Опричнина

Примерно такая же картина была и на Устюге, где появилась моровая язва, от которой в городе погибло до 12 тыс. человек[2002]. В Сольвычегодске поветрие началось летом и кончилось в ноябре[2003]. Дженкинсон в письме от 8 августа 1571. г. писал, что моровая язва «похитила тогда около трехсот тысяч человек, и около того же числа истреблено нашествием Девлет-Гирея»[2004]. Чума в 1571 г. объявилась не только в России, но и в соседних странах, в том числе в Польше[2005]. В Ревеле она бушевала о осени 1570 до весны 1571 г. и летом 1571 г.[2006] «Мор велик» на Вологде заставил царя покинуть эту опричную резиденцию и вернуться в Москву[2007].

Бежавший в Крым Кудеяр Тишенков в конце 1571 г. говорил там, что «на Москве и во всех московских городех по два года была меженина великая и мор великой, служилые многие люди и чернь в городех на посадех и в уездах вымерли»[2008]. «Великий голод и чума» в опричные годы отмечались и иностранными наблюдателями[2009].

Правительство Ивана IV принимало срочные меры по борьбе с эпидемиями. В конце сентября 1571 г. в опричную Кострому посланы были близкие к царю князь Михаил Федорович Гвоздев, Дмитрий и Данила Борисовичи Салтыковы на «заставу». Такие же заставы размещались в Унже и Галиче. Гвоздев «с товарищи» должны были сообщать в Москву о том, где и сколько умерло народу, при этом «какою болезнею умерли — знаменем ли или без знамяни». Малейшие проволочки вызывали строгие предупреждения из Москвы. Сам Иван Грозный писал Гвоздеву: «Ты для которово нашего дела послан, а то забываешь, большоя бражничаешь, и ты то воруешь!» Царь велел «поветреныя места… крепить засеками и сторожами частыми» и смотреть, «чтобы из поветреных мест в неповетреные места не ездили нихто, никаков человек, никоторыми делы. Чтоб вам однолично из поветреных мест на здоровые места поветрея не навезти… А будет в вашем небрежении и рознью ис поветреных мест на здоровые места нанесет поветрия и вам быть от нас самим сожжеными»[2010]. К концу октября моровое поветрие в Костроме несколько затихло. Но М.Ф. Гвоздев с товарищами по-прежнему должны были сообщать о карантинных мероприятиях, «чтобы однолишно поветрия не перепустить во здоровые места»[2011].

Примерно ту же картину рисует и Штаден. По его словам, «все города в государстве, все монастыри, посады и деревни, все проселки и большие дороги были заняты заставами, чтобы ни один не мог пройти к другому. А если стража кого-нибудь хватала, его сейчас же тут же у заставы бросали в огонь со всем, что при нем было»[2012].

Для населения пограничных районов страшным бедствием была война. Уже в начале 60-х годов от постоянных нападений литовских войск были «вывоеваны» Себеж, Невель, земли под Опочкой и другие псковские места. Летописец рассказывает, как осенью 1562 г. литовцы в псковских волостях «полону много взяша, скота, людей посекоша и церкви пожгоша и дворы боярскиа и земледелцов»[2013]. Особенно опустошительными были крымские набеги. К октябрю 1571 г. во многих полоцких землях «люди разбежались для войны литовских людей»[2014].

Во время нападения Девлет-Гирея в 1562 г. ему удалось захватить большой полон и разорить много посадов у Мценска, Одоева, Новосиля, Волхова, Белева и Черни[2015]. В 1563 г. татары приходили к Михайлову[2016]. В 1564 г. Девлет-Гирей напал на Рязань. Многих беззащитных жителей рязанских мест татары взяли в полон[2017]. В 1565 г. Девлет-Гирей появлялся под Волховом[2018]. Ужасающие по своим размерам опустошения причинил Москве пожар 24 мая 1571 г.[2019]

Такова была та обстановка, в которой происходил процесс усиления крепостничества в России опричных лет.

Ни расчетливо саркастические записи иноземных наблюдателей, ни пламенные обличения Андрея Курбского не могут дать такой трагической картины бездны народного горя, которую рисуют скупые на риторику, но деловитые и скорбные сведения официальных земельных «обысков» 60-70-х годов[2020].

Исследователь располагает главным образом материалами, относящимися к Новгородской земле, и притом к районам, испытавшим чрезвычайные бедствия: царский погром 1570 г., повседневные стычки на рубеже со шведскими войсками внесли в жизнь новгородского крестьянина и промышленного человека такие трудности, которых, может быть, не знало население других районов России. Но даже с учетом этих местных особенностей случайно дошедшие до нас остатки архива Новгородского дворца являются драгоценным памятником жизни трудящегося люда в опричные годы.

В литературе принято относить «хозяйственный кризис» только к 70-80-м годам XVI в. (H.A. Рожков, И.И. Смирнов, Б.Д. Греков)[2021]. Это, конечно, ошибка, порожденная в какой-то мере состоянием источников[2022]. 60-е годы очень слабо представлены писцовыми материалами. Однако изучение остатков писцовых книг за 50-60-е годы XVI в. и других источников позволяет датировать начало разорения страны не 70-ми годами, а более ранним временем. Этот процесс был неравномерным, он сопровождался в 60-х годах экономическим подъемом южных и отдаленных северо-восточных районов, куда стекалось население, бежавшее из центра от растущих поборов[2023]. Запустение новгородских земель началось еще до введения опричнины, Летом 1564 г. в Бежецкой и Вотской пятинах побывал выборный голова сын боярский Постник Степанов сын Паюсова, который имел задание выспросить, не завладел ли кто ненароком без законных оснований царевыми землями. На обысках «тутошные люди», между прочим, показали, что к тому времени в погостах было уже много пустых поместных деревень. Чаще всего причиной запустения являлись невыносимо тяжелые подати[2024]. К этому старожилы добавляли, что земли у них худые, а налоги не в меру велики. Голод («меженина») и эпидемии («мор») еще редко назывались в качестве причин запустения. Иногда старожильцы сообщали лаконично: «Крестьянин… збежал безвестно»[2025]. Некоторые деревни стояли пустыми уже более 30 лет, но значительно чаще встречались сведения о том, что крестьяне их покинули до 10 лет тому назад, т. е. в 50-х — начале 60-х годов.

Начальные стадии запустения Новгородской земли хорошо показал Н. Яницкий. По его наблюдениям, если в 1551 г. в Бежецкой пятине пустоши составляли всего 3,02 % всех поселений, то к 1564 г. их процент уже увеличился до 12. Итак, «1564 год уже несомненно год кризиса»[2026]. В 107 случаях писцы отметили, что причиной запустения явились непомерные царевы подати и только в 28 — мор, голод и поветрие[2027]. Есть указания, что деревни запустели «от помещикова воровства», «от помещичьих податей» и т. п.[2028]

2002

«Бысть мор на Устюзе и в селех, а мерли прищем да железою. А на Устюзе на посаде померло, скажут, 12 ООО, опроче прихожих» (УЛС. С. 109) [ПСРЛ. Т. 37. С. 103]); Титов A.A. Летопись Великоустюжская. М., 1889. С. 49), называется даже цифра 250 ООО человек, погибших от моровой язвы (Акты Ревельского городского архива 1450–1610 гг. /Сообщил А. Чумиков //ЧОИДР. 1898. Кн. IV, отд. IV. № 12. С. 19). В 1570/71 г. «поветрием вымерли» крестьяне многих деревень в районе Ладоги (Самоквасов Д.Я. Указ соч. Т. II, 4.2. № 21. С. 329).

2003

Степановский И.К. Вологодская старина. Вологда, 1890. С. 32.

2004

Гамель М. Англичане в России в XVI и XVII столетиях. СПб., 1865. С. 102.

2005

Шмурло Е.Ф. Россия и Италия. Сборник исторических материалов и исследований, касающихся сношений России с Италией. Т. II, Вып. 1. СПб., 1908. С. 43.

2006

Прибалтийский сборник. Т. III. 1880. С. 201, 207.

2007

Вологодский летописец. С. 25 [ПСРЛ. Т. 37. С. 173]. На Костроме умерли в сентябре 1571 г. 73 посадских человека (Э. Л. 370 об. — 371[РК 1475–1605 гг. Т. И. С. 283–284]).

2008

ЦГАДА. Крымские дела. Кн. 14. Л. 25 об.

2009

Штаден. С. 106.

2010

Альшиц Д.Н. Неизвестные послания Ивана Грозного // ТОДРЛ. Т. XII. М.; Л., 1956. С. 429.

2011

Кобрин В.Б. Новая царская грамота 1571 г. о борьбе с чумой // ТОДРЛ. Т. XIV. 1958. С. 267.

2012

Штаден. С. 92; Дженкинсон также сообщает, что в начале 1571 г. из-за мора «везде закрыты были проходы» (Середонин С.М. Известия англичан о России… С. 74).

2013

ПЛ. Вып. И. С. 243.

2014

ПКМГ. Ч. 1, отд. II. С. 540.

2015

КПМВКЛ. Т. I. № 143,144,151; Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.; Л., 1948. С. 428.

2016

КПМВКЛ. Т. I. № 163; Новосельский A.A. Указ. соч. С. 428.

2017

ПСРЛ. Т. XIII, 2-я пол. С. 389.

2018

Подробнее см.: Новосельскии A.A. Указ. соч. С. 429.

2019

См. об этом главу X.

2020

Статистически «обыски» 1571–1572 гг. обработаны Н. Яницким (Яницкий Н.Ф. Экономический кризис в Новгородской области XVI века (по писцовым книгам). Киев, 1915. С. 101–122).

2021

Греков Б.Д. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Кн. II. М., 1954. С. 233 и след.; ср.: Абрамович Г.В. Поместная система и поместное хозяйство в России в последней четверти XV и в XVI в.: Авто-реф. докт. дис. Л., 1975. С. 31–32.

2022

См. подробнее: Яницкий Н.Ф. Указ. соч.

2023

По наблюдениям С.М. Каштанова, хозяйственное разорение, начавшееся в 50-х годах XVI в. в северных районах страны, в первой половине 60-х годов распространилось на Можайский и Волоколамский уезды в связи с голодным 1561 г. (Каштанов С.М. К изучению опричнины Ивана Грозного // ИСССР. 1963. № 2. С. 114).

2024

«Крестьяне розошлися от царевых великого княж податей» (Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 11, 20, 23).

2025

Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 3, 4, 11,20, 22, 23.

2026

Яницкий Н. Указ. соч. С. 22, 26,35.

2027

Гневушев А.М. Новгородские писцовые книги. Т. VI: Книги Бежецкой пятины. (Рецензия)//ЖМНПр. 1912. Май. С. 144.

2028

«От помещиков» (НПК. Т. VI. Стб. 878,879), «от помещикова воровства» (Там же. Стб. 896), «от помещиковых податей», «от помещикова насильства крестьяне разбрелись бесвестно», «запустела…от помещиков: запустоша да и постриглася» (Там же. С. 903, 909,910 и др.).