Страница 47 из 74
Попасть к Троцкому было гораздо сложнее, чем к Ленину. Приходилось пройти через пять комнат, где у дверей находились щегольски одетые военные. В последней комнате перед кабинетом Троцкого стояло двое часовых. Во всех его движениях и словах заметно было, что он творит революцию, что на него смотрят века и народы, что он великий человек. От Троцкого исходили холод и надменность. Его облик: зачесанные назад густые, упрямые волосы, черные с проседью; подстриженная, клинообразная бородка; хорошо скроенный полувоенный костюм цвета хаки; высокие солдатские сапоги офицерского образца; нервные, с длинными пальцами, руки; жесткие умные глаза и пенсне — все это как то сразу напоминало посетителю, что он находится перед лицом министра. Он сидел за большим письменным столом, от которого веяло устойчивостью и дисциплиной. Стол был уставлен множеством всяких письменных принадлежностей; особенно поражали хорошо отточенные и в порядке разложенные разного цвета карандаши. В 1921—1923 гг. ни для кого не было секретом, что Троцкий часто бывал в оппозиции к основной линии партии, а отчасти и к Ленину, и что разногласия по ряду вопросов отделяют его от некоторых других вождей. И все же для всех, кроме посвященных, положение Троцкого в партии и правительстве казалось не только прочным, но и — после Ленина — руководящим. Поэтому, когда Ленин умирал, казалось несомненным, что либо Троцкий один займет пост вождя, либо разделит его с кем-нибудь из ближайших соратников Ленина. Дело, однако, приняло другой оборот. Когда положение Ленина было признано безнадежным — это было в конце 1923 года — ив Политбюро обсуждался вопрос о его заместителе, то предпочтение отдали другим: революция вошла в свою колею, и теперь были нужны не гении, а хорошие, скромные вожди, которые будут двигать паровоз дальше по тем же рельсам. А с Львом Давидовичем никогда не знаешь, куда он заведет. Заместителями Ленина, как известно, были избраны трое: Зиновьев, Каменев и Сталин.
Из большевистских вождей Троцкий был, вероятно, наиболее одаренным. Но справедливости ради следует сказать, что он был одарен отнюдь не всесторонне и наряду с выдающимися качествами обладал немалыми недостатками. Он был превосходным оратором, но оратором революционного типа — зажигательно-агитаторского. Он умел найти и бросить нужный лозунг, говорил с большим жаром и пафосом зажигал аудиторию. Но он вполне владел своими эмоциями и на заседаниях Политбюро, где обычно никакого пафоса не требовалось, говорил сдержанно и деловито. Он был человек мужественный и шел на любой риск, связанный с революционной деятельностью. Достаточно вспомнить его поведение, когда он председательствовал в 1905 году на Петроградском Совете рабочих депутатов. Он до конца держался храбро и вызывающе и прямо с председательской трибуны пошел в тюрьму и ссылку. Но еще более показательна история 1927 года, когда власть уже была целиком в руках Сталина. На ноябрьском пленуме ЦК, когда Сталин предложил исключить Троцкого из партии, тот взял слово и сказал, обращаясь к сторонникам Сталина: «Вы — группа бездарных бюрократов. Если встанет вопрос о судьбе советской страны, если произойдет война, вы будете совершенно бессильны организовать оборону страны и добиться победы. Тогда, когда враг будет в 100 километрах от Москвы, мы сделаем то, что сделал в свое время Клемансо, — мы свергнем бездарное правительство; но с той разницей, что Клемансо удовлетворился взятием власти, а мы, кроме того, расстреляем эту тупую банду ничтожных бюрократов, предавших революцию. Да, мы это сделаем. Вы тоже хотели бы расстрелять нас, но вы не смеете. А мы посмеем, так как это будет совершенно необходимым условием победы». Конечно, в этом выступлении много позы и наивности, но как не снять шляпу перед мужеством Троцкого?
Он был, несомненно, человеком острых критических моментов, брал на себя ответственность и шел до конца. Именно поэтому он сыграл такую роль во время Октябрьской революции. Троцкий смело возглавил задуманную акцию по завоеванию власти в условиях, когда Ленин большой храбрости не показал и уступил доводам окружающих, что ему не следует рисковать своей драгоценной жизнью, поспешив скрыться; Троцкий этим доводам не уступил; так же и до этого, после неудачного июльского восстания Ленин сейчас же скрылся, а Троцкий не бежал, а пошел в тюрьму. Но здесь надо указать и на один существенный недостаток Троцкого. Он был человеком позы. Убежденный, что вошел в Историю, Троцкий все время для этой Истории как бы позировал. Это было не всегда удачно. Иногда это была поза, оправданная важностью роли, которую играл Троцкий в событиях. К примеру, когда советская власть во время гражданской войны висела на волоске, он заявил: «Мы уйдем, но так хлопнем дверью, что весь мир содрогнется», — это тоже для позы и для истории; иногда это было менее оправдано; еще было терпимо, когда Троцкий принимал парады своей Красной Армии, стоя на броневике; но бывало и так, что поза представлялась — попросту смешной. Здесь надо отметить одну черту, характерную не только для Троцкого. В процессе управления страной, различными сферами хозяйствования способные люди быстро росли и учились. Например, Михаил Иванович Калинин, которого Ленин ввел в Политбюро отчасти ради большинства, отчасти для того, чтобы постоянно иметь под рукой человека, знающего деревню и психологию крестьян, — в этом смысле оказывал несомненные услуги. Но когда он пробовал принимать участие в прениях, требовавших некоторых знаний и культуры, он пер- вое время нес такую чепуху, что члены Политбюро невольно улыбались. И что же? Через два-три года Михайл Иванович значительно поумнел, во многом разобрался и, будучи не лишен от природы здравого смысла, часто выступал очень толково. Способный Троцкий, бывший вначале талантливым агитатором, тоже сильно вырос в организаторской и руководящей работе. Но не раз и срывался. После окончания гражданской войны, когда транспорт был совершенно разрушен и железнодорожники, не получавшие практически никакого жалованья, должны были, чтобы не умереть с голоду, разводить огороды, выращивать овощи и заниматься мешочничеством, Ленин назначил Троцкого народным комиссаром путей сообщения. По вступлении в должность Троцкий написал патетический приказ: «Товарищи железнодорожники! Страна и революция гибнут от развала транспорта. Умрем на нашем железнодорожном посту, но пустим поезда!» В приказе было больше восклицательных знаков, чем иному делопроизводителю судьба отпускает на всю жизнь. «Товарищи железнодорожники» предпочли на железнодорожном посту не умирать, а как-нибудь жить, а для этого нужно было сажать картошку и мешочничать. Железнодорожники мешочничали, поезда не ходили, и Ленин прекратил конфуз, сняв Троцкого с поста Наркомпути. Не подлежит сомнению, что первое время и организация Красной Армии Троцким шла на лозунгах и речах о солдатских комитетах, выборных командирах, на демагоги, утопая в бестолковщине и бандитизме. Но скоро Троцкий сообразил, что никакой армии хотя бы без минимальных военных знаний и без минимальной дисциплины создать нельзя. Он привлек специалистов — офицеров царской армии; одни были куплены высокими чинами, других просто мобилизовали и заставили отдавать свое умение под строгим надзором комиссаров. А добиваясь дисциплины, пришлось всю гражданскую войну бороться против неуправляемых Сталина и Ворошилова. Сам Троцкий при этом многому научился и из агитатора постепенно превратился в организатора. Правда, он считал, что самое важное в политической борьбе — это вопросы политической стратегии, «политика дальнего прицела», борьба в сфере идей.
Здесь приходится коснуться одного его слабого места. Троцкий — тип верующего фанатика. Он уверовал в марксизм. Уверовал прочно и на всю жизнь. Никаких сомнений и колебаний у него никогда не было. В вере своей он был тверд, никогда не отказывался от своих идей и до конца жизни твердо их придерживался. Из людей такого типа выходят Франдиски Ассизские, Савонаролы. Не теоретики, не мыслители, а подобные фанатики оказывают гораздо большее влияние на судьбу человечества, чем столпы разума и мудрости. Если попытаться восстановить, какова была основная политическая мысль Троцкого, то не так легко разобраться в обвинениях, которые беспрерывно громоздили против него «коллеги по партии». Во всяком случае уже в то время, когда эта борьба происходила внутри партии, было ясно, что многие разногласия надуманы. Нужно было низвергнуть соперника и завладеть властью. Надо было делать вид, что борьба высокоидейная и разногласия необычайно важны: от того или другого их решения зависит будто бы чуть ли не все будущее революции. Между тем обычно это были неопределенные споры о терминах. В особенности много таких пустых и тенденциозных споров было вокруг знаменитой теории «перманентной революции» Троцкого. На самом деле идея Троцкого заключалась в том, что с Октябрьской революцией в России началась эпоха мировой социальной революции. Имея всегда эту цель в виду, надо рассматривать коммунистическую Россию как плацдарм, базу, позволяющую вести и продолжать подготовительную революционную работу в других странах. Это совершенно не означает, что имея целью мировую революцию, можно не придавать никакого значения тому, что будет происходить в России. Наоборот, по мысли Троцкого, надо активно строить коммунизм в России; по его мнению (и следует отметить, что Ленин до революции целиком это мнение разделял), одна изолированная русская революция едва ли долго устоит перед натиском остальных «капиталистических» стран, которые постараются подавить ее силой оружия. Совершенно ясно, что хотя Троцкий был изгнан, убит, осужден и предан анафеме, эта общая идея перманентной мировой революции всегда была основной стратегической линией коммунизма.