украине).

Служитель закона остановил меня и четко произнес какие‑то украинские слова, слегка морщась от моей вони.

– Простьите, ‑ пробормотал я, придав своему лицу некоторое подобие западноевропейской улыбки. ‑ Я нье говорит украиньски. Я ньемного говорит рюсски. Soy Espanol, amigo mio [Я ‑ испанец, дружище (исп.).].

– Эспаньол? ‑ Милиционер подозрительно осмотрел меня с головы до ног. ‑ Испанец, что ли? Иностранец, да?

– Да, да! ‑ Я радостно закачал головой. ‑ Испаньес!

– Ваши документы, пожалуйста.

– Ньет! No tengo! [Не имеется (исп.).] Ньет документы! Все пропало! Мьеня били и крали! Мнье нужен помошш. Пожалюс‑та! Посольство!

– Посольство? ‑ Милиционер снова сморщился. ‑ Сейчас разберемся. ‑ Он приложил к уху портативную рацию. ‑ Серега! У меня тут какой‑то бомж‑иностранец объявился. Посольство требует. Подгони свою машину на улицу Перша Травня, забери его. Что ‑ в мою машину? Не повезу я его. Я ж тебе говорю ‑ бомж натуральный! Всю тачку мне провоняет. Это по твоей части.

– Куда вы менья везти? ‑ забеспокоился я. ‑ Я есть Мигель Гомес, soy el ciudadano de Espana! [Я гражданин Испании (исп.).] Посольство! Посольство!

– Сейчас будет тебе посольство! ‑ сердито сказал мент. ‑ Стой тут и не дергайся. Значит, так. Если ты иностранец ‑ позвонят в консульство или куда там надо, поднимут документы, и твои за тобой приедут. Испанцы ‑ они люди богатые, они о своих заботятся. Только знаешь… Я таких вот «иностранцев» из подворотни каждую неделю встречаю. Все по‑русски с акцентом болтают. А потом оказывается ‑ бомжи, да еще с претензиями. Всякие бывшие артисты, министры, писатели, доктора наук, президенты сопредельных государств… Достали вы уже, шизофреники.

Меня привели в ментовку, записали кое‑какие показания и усадили в «обезьянник» до выяснения обстоятельств. За решеткой, кроме меня, находился еще хмурый и небритый тип явно уголовной внешности. Он поинтересовался, нет ли у меня сигарет, я ответил, что не курю, на этом наше общение и закончилось. Я уселся у стены и стал терпеливо ждать, когда за мной приедет посол Испании на Украине.

Интересно, а что должно было произойти на самом деле дальше? Я сообщил офицеру свое имя и фамилию, свой адрес и домашний телефон в Испании, продиктовал даже номер своего испанского водительского удостоверения, который помнил наизусть. Дал номер Диего Чжана и настойчиво попросил в случае затруднений звонить именно по этому телефону. Всего этого было не так уж и мало. Существовала только одна, но большая проблема. Я еще не был гражданином Испании. Я имел вид на жительство в Испании и, стало быть, номинально пока еще был гражданином Российской Федерации. И я подозревал, что к ободранному и бомжеватому гражданину России, оказавшемуся на Украине без денег и документов, отнесутся совсем не так, как к гражданину Испании.

Я просидел в кутузке весь день и всю ночь. Несколько раз я обращался к дежурному ‑ не звонил ли насчет меня сеньор посол? Дежурный отвечал, что сеньор посол не звонил. Я просил позвонить по международному телефону: «Только одьин разговор, сеньор, я обьязательно отдам дьенги потом, juro!»[ Клянусь! (исп.)] ‑ но мне, само собой, отказали.

Тоскливо мне как‑то было. Я лежал на шконке, положив руки за голову, смотрел в потолок и размышлял. Жаль, что Демид погиб. Он бы обязательно как‑нибудь узнал, что я попал в беду, и выручил меня. Он был молодцом, Демид. Зря я там, в Кларвельте, бочку на него катил.

Всех жалко. И Демида, и Вана, и Тома. Но, конечно, больше всех я тосковал по Цзян. По милой Анютке.

Почти невыносимо было думать, что я никогда больше не увижу ее милое лицо. Не поцелую ее.

Вальдес, конечно, был выдающимся негодяем. Если бы он добился своего, заставил Лурдес свернуть Кларвельт и попал в наш мир со способностями демоника, он натворил бы здесь больших дел. Я мог понять арабов, организовавших нашу экспедицию для уничтожения Вальдеса. Обидно было только, что нас так подставили. Мне повезло. Как всегда, повезло. Мне достался нож Джаншаха ‑ я воспользовался единственным ключом в Средний Мир и вернулся домой. Почти домой. Остальных же просто убили.

Нас подставили по полной программе. Чувствовал же я, что вся эта история ‑ большой обман! Кто нас обманул? Да все! И Вальдес, и арабы. Но больше всех ‑ эта сучка Лурдес! Я жалел, что поцеловал ее на прощание. Надо было плюнуть в ее красивое холеное лицо. Это было бы лучшим способом прощания с ней.

Нож Джаншаха, зажатый в моей руке, перенесся в Средний Мир вместе со мной. Это было еше одним непредвиденным осложнением ситуации. Выкинуть его я не мог, приходилось разгуливать с холодным оружием. Естественно, кинжал менты у меня немедленно конфисковали. Я заявил, что это не простое оружие, а антикварный предмет искусства. Что нож сей стоит огромных денег и они должны положить его в сейф, а когда господин посол приедет за мной, отдать его лично мне… Кажется, речь моя звучала не слишком убедительно. Где сейчас находился этот опасный артефакт?