Страница 26 из 56
Китай считается самой закрытой, с кучей цензурных запретов, не склонной к самовыражению страной мира, но при том единственной страной помимо США, где появились несколько гигантских интернет-компаний со стоимостью активов в миллиарды долларов. Парадоксально — ведь люди считают Всемирную сеть изначально свободной и демократичной средой. Каким образом столь два противоположных подхода ухитряются мирно и взаимовыгодно сосуществовать в Китае, при том что на огромных и демократичных рынках Индии и Бразилии этого нет?
Одна из причин — население Китая получило более широкий доступ в Интернет в результате действий правительства страны, инвестирующего в создание инфраструктуры для «гармоничного общества». Взамен правительство желает, чтобы «гармоничное общество» играло по его правилам. По крайней мере, Китай заботится о нуждах своего растущего, хаотически мигрирующего и урбанизируемого населения с не меньшим тщанием, чем другие развивающиеся страны. Не все удается сразу, но в Китае вы не увидите трущоб, как в Индии, или уличного насилия, как в Бразилии. И это в том числе увеличивает возможности создания в стране по-настоящему крупного бизнеса.
Американцы любят общаться с интернет-предпринимателями, а те в тихой беседе за бокалом вина не прочь пожаловаться на гнет и давление. Удивительно, что китайцы жалуются меньше, чем представители любой другой страны мира, где мне доводилось бывать. И не из страха: многие знакомые китайские бизнесмены довольно жестко ведут дела. Они долго жили на Западе и надеются, что их страна идет к демократии. Они критически настроены по отношению к правительству и политике председателя Мао. Я знаю пятерых-шестерых человек, вышедших в 1989 году на площадь Тяньаньмень, а затем улетевших в США с мыслью о том, что больше никогда не вернутся на родину. Но многие из них говорят, что сегодня Китай стал более свободным, чем раньше. Возможно, страна движется к свободе по принципу «два шага вперед — один назад», но все-таки это шаг вперед. Виктор Ку из компании YouKu считает сотрудничество с правительством своей обязанностью CEO интернет-стартапа, работающего в столь динамично развивающейся стране. «Мы можем отличить черное от белого и серого, — говорит он, — и знаем, как вести дела с правительством, а если совершим ошибку, то достаточно одного звонка. Поэтому поддерживаем постоянный контакт». От большинства интернет-компаний требуют проводить цензуру, в основном материалов, касающихся разжигания ненависти, порнографии, соблюдения авторских прав и пропаганды нацизма. Весь вопрос в том, не переходит ли это разумные пределы. Ку говорит, что у каждого своя точка зрения по данному вопросу: «Что с того, что мы подвергаем цензуре сайты расистского содержания? Нас не будут за это критиковать. Мы хотим влиять на жизнь общества. Это эволюция, а не революция». Многие американцы считают такую точку зрения ужасной. Google особенно активно выступала против цензуры в Китае, постоянно ведя перечень запрещенных тем и сайтов и требуя снятия запретов. Многие в Кремниевой долине приветствовали принятое в 2010 году решение Google перенести офис из материкового Китая в Гонконг. Так или иначе, избежать этических проблем интернет-компаниям не удается: в 2005 году Yahoo! изрядно подмочила свою репутацию, раскрыв китайскому правительству личные данные одного из блогеров, в результате чего тот был арестован. Даже доморощенная Tencent подвергается критике за выдачу информации о пользователях по запросам правительства. Но такова цена ведения бизнеса в Китае. Многие китайцы считают, что Ку прав. У страны нет национального долга, и она продолжает вкладывать миллиарды долларов в национальную инфраструктуру. Хотя урбанизация идет невиданными темпами, порождая введение налогов на проезд по дорогам и рост стоимости жизни, Китай инвестирует миллиарды долларов в строительство городов-спутников, где жители имеют равные экономические возможности (с учетом стоимости жизни) с жителями Шанхая или Пекина, а также прокладывает скоростные железные дороги, чтобы облегчить связь между различными регионами страны.
По данным Всемирного банка, с 1970-х годовые темпы роста ВНП составляли в среднем 9,7 процента, стало быть, несколько сотен миллионов человек вырвались из оков бедности. Один только Китай снизил ее уровень на 75 процентов за последние два десятилетия. Возможно, вас не привлекает жизнь в общежитии промышленного предприятия, но, выбирая между индийскими трущобами и китайскими общежитиями, я предпочла бы последние.
События, происходящие в Китае, не имеют равных в мировой истории. Страна справляется с колоссальным экономическим ростом, фундаментальными структурными и экономическими сдвигами не хуже, чем это мог бы сделать кто угодно. Мнение большинства предпринимателей, с которыми мне доводилось беседовать (включая и переехавших в Китай из США), таково: «Демократия очень важна, но сейчас это роскошь. Сначала нужно построить эффективный капитализм». Рой Хо из Шанхая, заработавший миллиарды долларов на мобильной связи, говорит: «Именно благодаря Дэн Сяопину мы живем в современном Китае, а не в стране, подобной Северной Корее». Хо был на площади Тяньаньмень и видел страшные вещи. Даже сейчас, сидя в ресторане Pizza Hut в Шанхае, расположенном всего в нескольких кварталах от офиса своей компании с миллиардными оборотами, созданной всего за несколько лет с нуля, он говорит о своей благодарности Дэну. Вопрос только в том, что произойдет, когда эта процветающая экономика столкнется с кризисом? Этот страх, по словам представителей власти, лежит в основе необходимости контролировать народ. Однако сегодня контроль осуществляется уже не столько в форме откровенной «слежки за умами», сколько в виде постоянно проводимой политики мягкой силы. Власти уже не запрещают публиковать фотографии с площади Тяньаньмень, но ограничивают пропаганду западных ценностей, чтобы предотвратить повторение тех событий.
С учетом того что 400 миллионов человек используют Интернет как источник информации и развлечений, скорее всего, он и далее будет играть ведущую роль. Выросло новое поколение, которое готово изменить мир. «Я верю, что в любой стране рано или поздно появляется поколение, способное изменить страну, сделать ее тем, чем она хотела бы стать, — говорил один молодой специалист из Сучжоу. — Мы и есть это поколение. У меня есть друзья, которые думали, что никогда в жизни не вернутся в Китай, но сейчас они здесь, с нами».
Выпускники американских университетов Лиги плюща, переехавшие в Пекин, могли бы назвать себя потерянным американским поколением, в то время как их китайские сверстники, переехавшие в те же города в поисках аналогичных возможностей, считают себя великим китайским поколением. Однако пока остается открытым вопрос о том, к чему же оно стремится, если не считать материальных благ. Китайцы никогда не были очень религиозной нацией, а диктатура Коммунистической партии уничтожила в стране все моральные принципы, отличающееся от изложенных в маленькой красной книге председателя Мао. Лояльность по отношению к партии была главной жизненной добродетелью для всех, включая самых бедных крестьян из далекой провинции. Партия подавила религию, национальные чувства, стремление к знаниям и искусству. Когда коммунистические путы несколько ослабли, их место отчасти заняли вера в высокие технологии, потребительство и капиталистический образ мышления.
В 2010 году озабоченность общественности вызвало буквально засилье шоу вроде «Давай поженимся» на Центральном телевидении Китая. Причем все были построены по одному сценарию: на сцену приглашалось множество девушек, задававших вопросы потенциальному жениху, среди которых были и такие: «Пока не купишь собственный БМВ, даже не думай об этом», «Ты такой нахальный, что ты вообще здесь делаешь?» В ходе программы девушки выбывали из состава потенциальных невест, гася фонарики, которые держали в руках. В итоге бедный парень мог выбрать одну из тех, чьи фонарики все еще горели.
Эти шоу ознаменовали появление поколения молодых, образованных, финансово независимых женщин, претендующих на престижные рабочие места и отказывающихся выходить замуж только потому, что этого требуют традиции. В обществе таких девушек осмеивали и называли поколением оставленных, поэтому они воспринимали подобные шоу как способ подчеркнуть свою независимость. Но для старшего поколения они олицетворяли бездуховное общество, поклоняющееся золотому тельцу, пренебрегая традиционными китайскими ценностями дома и семьи. По иронии судьбы, капитализм точнее всего отражает суть коммунистического Китая наших дней. Поскольку страна быстро развивается и растет уровень жизни, именно экономический прогресс стал объединяющей идеей китайского общества.