Опричнина

Б.Д. Греков обнаруживает после 1566 г. (примерно до 1571 г.) бурный рост числа дворов в одном из погостов новгородского архиепископа[2029]. Однако его выкладки основаны на чистом недоразумении. Б.Д. Греков указывает количество дворов во владычных деревнях в 1566 г. и «после 1566» (около начала 70-х годов) в Воскресенском Важском погосте[2030]. При этом он совершает ошибку: основная рубрика дана в писцовых книгах 1563–1566 гг. в соответствии с приправочной книгой 1496 г., а «прибыльные дворы» — по переписи Андрея Михайлова, т. е. на 1563–1566 гг.[2031] Таким образом, рубрики должны быть: 1496 и 1563 гг., следовательно, рост дворов показывает экономический подъем первой половины XVI в., а не конца 60-х годов.

Обрабатывая данные писцовых книг 1563–1566 гг., относящиеся к погостам Обонежской пятины, И.Л. Перельман отмечала, что уже 18 % всех изученных ею деревень запустели. Правда, автор склонна была считать, что «запустение этих деревень произошло не в 50-60-х годах XVI в., а, вероятно, в начале XVI в.» Основанием для этого вывода послужило то, что при описании запустевших деревень упоминались владельцы деревень, жившие там еще в 1496 г.[2032] С такой интерпретацией данных писцовых книг 1563–1566 гг. согласиться трудно. Дело в том, что писцы просто имели под руками писцовые книги 1496 г., откуда они списывали сведения о предшествующих владельцах, не зная точно, кто жил в деревнях в 40-х — начале 60-х годов XVI в., т. е. непосредственно до их запустения.

Что это так, видно хотя бы из указаний книг 1563 г. на количество засева и закоса владельцами погостов и деревень конца XV в., точно соответствующее книгам 1496 г. Итак, мы не можем отнести запустение деревень в Обонежье к началу XVI в., а должны связать его с событиями середины века. Картина напоминает другие районы Новгородской земли[2033].

Запустение резко усилилось к 1571 г. В самом деле, Шелонская пятина уже в 1571 г. запустела на две трети[2034]. Писцовые книги Шелонской пятины за 1571 и 1576 гг., писал исследователь В.Ф. Загорский, «походят на громадные кладбища, среди которых кое-где бродят еще живые люди»[2035]. Выразительная картина рисуется во время обыска поместных и черных земель Вотской пятины, который производился в январе — марте 1571 г. В Новгородском дворце собирали сведения о запустевших деревнях («сколь давна и от чего запустили тия деревни») и о вывезенных из-за помещиков крестьянах. Страшные последствия опричных лет выяснились во время мартовского обыска 1571 г. Кирьяжского погоста Корельского присуда Вотской пятины. И здесь чаще всего крестьяне бежали безвестно «от царевых податей». В 1569/70 г. в деревне Корбесали после смерти Дорофея Еремеева «дворишко распродовали в царевы подати», а его дети «бесвесно збежали» от этих податей[2036]. Случаи, когда дети бежали, «одолжав» после смерти родителей, в Кирьяжском погосте очень часты. Одной из причин запустения и здесь был голод. Так, из деревни Юрика-Ярви крестьянин Иванко Елисеев сбежал в 1566/67 г., «одолжав, хлеб морозом побело»[2037]. Постоянные мобилизации местного населения на подсобные работы в войске несли с собой в погост запустение. Когда крестьянин деревни Сороли Давыдко Исачков пошел в «посоху» в Юрьев и там умер, то двор его в 1567/68 г. запустел[2038].

Особенно интенсивно проходил процесс запустения в 1566–1570 гг. Пограничные карельские районы подвергались постоянным набегам шведских войск. Еще в 50-х годах ряд деревень запустел «от нимец»[2039]. Это продолжалось и позднее[2040]. В 1570/71 г. «немцы» перебили жителей деревни Гиенкумбы, а их двор сожгли, в деревне Юрика-Ярви убили дворовладельца с детьми, сожгли также и «дворишко»[2041].

Не меньше терпели крестьяне и от опричников. В 1569/70 г. в деревне Куполи умер крестьянин Степанко Савин, а его дети «опритчиников безвесно збежали». Опричники жестоко взыскивали подати с крестьян. Так, в деревне Кимбияли в 1565/66 г. крестьянина Митрошку Офремова «опритчиные на правежи замучили, дети з голода примерли». Замучили опричники и крестьянина Артюшку Афанасова в 1569/70 г. из деревни Сандалакши. В деревне Кюлакши в 1569/70 г. у крестьянина Игнатки Лутьянова «опритчина живот пограбели, а скотину засекли, а сам умер, дети безвесно збежали». Там же «живот» был «пограблен» у Михика Пянтелиева, Еремейки Афанасова (последний был к тому же убит) и Мелентия Игнатова, которому, однако, удалось «безвесно» сбежать[2042].

1569/70 г. — год новгородского погрома — тяжело отразился на карельской деревне. В деревне Тивроли крестьянина Ларюку Маркова «опричиныи замучили, живот пограбели, двор сожгли». Оттуда же сбежали дети крестьянина Иванки Емельянова, ибо «опришнина живот пограбили, двор сожгли». То же было и в деревне Калболи, где крестьянина Фомку Логинова «опричные замучили, живот пограбили, дети безвесно збежали». Подобные записи повторяются при описании многих деревень[2043].

Такую же картину можно наблюдать и в другом районе Вотской пятины — вблизи Ладоги и Орешка. Здесь, по данным обысков 1572 и 1573 гг., запустело много деревень. Дмитриевский Гдетский погост запустел почти целяком в 2568–1572 гг. «от глада, и от большие дороги, и от божья поветрея, от мору крестьяне вымерли, а иные безвестно розошлись, а как ратные люди тотарове шли, иные деревни выжьгли»[2044]. В этих районах мы ридим, что к обычным несчастьям опричной поры добавлялись мор, недород и тяготы, связанные с «большой дорогой», по которой ездили воинские люди, останавливавшиеся на постой и бесчинствовавшие[2045].

Деревни Масельщина и Онишево в Ладожском присуде запустели в 1567/68 г. «от мору и от государьского правежу». На следующий год запустели поместья Д.Ф. Сабурова (деревня Сущево и др.) «от мору и от зяблых лет, от голоду». «Государьская посоха», «подводы» и иная «тягль», набеги «свиских немец», «государевы ратные люди» и «посланники» были основными причинами крестьянских побегов в этих местах. «Опричный правеж» 1569/70 г. вызывал и здесь те же последствия, что и в других районах пятины[2046].

Жестокий правеж коснулся и Поморья, взятого в государев удел еще при самом учреждении опричнины. Голландец Саллинген рассказывал, что в 1568 г. «жители Холмогор, принадлежавшие к опричнине великого князя, пожаловались великому князю на то, что жители Варзуги завладели их вотчиной». Тогда из Москвы направили Басаргу Федорова сына Леонтьева[2047], который наложил колоссальный штраф на варзужан и на жителей волостей Шуи, Кеми, Керети, Кандалакши и Умбы[2048].

Правеж Басарги можно уподобить налету саранчи. После появления опричников множество дворов в Поморье совершенно запустело. В выписи 1574/75 г. из писцовых книг на Кереть говорилось: «Запустели Керецкой волости дворы, и места дворовые пустые, и тони, и варницы, и всякие угодья от лета 7076-го году от лихова поветр[и]я, и от голоду, и от Босоргина правежу, и от Двинского иску»[2049]. После этого отмежеванная в опричнину Варзужская волость тела от гладу, от мору, и от Басаргина правежу»[2050].

2029

Греков Б.Д. Крестьяне на Руси…Кн. II. С. 251.

2030

ПКОП. С. 98–100.

2031

Ср., например, погост Никольский на р. Оште (ПКОП. С. 29 и 221). Описания или «дозора» в Обонежье «около начала 1570 г.» вообще не существовало.

2032

Перельман И.Л. Новгородская деревня в XV–XVI вв. // ИЗ. 1948. Кн. 26. С. 167.

2033

Перельман И.Л. Новгородская деревня в XV–XVI вв. // ИЗ. 1948. Кн. 26. С. 178. Гипотеза автора о том, что и после 1563 г. до 70-х годов происходят «известный расцвет хозяйства в волостях» (Там же. С. 182), не подкреплена конкретным материалом и вызывает сильное сомнение.

2034

Загорский В.Ф. История землевладения Шелонской пятины в конце XV и XVI веке // Журнал министерства юстиции. 1909. Декабрь. С. 203.

2035

Загорский В.Ф. История землевладения Шелонской пятины в конце XV и XVI веке // Журнал министерства юстиции. 1909. Декабрь. С. 194.

2036

Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 81.

2037

Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 63. В деревне Реколы Максим Никифоров умер, а сын его в 1568/69 г. «осеротил да збежал» (Там же. С. 64). В деревне Ажеля умер крестьянин Остатка Исаков, а дети его в 1566/67 г. «безвесно збежали от царевых податей» (Там же. С. 80); в деревне Гидолы умер крестьянин Оли-сейка Игнатьев, а его «дети безвесно збежали от долгу» в том же 1566/67 г. (Там же); в деревне Отцаярва после смерти Якова Карпова «дети под окны волочатца» в 1568/69 г. (Там же. С. 64).

2038

Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 70.

2039

Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С.61

2040

В 1567/68 г. в деревне Ыярви был «немцами» убит Андрей Еремиев, а двор его сожжен (Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 63. Ср. с. 64, 67 и 91). То же было и в 1570/71 г. (Там же. С. 49).

2041

Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С.67.

2042

Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 80, 81,94.

2043

Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С.96, 101,103,110,111.

2044

Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 326–327.

2045

В 1568/69 г. «от хлебного недороду и от дороги да от государьских податей» запустели деревни Кокола, Сюрья и Кулдосарь Ладожского при-суда. Деревня Хотово в 1571/72 г. запустела «от ратных людей, от дороги» (Там же. С. 307), деревня Ручья Ильинского погоста в 1570/71 г. — «от поветрия, и ратные, в Орешек едучи, тотарове сожгли дворы» (Там же. С. 320).

2046

Самоквасов Д.Я. Указ. соч. Т. II, ч. 2. С. 307–309, 314,316,321, 338 и др.

2047

О нем см.: Кобрин В.Б. Состав опричного двора Ивана Грозного // АЕ за 1959 г. М., 1960. С. 45–46.

2048

Филиппов А.М. Русские в Лапландии в XVI в. // Литературный вестник. 1901. Т. I, кн. 3. С. 304–305. Об опустошении Шуи Карельской пишет Штаден (Штаден. С. 64).

2049

СГКЭ. Т. И. Л., 1929. № 138. Стб. 461. Ср. стб. 453–454.

2050

Садиков П.А. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950. Документы. № 20. С. 462. Садиков подробно изучил «Басаргин правеж» (Там же. С. 191–211).