Сокровища сердца

— Значит, нам не нужно уезжать отсюда? — задумчиво протянула Эми.

Коуди раздраженно поскреб пятерней в затылке, смущенно глядя на ребятишек. Он оказывался в совершеннейшем тупике каждый раз, когда речь заходила об их дальнейшей судьбе. Ему нужно найти для ребят настоящий дом, где приемные родители по-настоящему смогли бы заменить им мать и отца. Что он, метис, ковбой-одиночка, понимает в воспитании детей? Своих у него, слава тебе Господи, никогда не было. Да, не было… Может быть, именно потому растущее чувство привязанности к этим двум несчастным и трогательным бродяжкам вгоняло его в панику.

— Хочу с вами договориться. Вы мне расскажете, от кого или от чего вы скрываетесь, а я буду заботиться о вас и защищать до тех пор, пока не найду кого-нибудь, кто согласится взять вас к себе.

Брат и сестра украдкой переглянулись.

— Мы не можем… — прошептала Эми.

Ее детский разум бешено заработал. Да разве они могут рассказать Коуди, что убили своего дядю? Конечно же, после этого его хорошее отношение к ним сразу изменится: как только он узнает, что их разыскивает полиция, он не позволит им находиться на ранчо — ведь он обязан будет передать ее и Брэди властям. И как они будут выглядеть в его глазах, что он о них подумает? Малолетние убийцы… Эми грустно понурилась.

— Не можете или не хотите? — раздраженно спросил Коуди.

— И то, и другое, — пискнул Брэди. — Ну можно нам остаться, папа? Мы не доставим тебе хлопот, правда, Эми?

Эми с готовностью подтвердила.

— Мы тебя любим, папа, а ты нас? — продолжал Брэди.

Коуди уныло вздохнул:

— Послушайте, ребятки, я чертовски хреновый отец. Вам нужен человек, который будет за вами следить, воспитывать, наставлять, как говорится, на путь истинный. Дело не в том, нравитесь вы мне или нет: просто на Каменном ранчо вы не приобретете хорошего воспитания и нужных знаний. Вот и все.

Личико Эми просветлело: ей пришла в голову одна мысль.

— Ты сказал, что Кэсси тоже принадлежит часть ранчо. Она здесь останется?

— Я так думаю, — пробормотал Коуди. — Во всяком случае, до тех пор, пока, пока не соскучится по своему месту у Сэл и всем этим мужи… то есть… э-э… удовольствиям, которые там оставила.

— А кто такая Сэл? — заинтересовался Брэди.

— Ох, дьявольщина, забудьте об этом, ребятки! Давайте просто согласимся, что Кэсси абсолютно не та мать, которая вам нужна, я — не тот отец.

— Но мы так не думаем! — твердо возразила Эми. Ее вера в него была непоколебима. Это испугало Коуди.

— Ох, дерьмо! — простонал он.

— Папа, — заявила Эми, поджав губы, — ты прекрасно знаешь, что не должен так выражаться в присутствии детей!

Ее подражание интонациям Кэсси было бесподобно. Совершенно потрясенный и чуть раздосадованный, Коуди безмолвно уставился на девочку. Она спокойно выдержала его взгляд. Коуди шутливо поднял руки вверх, показывая, что сдается.

— Ох, дерь… проклятие! Один Бог знает, чем все это кончится!

Коуди в своей жизни приходилось заниматься разной работой, и он не боялся браться за любое дело, твердо зная, что оно в итоге все равно окажется ему по плечу. Поэтому он весьма решительно начал совершенно новую для него деятельность — управление ранчо. Коуди мгновенно перезнакомился со всеми работниками; он встречался с необходимыми людьми, вошел в курс дела касательно всех операций со скотом и тщательно изучил приходные и расходные книги. Во время ночных бдений над бухгалтерскими документами Коуди обнаружил странную вещь, происходившую с неизменной регулярностью последние десять — двенадцать лет: при каждой продаже крупной партии скота и переводе соответствующих сумм на расчетный счет ранчо в банке часть средств уплывала неизвестно куда. Документы не содержали даже малейшего намека на то, куда девались эти деньги. По подсчетам Коуди, ранчо должно было приносить куда большую прибыль, чем указывалось в книгах. Получалось же, что в последние годы доходы не росли, а снижались.

Коуди начал подозревать, что деньги присваивал Уэйн: ведь после того как Бак заболел, только его старший сын работал с финансовыми документами. Для Коуди было сплошной загадкой, почему Уэйн крал у собственного отца. Сие занятие казалось Картеру совершенно бессмысленным — до тех пор, пока он не задумался над этим всерьез.

И по зрелом размышлении все оказалось проще пареной репы. Всем было известно, что Бак и Уэйн не переносят друг друга. И хотя Уэйн ожидал, что после смерти отца ранчо достанется именно ему, как единственному законному наследнику, скорее всего он все-таки испытывал некоторые опасения по этому поводу. Ясное дело, братец принял все меры, чтобы обезопасить свое будущее в случае, если Бак в последнюю минуту изменит свое завещание, — как оно, собственно, и случилось, — и не остаться с пустыми руками. Правда, дела шли довольно хорошо, и ранчо приносило прибыль, но отнюдь не было процветающим. А могло бы таким стать, если б Уэйн не утаивал часть доходов. Причем эта часть была гораздо больше суммы, причитающейся ему при обычном разделе прибыли.

Коуди отлично понял ход мыслей своего брата. Если Бак лишает его наследства, то его будущее все равно обеспечено. А если он все же остается единственным наследником — деньги так и так никуда не денутся. Уэйн выигрывал в любом случае. А вот Коуди и Кэсси, получив ранчо, оказались в убытке, поскольку украденная сумма была весьма значительной. Так как доказать вину Уэйна было невозможно, поскольку он всегда мог заявить, что деньги брал с ведома отца, Коуди не стал делиться своим неприятным открытием с Кэсси. К тому же управление ранчо занимало его время почти полностью, и Коуди не хотелось сейчас копаться в пошлом. Но он пообещал себе, что когда-нибудь Уэйну придется отчитаться за похищенные им тысячи долларов.

Реб Лоуренс понемногу поправлялся. Он уже мог без посторонней помощи подниматься с постели и даже иногда выходить на улицу. Доктор, гостивший удочери, возвратился в Додж-Сити и по просьбе шерифа побывал на Каменном ранчо и осмотрел ногу Реба. Перелом оказался простым, и поскольку Ирен сделала все как надо, сказал врач, то после того как кость окончательно срастется, никаких отрицательных последствий не будет, даже хромоты не останется.

Реб не был послушным пациентом. Постоянная тяга к алкоголю сделала его угрюмым, неразговорчивым и раздражительным. Пожалуй, только Ирен могла хоть как-то с ним общаться. И дети. Казалось, он успокаивался, когда Эми и Брэди в сопровождении Черныша приходили его навестить.

Вместе с Лоуренсом во флигеле жили работники ранчо. Однажды, когда они ушли в поле, он сполз с кровати и в поисках спиртного перерыл все их вещи, устроив страшный кавардак. Вернувшись с работы, они обнаружили Реба мертвецки пьяным. Лицо у него было сине-багровым. Когда Коуди рассказали, что Реб опять «съехал с катушек», он решил серьезно с ним поговорить. В последнее время Картер был настолько занят, что ему было не до Реба, — он лишь изредка осведомлялся у Ирен о состоянии здоровья их подопечного.

Коуди вошел во флигель и увидел, что Реб сидит на кровати. Нога в деревянной шине покоилась на стуле. Реб мрачно покосился на Коуди. Тот невольно брезгливо поморщился: в комнате стоял отвратительный сивушный смрад; лицо Реба опухло, глаза налились кровью, всклокоченные волосы торчали в разные стороны. Просто черт из преисподней, а не человек! Коуди чуть не плюнул от досады, однако сдержался и спокойно уселся на свободный стул, молча продолжая разглядывать Реба. Хотя Лоуренсу было не так уж много лет, непрерывное пьянство и тяжелая жизнь превратили его почти в старика; он выглядел опустившимся, больным — одним словом, от него мало что осталось.

— Ну, Реб, настало время немного поговорить, — напустив на себя самый строгий вид, сурово сказал Коуди.

— С ума сойти! Да я просто не в состоянии сейчас вести беседы, — еле слышно просипел Реб. — Какого Дьявола вы не оставили меня подыхать в том переулке? Я ни на что не годен и никому не нужен.

Коуди наградил его жестким взглядом.