Лишний

Жена Грига, та самая красивая баба со злым взглядом, стояла на коленях посреди мощеного двора и со страхом смотрела на нового хозяина. После достаточно длительного общения на Земле с Олей и Леной, Алекс не комплексовал, толпа хуторян—это просто нерадивое стадо, собственность, которую нужно побыстрее привести к покорности и заставить работать. Да и некогда было рефлексировать, не ловить же эту гопоту потом по всему хутору, а то и не дай бог лесу. Шейна хотел отправить вниз, к папаше, но понял, придушат по-тихому, и привязал к столбику навеса над длинным столом. Надоел ему недоросль хуже горькой редьки. Вообще, он даже не заметил, как образовался этот табор во дворе. Похоже принеслись с огорода. Рьянга загнала бездельников в пустой амбар и сейчас носилась с гавканьем по хутору изображая поисково-карательную деятельность, хотя Алекс упорно подозревал, что она просо бесится в свое удовольствие после отлично выполненной работы. Пусть ее, уж она то точно молодец и умница.

—Мясо холод. Совсем хорошо хранить. Чуть-чуть плохо кормить люди. Плохо кормить свиньи. Очень плохо кидать лес. Быстро, быстро,—захватчик несильно подтолкнул Зиту к лежащим на камнях кускам туши. Женщина какое-то время оторопело вслушивалась в корявую речь страшного незнакомца, а затем она заполошно, словно наступил конец света, бросилась к мясу. Уловив осторожный взгляд женщины брошенный на лежащий на столе большой нож, Алекс кивнул и повернувшись спиной, зашагал к калитке. Сама разберется а ему пора обозреть неожиданно обретенную собственность.

Форма номер раз—часы, трусы, противогаз.

Ну противогаза у Алекса никогда не было. Часы, при наличии сотика, всего лишь статусная деталь, поэтому в ТОТ раз он их и не надел. А вот трусы были, но они как последняя земная одежка, покоились в походной сумке, что еще недавно принадлежала Шейну. Вместо них на чреслах красовалась набедренная повязка из самой настоящей фирменной, штатовской джинсы.

Выглядел бывший студент весьма прикольно, ибо кроме набедренной повязки облачился в охотничьи поршни из сыромятной кожи, в руках дубинка приличных размеров из очень твердого дерева—любимое оружие Грига. На шее вместо креста, который Алекс и так не носил, ну не определился парень в своем отношении к богу, на крепком шнурке кожаный мешочек с зажигалкой. Загоревшее до черна тело не пугало мышцами а-ля Шварценнеггер, но изучать анатомию по нему смог бы самый тупой студент, а сильно проступившие жесткие как веревки жилы, предостерегали знающего человека от слишком близкого знакомства.

Отросшие волосы сдерживала самодельная бандана. Щетина уже миновала стадию раздражающей чесотки и хоть медленно, но верно формировалась в плотную короткую бородку. Подобное лицевое украшение слегка беспокоило своей непривычностью, но бриться тем, что Шейн считал ножом, Алекс не рискнул. Шкурка дороже. Скоро на теле не останется ни одного шрама, кроме заковыристой белесой звезды на плече. След клыка. Про себя Алекс называл ее печатью оборотня. Вырванное мясо наросло, кожа огрубела и шрам выглядел диковинной татуировкой. Зато другие повреждения заживали с ужаснувшей Алекса быстротой. Регенерация оборотня, это что-то с чем-то. Разрывы и борозды на спине в палец глубиной исчезали превращаясь в белесые шрамы, которые уже начинали рассасываться. Еще три—четыре дня и ужасный сон пластического хирурга на спине оборотня исчезнет безо всякого следа. Алекс помнил какой испытал шок, когда удалось, пусть в первом приближении, рассмотреть свою спину. Раздраженный, что кожу на спине тянет и она постоянно чешется, новоявленная гроза местной флоры и фауны на второй день после охоты не поленился выкопать ямку диаметром в метр и натаскать в нее воды. Изогнувшись буквой зю, Алекс наконец увидел свою спину…

“Тянет значит, чешется. Это когда же меня успели кнутом то отходить со всем усердием? На Земле с такими ранами в реанимации под капельницей лежат, а врачи на вопросы родственников тягостно вздыхают и отводят глаза отказываясь от взяток, уж слишком все мрачно-определенно. Заражение крови. Ау! Где ты? Одно из двух, либо чья-то добрая душа заботливо продезинфицировала всю землю около водопоя, либо хищный организм истинного оборотня жрет местные микробы не хуже первого пенициллина.”

Добрых душ, кроме той, что зафигачила его сюда, у Алекса на примете не было и поразмыслив, он решил не грузить Истинное Зло добрыми делами, а считать, что заражение крови ему не грозит, тем более, обычное кровотечение прекращалось почти сразу, стоило расслабиться, а если еще притормозить сердце…

Спешить Алекс совсем не хотел. Хватит. Эта гонка уже достала. Остановиться, оглянуться. Встать на паузу. Хутор вполне самодостаточная система, от внешнего мира обособленная, налоги да ярмарки, вот пожалуй и все основные контакты. Пришлых особо не приветствуют и сами в гости почти не ходят. Так что отсидеться, адаптироваться по максимуму можно очень и очень неплохо. Тем более, хутор был просто великолепен. Он совсем не походил на кучу развалюх с картины “Хутор в Малороссии”, а ведь там изображена вторая половина девятнадцатого века, уж на память-то Алекс больше не жаловался. Во-первых размеры… Почти квадратный со стороной не меньше ста метров. Три больших жилых дома буквой “п” и огромное количество хозяйственных построек. Одних только погребов целых четыре. Все по санитарным нормам: мясо-молочный, овощи-соленья-варенья, ледник и один совершенно пустой, похоже только что построенный. Именно построенный—добротная деревянная лестница, каменная отделка пола и стен, деревянный потолок, мощные подпорки. Заглубление метров шесть и высота в рост человека. Остальные—близнецы-братья. Но больше всего Алекса восхитил частокол—высота не менее пяти метров, толщина хм… кольев сантиметров сорок не меньше, черные обожженные острия. Может при такой высоте стоило сделать частокол двойным с земляной засыпкой. Впрочем, изнутри стена была сплошняком застроена. Конюшни, амбары, хлева, кузня и прочие нежилые хозяйственные постройки окружали дома широким защитным кольцом. Да не дощатые сарайчики, а добротные срубы из солидных бревен. Задние стены крепко сплочены с частоколом, а боковые, укрепленные наклонными бревнами, упертыми в частокол, оказались неплохими ребрами жесткости. Широкие плоские крыши покрытые толстым слоем хорошо утоптанной глины составляли единое целое и служили прекрасной галереей для обороняющихся. Да еще и легкий навес из тонких жердей прикрывал защитников от навесной стрельбы. Солидный таран, конечно, разнесет частокол хоть и не сразу, ведь и укрепленный хутор совсем не замок. Но! Даже сотня разбойников останется с носом, если на каждой из четырех угловых башен будет хотя бы один-два средних лучника. Так, что весьма крепкое и разностороннее хозяйство хутора было совсем не плохо защищено. Впрочем суровое средневековье жестоко посмеялось оскалив свои гнилые зубы, когда Алекс отправился на поиски несуществующего туалета. Второй удар потомственному горожанину нанес задний двор—этот кусок утоптанной каменистой земли возле стены, прикрытый общей крышей-галереей, оказался местным центром гигиены, а три грубых деревянных корыта—прачечной наивысшего класса.

Центральный мощенный двор ограниченный жилым домом, располагался ближе к правой стене и выходил прямиком на большие, в две телеги, ворота, рядом небольшая калитка для пеших. Сами ворота набранные из толстенных деревянных плах, стянутых ржавыми железными полосами, очень тяжелые и даже на вид прочные, тем не менее, на взгляд Алекса, были совсем не те и совсем не на месте. Жилой дом, громадная п-образная хоромина в полтора этажа. Сразу за домом, по левой стороне и сзади, огороды. Ровные как по линеечке грядки с редкими, пока еще хилыми кустиками рассады. Дальний от домов край прикрыт ягодными кустами и невысокими деревьями, не сад, а так, по мелочи. Ну и конечно плетень, прочный и аккуратный, который окружал все это великолепие. Калитка и неширокие ворота прикрывали вход во двор. Такая завеса глушила даже запах навоза, да и всякой дворовой живности не место на чистом дворе.