Страница 63 из 73
Бронуин старалась скрыть отвращение к этому человеку. Хорошо, что она теперь знает: не все англичане такие, как он. Многие были такими же храбрыми, отважными и великодушными людьми, как муж и его братья. К таким мужчинам женщине прислониться не стыдно. А этот… цепляется за женщину.
Как только они достигли материка, где стояли оседланные лошади, Роджер облегченно вздохнул. Но они не могли говорить, пока не покинут земли Макэрронов. Бронуин обогнула долину по морскому волнолому. Ночь была темной, и она шла, руководствуясь скорее инстинктом и памятью, чем зрением.
Ближе к утру они остановились на гребне, считавшемся границей ее земель. Она остановила лошадь, давая возможность Роджеру немного отдохнуть.
— Устали, леди Бронуин? — дрожащим голосом спросил он, спешившись и, очевидно, посчитав, что выдержал страшное испытание.
— Не пора ли ехать дальше? Мы не слишком далеко от Лейренстона, — уговаривала она. — Когда мои люди…
Но тут она осеклась, не в силах поверить собственным глазам. Роджер Чатворт одним быстрым, ловким движением выхватил из седельной сумки тяжелый боевой топор и ударил им Рэба. Пес, смотревший в эту минуту на свою хозяйку, не успел уклониться от предательского удара.
Бронуин мгновенно слетела с седла и бросилась на колени перед упавшей собакой. Даже в темноте можно было видеть ужасную рану в боку Рэба.
— Рэб? — с трудом выдавила она. Пес едва шевельнул головой.
— Он мертв, — безжалостно бросил Роджер. — А теперь вставай!
Бронуин, вскочив, повернулась к нему.
— Ты! — крикнула она, но не стала тратить энергию на слова. В следующую секунду она уже налетела на Роджера с ножом в руке, целясь в горло негодяя.
Не ожидая такого, он сначала пошатнулся под ее тяжестью. Лезвие кинжала вонзилось в плечо, чуть не попав в шею. Он вцепился в ее волосы и оттянул голову как раз в тот момент, когда она ударила его коленом в пах. Роджер снова пошатнулся и упал, увлекая ее за собой. Но Бронуин извернулась и впилась в него зубами, стискивая ненавистную плоть все ожесточеннее, пока он не выпустил ее. Освободившись, она вновь набросилась на него с ножом.
Но к сожалению, промахнулась, потому что четыре пары рук оттащили ее от Роджера.
— Где это вы болтались? — рявкнул тот. — Еще минута, и было бы слишком поздно!
Бронуин глянула на растянувшегося на земле пса и подняла голову.
— Керсти ничего не передавала тебе, верно?
Роджер провел рукой по ране, из которой уже капала кровь.
— Плевать мне на всех чертовых шотландских дикарей! Воображаешь, что я стану исполнять поручения грязной крепостной? Или ты забыла, что я граф?
— Забыла, — медленно протянула Бронуин. — Забыла, кто ты такой. Забыла, что ты способен ударить человека в спину.
Это были последние слова, которые она успела сказать за этот вечер и несколько последующих дней, потому что кулак Роджера едва не врезался в ее челюсть.
К счастью, она успела чуть отвернуть голову, так что удар пришелся в щеку, и она не получила ни одного перелома. Но тем не менее удар был так силен, что она свалилась на землю в глубоком обмороке.
Очнувшись, она не сразу поняла, где находится, голова раскалывалась от свирепой боли, никогда не испытанной доселе, а в мыслях царил полный разброд. Тело надсадно ныло, а губы не двигались. Бесплодно попытавшись вспомнить, что с ней, она вновь погрузилась в небытие.
Очнувшись снова, Бронуин почувствовала себя лучше. Полежала несколько минут и сообразила, что у нее во рту кляп. Руки и ноги тоже были туго связаны.
Прислушавшись, она поняла, что лежит в повозке на груде соломы. Стояла ночь, Бронуин, должно быть, провела без сознания целый день. Временами ей хотелось плакать от невозможности пошевелиться. Веревки врезались в кожу, горло пересохло и распухло.
— Она пришла в себя, — сказал кто-то.
Повозка остановилась, и Роджер Чатворт нагнулся над ней:
— Я дам тебе воды, если поклянешься, что не будешь кричать. Мы в лесу, так что тебя все равно никто не услышит. Но я хочу получить твое слово.
Шея Бронуин так затекла, что она едва могла ею двигать. Но она кивнула.
Роджер поднял ее и вынул кляп.
Такого божественного облегчения Бронуин еще в жизни не чувствовала. Она потерла челюсти и поморщилась, когда коснулась синяка, оставленного кулаком Роджера.
— Бери, — нетерпеливо бросил он, сунув ей кружку с водой. — Мы не можем торчать здесь всю ночь!
Бронуин жадно припала к воде.
— Куда ты меня везешь? — прохрипела она.
Роджер вырвал у нее кружку.
— Это Монтгомери может терпеть твою наглость, но от меня такого не дождешься! Сообщу тебе, когда сочту нужным.
И прежде чем она отвела взгляд от полупустой кружки, Роджер схватил ее за волосы, снова сунул в рот кляп и толкнул ее на солому.
Весь следующий день Бронуин продремала. Роджер навалил сверху мешки из-под муки, чтобы спрятать ее. От неподвижности и недостатка воздуха у нее кружилась голова. Мысли путались, и она никак не могла думать связно.
Дважды ее снимали с повозки, давали еду и воду и на несколько минут оставляли одну.
На третью ночь повозка остановилась. Мешки скинули на землю, и ее грубо подняли с соломы. Холодный ночной воздух ударил в лицо, словно ее бросили в ледяную воду.
— Ведите ее наверх, — велел Роджер, — и заприте в восточной комнате.
Незнакомый человек почти нежно поднял обмякшую Бронуин.
— Развязать ее?
— Валяй! Пусть орет, сколько ей вздумается. Все равно никто не услышит.
Бронуин не открывала глаз и повисла на нем мертвым грузом. Но старалась не терять сознания. Принялась считать от одного до десяти, вспомнила имена всех детей Тэма и их возраст. К тому времени, когда незнакомец положил ее на постель, она уже вовсю размышляла о побеге. Необходимо скрыться именно сейчас, пока в замке царит суматоха по случаю приезда хозяина.
Но как трудно было оставаться неподвижной и безжизненной, пока неизвестный осторожно развязывал ей ноги. Она старалась не двигать щиколотками. Сосредоточилась на ступнях, стараясь не замечать тысячи болезненных игл, вонзавшихся в запястья.
Последним вынули кляп. Она сжала губы и попыталась языком увлажнить небо. И продолжала лежать неподвижно, пока человек касался ее волос и щеки. Зато мысли лихорадочно метались. Она проклинала дерзкие прикосновения, но по крайней мере это дало ей время немного прийти в себя, и кровь снова спокойно потекла по жилам.
— Некоторые люди получают все, — завистливо вздохнул незнакомец, прежде чем встать с кровати.
Бронуин ждала, пока не услышала шаги. Оставалось надеяться, что он наконец уходит. Чуть приоткрыв глаза, она увидела, что он переминается у двери. Бронуин слегка повернула голову и увидела кувшин на столике у кровати. Она с трудом дотянулась до кувшина, схватила его и швырнула в противоположную стену. Оловянная посудина с грохотом покатилась по полу. Человек повернулся и поспешил на шум. Не успел он опомниться, как Бронуин сорвалась с кровати и метнулась к двери. Правда, щиколотка один раз подвернулась, но она, не оглядываясь, продолжала бежать. Схватилась за ручку, распахнула дверь, захлопнула и задвинула тяжелый засов. Ее тюремщик заколотил в дверь, но массивные дубовые доски заглушали звуки.
Услышав шаги, она едва успела скользнуть в нишу темного окна, прежде чем увидела Роджера Чатворта. Тот остановился у двери, послушал стуки и неразборчивые вопли, довольно улыбнулся и направился к лестнице.
Бронуин позволила себе всего несколько секунд отдыха, чтобы успокоить колотившееся сердце и впервые за это время растереть ноющие щиколотки и запястья. Осторожно растирая больную щеку, она крадучись вышла из тени и последовала за Роджером. Тот спустился вниз, повернул налево и вошел в комнату. Бронуин остановилась в тени у полуоткрытой двери. Отсюда было прекрасно видно происходившее в комнате. На столе, окруженном четырьмя стульями, горела толстая свеча.
За столом, в профиль к Бронуин, сидела прекрасная незнакомка в блестящем, переливающемся платье из атласа в фиолетово-зеленую полоску. Тонкие черты ее лица были идеальны, от крохотного ротика до голубых миндалевидных глаз.