Страница 51 из 71
Вероника, видя отношение к ней Андрея, хотела отменить намеченную свадьбу, но не смогла этого сделать. Сходила в Лавру к своему духовнику отцу Ефрему, подробно рассказала обо всем. Отец Ефрем вздохнул и покачал седой головой.
- Ну, детка, что я могу сказать тебе против епископского благословения. Это как Сам Господь Бог благословил, а значит, надо следовать ему, иначе будет на вас грех непослушания. Хотя случай у вас просто уникальный, такое редко бывает, чтобы владыка все сам решил своею властию, значит, так Господь управил и будете вы счастливы, вот увидишь. Во всем надо искать волю Божию.
Вероника от духовника ушла несколько успокоенная, не будет она ничего решать сама. Если Богу будет угодно, свадьба расстроится сама.
За все время они так ни разу и не поцеловались. Андрей брал ее за руку, когда они гуляли, но не более того. У него было много хлопот: буквально через неделю после венчания была назначена дьяконская хиротония, а еще через неделю священническая.
Однажды, за два дня до венчания, они гуляли возле Лавры, спустились к тенистому источнику преподобного Сергия, где сели на лавочку под густыми ветвями ив. Весна была в самом разгаре, и ярко-зеленые клейкие листочки радостно светились на солнце свежим изумрудом.
- Знаешь, Ника, - произнес Андрей в задумчивости, не зная, как начать разговор, - я хочу, чтобы ты меня правильно поняла.
Вероника внутренне напряглась.
- Я дал Богу обет, что не прикоснусь к тебе как к жене до рукоположения в священники.
- А потом? Потом ты будешь со мной как с женой или хочешь, чтобы у нас, как у Иоанна Кронштадтского? Я не смогу так, я имею в виду, что не смогу так всю жизнь, я детей хочу, и вообще... - она запнулась, казалось, что сейчас заплачет.
Вероника страшно боялась и того, и другого, а слова Андрея принесли некоторое облегчение. Вот уже несколько дней она с ужасом думала о предстоящей брачной ночи, о близости и о том, что ей предстоит стать женой. Она боялась этих отношений, так как ничего о них не знала кроме того, что первый раз бывает больно. Они страшили ее своей полной неизвестностью и таинственностью. И это повергало ее в почти панический ужас. Книг на эту тему она никогда не читала, а тетка тем более ничего подобного не рассказывала. Но она боялась и другого: что Андрей и вовсе откажется с ней жить.
- Что ты, куда мне до такого святого, как Иоанн Кронштадтский! Я же сказал - только до рукоположения, ну и после священнической хиротонии минимум неделя должна пройти, максимум - сорок дней, вот и все. Конечно, мы будем жить с тобой как муж и жена, - подбирая слова на столь деликатную тему, произнес Андрей.
Он взял Веронику за руку и быстро поцеловал ее в губы.
В тот день Казбек появился в ауле в знойный полдень, когда жизнь в селе, и без того еле теплящаяся, окончательно замирала.
Он был страшно чем-то недоволен. Принес продукты и спешно направился к своей машине, не пытаясь заговорить с Фатимой. Та, как умная восточная женщина, не стала приставать с расспросами к мужчине, а чинно удалилась к своей летней плите, делая вид, что тоже очень занята.
Уже возле калитки в нагрудном кармане Казбека запищал телефон.
Алена, сидевшая на веранде, вдруг заметила, как из нагрудного кармана Казбека вылетела какая-то бумажка и тихо спланировала в густую траву. Казбек что-то громко кричал в свой телефон и стремительно удалялся к машине. Алена перевела взгляд на Фатиму - та возилась возле печи, ничего не заметив.
Казбек уехал, Алена тихо подошла к тому месту, где он стоял, - и не поверила своим глазам. Это был знак, указание пути, прямая помощь. На траве лежала сложенная вдвое пятисотрублевая купюра. Алена чуть не вскрикнула от радости. Быстро подняла деньги и сорвала незатейливую ромашку, сделав вид, что любуется цветком. Старуха недовольно посмотрела на нее, давая понять, что Алена слишком близко подошла к калитке и ей этого делать не следует, дабы сохранить установившиеся между ними хорошие отношения. Алена быстро удалилась к себе в комнату. Надо было немедленно спрятать деньги так, чтобы Фатима их не нашла.
Теперь она знала, как воспользуется деньгами. Главное - добраться до мало-мальски цивилизованного селения, из которого можно уехать на автобусе, вот тут ей и понадобятся деньги. Доехать до Ставропольского края, а там разыскать Андрея - теперь уже отца Андрея. Алена не знала, где его искать, она знала одно, что родом он из станицы Стеблиевской. Это гораздо ближе, чем Ставрополь, это район Кавказских Минеральных Вод, соседний с Кабардино-Балкарией. На то, что отец Андрей живет или находится сейчас в Стеблиевской, надежд почти не было. Последний раз она слышала о нем от Насти, которая рассказывала, что он инспектор Ставропольской семинарии. Доехать до Ставрополя почти нереально. Если она не найдет отца Андрея в Стеблиевской, то будет просить помощи на месте. Главное - выбраться отсюда, с этих ненавистных гор.
Как уйти незамеченной, Алена не знала, пока не получила с небес второй знак. Оказалось, что бабушка Фатима до умопомрачения боится грозы. Однажды после обеда, когда она мирно возилась возле своей плиты, налетел сильный ветер, подняв столбы пыли на улице, и небо мгновенно затянулось черными тучами. Грянул гром. Все произошло так внезапно, что бабка от испуга уронила кувшин, который разбился вдребезги. Но она, словно не заметив этого, бросилась закрывать ставни, затем заперла дверь на засов и, забившись под одеяло на своей кровати, замерла.
Алене все это напомнило их собаку, которая, панически боясь грозы, забивалась на даче в чулан, куда в другое время ее невозможно было загнать. Алена была потрясена такой почти животной старухиной реакцией. Мгновенно в голове родился план - бежать, дождавшись грозы. Парализованная страхом старуха не услышит и не поднимет тревогу, что даст возможность уйти из аула незамеченной. Надо только дождаться грозы.
Пока бабка тряслась от страха в своей комнате, Алена поднялась к себе, чтобы осмотреть окно и попытаться его открыть. На удивление, окно поддалось очень быстро, но старая рама от времени рассохлась настолько, что едва не рассыпалась, пока Алена пыталась окно закрыть. Она испугалась, что рама сломается и бабка, обнаружив непорядок, вызовет Казбека, чтобы тот заколотил окно. Но, к счастью, покосившуюся раму удалось водрузить на место.
«Странно, что они не заколотили окно, - подумала Алена, с трудом задвигая ржавый шпингалет и отряхивая испачканные руки. - Теперь, как только начнется следующая гроза, надо успеть поставить лестницу под окно», - Алена глядела на лестницу под старой грушей, которая находилась всего в нескольких метрах от спасительного окна.
«Итак, дождаться грозы, поставить лестницу и, пока бабка будет находиться в коматозе, сбежать через окно», - решила Алена, глядя на занимавшийся дождь.
Ветер трепал деревья, и старая груша с намокшим и потемневшим стволом устало скрипела под его порывами.
Случайную встречу с Аленой в Лавре отец Андрей запомнил надолго, она привела в волнение его душу, будто кто-то потревожил улей с пчелами и теперь этот улей беспокойно гудел.
В то лето они с Вероникой ожидали второго ребенка. Эта беременность жены была настолько тяжелой, что вот уже почти семь месяцев напоминала сплошной кошмар. Какая-то сложная почечная патология, за которую ставропольские врачи боялись даже браться. Два раза предлагали вызвать искусственные преждевременные роды, опасаясь за жизнь матери и ребенка: мол, ребенок будет хоть и недоношенным, но вполне жизнеспособным, его можно выходить. От такой перспективы супруги отказались наотрез, полностью положившись на волю Божию. Потом их уговорили ехать в Москву, так как состояние Вероники ухудшалось. Прежде чем лечь в Институт акушерства и гинекологии, Вероника пожелала съездить в Лавру к преподобному Сергию, к тому же в Лавре она не была с самого выпуска.
В тот день Вероника чувствовала себя неважно, шла тяжело, опираясь на руку мужа. Был сухой и жаркий июльский день. В Лавре было немноголюдно: несколько групп распаренных туристов с камерами и фотоаппаратами, женщины-паломницы в платках и темных длинных юбках и парочка спешащих монахов. Вот тогда они и встретили ее, почти у входа.