Страница 119 из 135
— Общественно опасное деяние, посягающее на личность и права граждан, — ответил он без насмешки.
— Посягающее на личность и права… Не расплывчато ли?
— Почему же? Суть преступления ясна.
— А последствия? Положение жертвы?
— Мы говорим о потерпевшем. Это лицо, которому причинен моральный, физический или имущественный вред.
— Спасибо за науку.
— Не иронизируй. Ты не представляешь, какой дефицит у нас юридических знаний, самых азов. Но будем считать, что ты теоретическую подготовку прошел. От меня ждешь практики?
— Судя по теории, тебе здесь делать нечего.
— Чудак. Думаешь, я ищу возможность благовидно уклониться? Я‑то первый неладное почуял, еще с выключенным телефоном, понимаешь?
— Ну, здесь я связи не вижу.
Вопреки ожиданию, он согласился.
— И я. К сожалению.
— Почему?
— Потому что она может обнаружиться неожиданно, а к неожиданностям лучше быть готовым заранее. Однако к конкретной ситуации. Все, как в жизни, а не в кино. В кино важное за кадром долго не удержишь, а в жизни можно. Но пойдем шаг за шагом. Главное, что произошло с Полиной Антоновной? Я тебя понимаю. Я сам вижу, что она человек на прочном фундаменте, не из тех, кого легко с позиции сдвинуть можно. И вдруг капитуляция. Можно это слово применить?
— Такое у меня впечатление.
— А причина — загадка. И открывать она не хочет. Почему? Связано прежде всего с Еленой. Ты обратил внимание на такое противоречие: старуха не скрывает доброго к ней отношения, а с другой стороны, именно ее пустить к себе не хотела. Елену, а не малоприятного Вадима. Обратил?
— Еще бы!
— Почему? Что на поверхности? Напрашивается и подсказано? Отношения с Сергеем. "Бес в ребро"? Согласен, бывает. Полина Антоновна не знала?
— Это исключено.
— Уверен?
— Абсолютно.
— Ну, не горячись. Сам‑то о Сергее и Наталье не знал. Но я с тобой согласен. Очень маловероятно, что было такое ей неизвестно. У женщин глаз совсем другой, чем у двадцатилетнего недоросля. Я тебя не обидел?
— Будем считать, что я стерпел.
— Молодец. За это я поддержу твою уверенность. Но все‑таки. Предположим сначала, что не знала. Конечно, разочарование в Лене, различные эмоции, но где же правда?
— Да я ж тебе говорил…
— Говорил. Я прокручиваю известное. Неизвестное‑то неизвестно.
Усмехнулись оба.
— Нет, Коля, это не вундерваффе, Полину Антоновну такой сплетней не свалить. Да и Вадим, поверь мне, не тот тип, чтобы так уж себя в грязь втаптывать.
Я допил кофе и поставил чашку на блюдце. Мазин смотрел на меня иронично.
— Испытываешь некоторое разочарование в профессионале? Что поделаешь? Планету в нашем деле на кончике пера не откроешь. Искать приходится. И есть, между прочим, простые способы поиска. Вот что я тебе предложу. Поговори с Леной.
Конечно, такая мысль мне и самому приходила в голову. Но слишком трудно даются мне подобного рода разговоры. И опыт знакомства и первого общения с Леной не воодушевлял. Так я и сказал Мазину.
Он вздохнул только.
— Понимаю тебя, а жаль… Но есть еще один вариант.
Я обрадовался тому, что он не настаивает. Между прочим, в этот момент мы оба как‑то позабыли, что в прихожей у него дожидается мой собранный в путь чемодан.
— Говори. Если подойдет, я охотно.
— Наталья, — сказал он одним словом.
— Ну!.. Однако… Не ожидал.
— Да я и сам только что придумал. Но резон вижу.
— Я‑то и знал ее мало.
— Но она нашего поколения человек. О чем поговорить, у вас найдется.
— Она может всего и не знать.
— Допускаю. Но что‑то знает. Может быть, не сенсационное, но…
Я не дал ему договорить, поспешил с репликой:
— Какие в этой истории сенсации!
— Не торопись с оценками. — Мазин предостерегающе приподнял руку. Сенсации потом. А пока обыкновенный доверительный разговор.
— Я, Игорь, и предлога к нему не вижу.
— Смерть Сергея предлог достаточный. Плюс чувства пожилого человека, заглянувшего в родные края. Короче, для начала хватит с избытком.
Так он думал, а мне разговор с Наташей по–прежнему виделся смутно.
— И все‑таки хотелось бы задачу свою представлять четче.
— Да о чем ты! Заехал на пару дней в родной город. Обычно. А события необычные. Попал на похороны друга. Неожиданно познакомился с дочкой. Дневник попал в руки. Вот и к ним в городок заехал. Может быть, и по другим делам. Но Наташу не повидать уже не смог. Это же естественно. Стопроцентная "легенда" и правда, между прочим. Дальше все пойдет само по себе. Женщины любят вспоминать молодые годы, а поклонников особенно. Сиди и слушай. Так или иначе мостик с нынешним днем возникнет. И о Лене речь пойдет, и о ее муже.
— Если в самом общем плане, что толку?
— Самый общий тоже на частности опирается. Иногда непредвиденные, но любопытные.
— Например?
— Все внимательно слушай, чтобы потом мне передать так же обстоятельно, как сегодня рассказывал.
Последняя фраза была приятной.
— Послушай, Игорь! Это для меня важно. Когда я говорил, я не намешал лишнего? У меня было ощущение, что я нагромождаю незначительные подробности…
— Нет, нет! Наоборот. Две из незначительных, как ты выразился, деталей меня весьма заинтерсовали.
— Какие? Ты можешь сказать?
— Пожалуйста. Первая. Полина Антоновна не хотела, чтобы ты обращался ко мне за помощью. — "Угораздило же меня… Подвела врожденная скрупулезность. Еще подумает о старухе Бог знает что…$1 — Ну, это так понятно по–человечески. Ты в ее глазах фигура, а собственные заботы мелочь. Она человек очень скромный.
— Предположим, — кивнул Мазин без особой уверенности. — Однако тебе запомнился ее отказ.
— Я старался не упустить ничего.
— И правильно сделал. Давай, я налью еще кофе.
Я провел ладонью по пиджаку.
— Хватит, пожалуй. Сердце… Лучше вторую деталь.
— Ну, если ты бережешь сердце, то вторая деталь… Впрочем, это не совсем связано.
— Что?
— Вторая деталь и то, что тебя, возможно, взволнует. Деталь такая: почему Перепахин открестился, как ты выразился, от Михаила. Ведь он знал его?
— Меньше, чем меня или Сергея, но знал.
— Почему же?
— У меня одно объяснение…
— Пьяный бред.
— Да, он здорово перебрал.
— Здорово?
Мазин смотрел очень серьезно, а я не мог понять этого повышенного интереса к степени опьянения Женьки Перепахина.
— Ну, если хочешь, в стельку, в дрезину или как там еще… Да ну его… Что ты сказать‑то хотел? Волнующее.
— Да о нем же. Перепахине. Как тебе показалось, он в своем состоянии мог что‑нибудь волнующее совершить?
Я по–прежнему не понимал его.
— Смотря что…
Тогда Мазин достал из внутреннего кармана небольшую белую карточку и протянул мне. Я прочитал:
"Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры. Членский билет". И ниже: "Фамилия: Перепахин. Дата вступления в члены общества — 25 января 1982 года". И под этими словами: "Выбыл навеки", — и сегодняшнее число.
— Что это? — спросил я.
— Ты же видишь… Членский билет Перепахина.
— Слушай, Игорь…
— Да, да, понимаю тебя. Только ответить исчерпывающе трудно. В конце дня, перед самым моим уходом я узнал, что на набережной у одного из спусков к воде мальчишки подобрали старое пальто. Во внутреннем кармане была пустая бутылка из‑под водки и этот билет. Они притащили пальто в милицию, потому что место такое, у самой воды…
— И ты думаешь…
— Ну, я пока о многом думаю… И не придумал ничего. А мальчишки сказали: "Алкаш утонул".
Я туповато смотрел на белый картон с красно–синим флажком.
Утром я вместо главного вокзала отправился на пригородный. За завтраком Мазин, у которого я и заночевал, сказал мне спокойно:
— Помнишь, я тебе УПК цитировал? Дело возбуждается только в тех случаях, когда имеются достаточные данные… Поэтому не чувствуй себя поднятым по тревоге. Данные пока скудные. Может быть, этот алкоголик уже дома отсыпается.