Огненный Крест (ЛП)

И все же в тот момент, когда она проходила мимо него, она была Сорчей. И это имя означало не только “Клэр”, но и свет.

Он глубоко и удовлетворенно вздохнул.

Он почувствовал внезапный голод и по пище, и по ней, но не спешил входить в дом. Определенные виды голода сладостны сами по себе, предвкушение доставляет столь же острое удовольствие, как и удовлетворение.

Раздался топот копыт и зазвучали голоса - наконец, прибыли остальные. Ему вдруг страстно захотелось удержать дольше свое мирное одиночество, но поздно, через несколько секунд он попал в хаос - взволнованные крики пронзительных детских голосов, зов усталых матерей, приветствия вновь прибывших людей, суматоха разгрузки, необходимость напоить и накормить лошадей и мулов … и все же посреди этого столпотворения он двигался так, словно все еще был один, спокойный и умиротворенный, в лучах заходящего солнца. Он вернулся домой.

Уже наступила темнота, когда все было улажено, маленькие дикие Чизхолмы собраны и отправлены на ужин, все животные накормлены и устроены на ночь. Он пошел следом за Джефом Чизхолмом к дому, но задержался на мгновение во дворе.

Он стоял, рассеяно потирая руки от холода, и восхищался видом своего поместья. Крепкий сарай и аккуратные навесы, хорошо огороженные, загоны для скота и лошадей, опрятный заборчик вокруг огорода Клэр, чтобы не пускать туда оленей. Дом белел в ранней темноте, словно доброжелательный дух, охраняющий хребет. Свет струился из каждого окна и каждой двери, и звуки смеха доносились до него.

Он ощутил движение в темноте и, развернувшись, увидел дочь, которая несла ведро свеженадоенного молока. Она остановилась рядом с ним, глядя на дом.

- Хорошо быть дома, да? - произнесла она тихо.

- Да, - сказал он, - да.

Они посмотрели друг на друга, улыбаясь. Потом она наклонилась вперед, внимательно всматриваясь в него. Она развернула его так, чтобы свет из окна падал на него, и слегка нахмурилась.

- Что это? - спросила она и что-то сбила щелчком с его плеча. Глянцевый алый лист упал на землю. Она приподняла брови при виде его. - Ты должен пойти и помыться, па, - сказала она. - На тебе был ядовитый плющ.

- Ты должна была сказать мне, сассенах, - Джейми с негодованием посмотрел на стол возле окна, куда я поставила стакан с букетиком. Яркая краснота ядовитого плюща пылала даже в полумраке спальни, освещаемой светом от камина и одной свечой. - И ты могла бы выбросить эту дрянь. Хочешь подразнить меня, да?

- Ничего подобного, - ответила я, улыбаясь, вешая передник на колышек и берясь за шнуровку платья. - Если бы я сказала тебе, ты бы отобрал его. А это единственный букет, который ты мне когда-либо дарил. И я не уверена, что получу от тебя еще один, так что я хочу сохранить его.

Он фыркнул и сел на кровать, чтобы снять чулки. Его кафтан, галстук и рубашка уже были сняты, и свет от камина мерцал на его плечах. Он почесал внутреннюю сторону запястья, хотя я сказала ему, что чувство жжения носит психосоматический характер, никаких признаков сыпи не наблюдалось.

- У тебя никогда не было сыпи от ядовитого плюща, - заметила я. - Хотя ты должен был время от времени на него попадать, учитывая сколько времени ты проводишь в лесу и поле. Я думаю, у тебя к нему иммунитет. У некоторых людей так бывает.

- О, да? - он выглядел заинтересованным, хотя продолжал чесаться. - Это также, как ты и Брианна не можете заболеть?

- Почти, но по другой причине, - я сняла бледно-зеленое платье из домотканого полотна, сильно обтрепанное после недельного путешествия, и со вздохом облегчения освободилась от корсета.

Я встала, чтобы проверить воду в кастрюле, которую я поставила греться на горячие угли. Некоторых из прибывшихnbsp; мы отправили переночевать к Фергюсу и Марсали, к Роджеру и Бри, но все равно кухня, мой медкабинет и кабинет Джейми были полны гостей, которые улеглись спать прямо на полу. Я не собиралась ложиться спать, не смыв с себя грязь путешествия, но я также не собиралась делать из этого публичное зрелище.

Поверхность воды дрожала от жара, крошечные пузырьки прилепились к стенкам кастрюли. Я сунула в нее палец для проверки, вода была восхитительно горячая. Вылив немного воды в тазик, я поставила кастрюлю снова на угли.

- Мы не совсем неуязвимы, - предупредила я его. - Некоторые болезни, например, оспа, нам совершенно не страшны. Роджер, Бри и я привиты против нее, и иммунитет постоянный. Другими болезнями, такими как холера и тиф, мы, скорее всего, не заболеем, но прививки против них не дают постоянной защиты, она со временем ослабевает.

Я нагнулась к груде седельных сумок, которые он принес и свалил возле двери. Один из пациентов дал мне настоящую губку, завезенную из Индии, в оплату за извлечение гнилого зуба. Подходящая вещь для быстрой помывки.

- А такая болезнь, как у Лиззи, малярия …

- Я думал, ты ее вылечила, - прервал меня Джейми, нахмурившись.

Я печально покачала головой.

- Нет, она всегда у нее будет, бедняжка. Я только могу попытаться уменьшить ее симптомы и сделать так, чтобы она реже проявлялась. Она у нее в крови, видишь ли.

Он стянул ремешок, которым были связаны его волосы, и встряхнул рыжими кудрями, отчего они встали дыбом вокруг его головы, словно грива льва.

- Совсем непонятно, - возразил он, поднимаясь, чтобы развязать брюки. - Ты говорила, что если у человека была корь, и если он выживет, то не сможет заболеть ею снова, потому что она у него в крови. И я не могу заразиться ветрянкой или корью, потому что болел ими в детстве, и они находятся у меня в крови.

- Ну, это не совсем то же самое, - сказала я довольно неубедительно. Мысль попытаться объяснить различие между активным, пассивным и приобретенным иммунитетами, об антителах и паразитарных инфекциях совершенно не прельщала меня после долгой поездки верхом на лошади.

Я опустила губку в тазик, позволила ей впитать воду, потом отжала, наслаждаясь ее губчатой шелковистой структурой. Тонкие струйки песка выплыли из пор и опустились на дно. Губка стала мягкой, впитав воду, но с одного края я могла все еще чувствовать твердое место.

- Насчет лошадей…

Джейми выглядел немного удивленным.

- Мы говорим о лошадях?

- Нет, но я подумала, - я махнула рукой, игнорируя несущественное различие. - Что ты собираешься делать с Гидеоном?

- О, - Джейми спустил брюки на пол и потянулся. - Думаю, я не стану его стрелять. Он довольно хороший конь. Для начала я его охолощу. Это может его немного успокоить.

- Охолостишь? О, ты имеешь в виду, кастрируешь? Да, вероятно, это поможет, хотя кажется немного кардинальным, - я поколебалась, потом неохотно произнесла. - Хочешь, чтобы я сделала это?

Он изумленно уставился на меня, потом рассмеялся.

- Нет, сассенах, я не думаю, что холостить жеребца в восемнадцать ладоней(2) ростом - это работа для женщины, хирург она или нет. Для этого не требуется деликатного обращения, да?

Я была рада услышать это. Я надавила на твердое место в губке, и из большой поры внезапно появилась крошечная раковина. Она опустилась на дно, красивая миниатюрная спираль нежного розовато-фиолетового цвета.

- О, смотри, - восхищенно произнесла я.

- Какая красивая маленькая вещица, - Джейми нагнулся через мое плечо и осторожно потыкал раковину большим указательным пальцем. - Как она попала в губку, интересно?

- Думаю, что губка съела ее по ошибке.

- Съела? - рыжая бровь высоко приподнялась.

- Губки - это животные, - объяснила я, - или точнее говоря, они состоят из одного желудка. Они всасывают воду и поглощает все съедобное, что в ней есть.

- А вот почему Бри называет малыша маленькой губкой. Он тоже так делает, - он улыбнулся при воспоминании о маленьком Джемми.

- Действительно, дети так делают.

Я села и спустила рубашку с плеч, позволив одежде упасть до талии. Огонь нагрел комнату, но воздух был все еще холодным, и кожа на груди и руках покрылась пупырышками.