Огненный Крест (ЛП)

- Нет, - сказала она тихо, - но это будет.

- Не сейчас, - снова сказал он.

Лист бумаги с проклятым приказом был благополучно спрятан в седельной сумке. Скоро ему придется иметь с ним дело, но сегодня ночью он притвориться, что его там нет. Одна последняя ночь мира с его женой в его объятиях, в окружении его семьи.

Еще тень возле огня. Еще оклик часового, еще один, прошедший чрез врата предательства.

- А они неправы? - небольшой наклон ее головы в сторону палатки. - Те, кто собираются предать своих знакомых?

- Да, - сказал он спустя мгновение. - Они тоже неправы.

Толпа могла править, но только каждый человек по-отдельности платит за то, что было совершено. Частью такой цены была утрата доверия, вражда соседа с соседом, боязнь петли, сжимающейся до тех пор, пока не оставалось места для милосердия или прощения.

Начался дождь, легкие брызги по тенту превратились в регулярную барабанную дробь, и воздух наполнился потоками воды. Это была зимняя гроза, молнии не освещали небо и не высвечивали невидимые горы.

Он тесно прижал Клэр, положив свободную руку на ее живот. Она вздохнула со слабым звуком боли и устроилась поудобнее, прижавшись задом к его животу и бедрам, словно яйцо в чашке. И когда она расслабилась, он почувствовал, что растворение началось, это странное слияние их плоти.

Сначала это случалось только тогда, когда он брал ее, и только в конце акта. Потом все раньше и раньше, пока ее руки, касающиеся его, стали и приглашением, и завершением, неизбежным слиянием, предложенным и принятым. Время от времени он, внезапно охваченный страхом потерять себя, сопротивлялся этому чувству, только чтобы убедиться, что он может. Он полагал это предательской страстью, наподобие той, которая охватывает толпу мужчин, связывая их в бессмысленной ярости.

Теперь он считал, что он был не прав. В Библии говорится “Да будут двое одной плотью, и что Бог сочетал, того человек да не разделяет”.

Однажды он пережил такое разделение, он не сможет пережить его снова и остаться живым. Часовые подняли тент над костром, защищая его от дождя. Огонь колебался, когда ветер задувал на него дождь, освещая белую ткань вспышками, отчего та, словно пульсировала. Он не боялся умереть с нею от огня или от чего-нибудь еще, но боялся жить без нее.

Ветер изменил направление, принеся слабый звук смеха от маленькой палатки, где спали молодожены - или не спали. Он улыбнулся, услышав его. Он мог только надеяться, что его дочь найдет такую же радость в браке, как и он.

- Что ты будешь делать? - тихо спросила Клэр, стук дождя почти заглушил ее слова.

- То, что должен.

Это был совсем не ответ, но единственный, который он мог дать.

Ничего нет за пределами этого круга, сказал он себе. Шотландия потеряна, колонии двигались в будущее, к тому, что он мог смутно вообразить из рассказов Брианны. Единственной реальностью была женщина, которую он держал в своих объятиях, его дети и внуки, его арендаторы и слуги - они были даром, который дал ему Бог, чтобы содержать и защищать.

Склон горы лежал темный и тихий, но он мог чувствовать их вокруг себя, тех, кто доверил ему свою безопасность. И если Бог даровал ему их доверие, то Он, конечно, дарует ему и силу, чтобы оправдать его.

Он стал возбуждаться от ее близости, его вставший член оказался в неудобной ловушке. Он хотел ее, желал на протяжении многих дней, но потребность отступала перед суматохой сбора. Глухая боль в его яйцах была отражением того, что - как он полагал - было болью в ее матке.

Иногда он брал ее во время месячных, когда их нужда была так велика, что они не могли ждать. Он находил это грязным и тревожащим, но в то же время захватывающим, и испытывал потом легкое чувство стыда, хотя и не совсем неприятное. Сейчас, конечно, было не место и не время для этого, но воспоминание о других временах и других местах заставило его отодвинуться от нее, чтобы не побеспокоить ее физическим выражением своих мыслей.

Все же, то, что он чувствовал сейчас, не было вожделением - то есть, было не совсем вожделением. И это даже не было потребностью в ее компании, в близости ее души. Он желал накрыть ее своим телом, обладать ее, потому что если он сделает это, то может представить себе, что она в безопасности. Закрыв ее, соединившись с ней в одно тело, он мог бы защитить ее. Или так он чувствовал, даже зная, насколько бессмысленным было это чувство.

Его тело непроизвольно напряглось от этой мысли. Клэр шевельнулась и протянула назад руку. Она положила ее на его бедро и, помедлив мгновение, медленно провела ею выше в сонном вопросе.

Он наклонил голову и прижался губами к ее уху, спонтанно произнеся то, о чем думал.

- Ничто не сможет навредить тебе, пока я дышу, nighean do

- Я знаю, - сказала она. Ее члены медленно расслабились, дыхание стало легким, а живот под его ладонью мягким, и она скользнула в сон. Ее рука все еще оставалась на его бедре, закрывая его. Он лежал напряженный и бодрствующий еще долго после того, как сторожевой огонь был затушен дождем.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Призыв вождя

18

НЕТ МЕСТА ЛУЧШЕ ДОМА

Гидеон выбросил голову, как змея, нацелившись на ногу едущего впереди всадника.

- Не балуй! - Джейми вывернул голову гнедого прежде, чем тот смог укусить. - Сукин сын! - пробормотал он негромко. Джорди Чизхолм, не понимающий, что едва избежал зубов Гидеона, удивленно повернул голову. Джейми улыбнулся ему и с извиняющимся видом коснулся своей фетровой шляпы, посылая жеребца мимо длинноногого мула Чизхолма.

Джейми немилосердно пинал Гидеона по ребрам, ведя его мимо медленно ползущего каравана на такой скорости, чтобы у жеребца не было времени кусаться, лягаться и топтать бегающих ребятишек, а также доставлять ему иные неприятности. За время недельного путешествия он хорошо узнал привычки проклятого животного. Брианну и Марсали, ехавших в середине каравана, он перегнал на относительно небольшой скорости, но к тому времени, когда он догнал Клэр и Роджера в голове колонны, он двигался так быстро, что едва успел приподнять шляпу, приветствуя их.

- Mhic dhiobhail(1), - пробормотал он, снова нахлобучивая шляпу и пригибаясь к лошадиной шее. - Слишком резвый, да? Посмотрим, как долго ты выдержишь.

Он резко развернул коня влево от дороги и пустил его вниз по склону, топча высохшую траву и ломая безлистные ветки кизила, которые при этом трещали, как пистолетные выстрелы. Что нужно этому семикратному сукину сыну, так это ровная местность, чтобы Джейми мог хорошенько погонять подлеца и вытрясти из него всю дурь. Учитывая, что ровного места нет вокруг на расстоянии двадцати пяти миль, задача Джейми предстояла трудная.

Он намотал поводья на руку, щелкнул языком и врезал каблуками по бокам коня, и они, как выстрел из пушки, помчались вниз по склону, заросшему кустарником.

Гидеон был огромным, упитанным и быстрым жеребцом, вот почему Джейми купил его. Он был также тугоуздым и злым, вот почему стоил недорого. Хотя все равно больше, чем Джейми мог себе легко позволить.

Когда они пересекли небольшой ручей, перескочили через упавшее дерево и поскакали вверх по почти вертикальному склону, заросшему порослью дуба и хурмы, Джейми уже думал, не совершил ли он самоубийство, сделав эту покупку. Это была его последняя осознанная мысль, прежде чем Гидеон бросился вбок, ударив ногу Джейми о ствол дерева, и, вскидывая зад, помчался по противоположному склону холма в густой кустарник, распугивая выводки перепелов, с шумом вылетающих из-под его огромных плоских копыт.

Через полчаса бешеной скачки, уклонений от низких ветвей, ручьев со скользким дном, множества пересеченных холмов, которые Джейми не успевал считать, Гидеон стал, если не послушным, то, по крайней мере, более управляемым. Джейми промок до бедер, набил синяки, кровь текла из полдюжины царапин, и он дышал также тяжело, как лошадь. Однако он все еще был в седле и все еще управлял.