Страница 24 из 91
С начала XVI в. закладываются основы солеварения в Соли Вычегодской, где крупным промышленником был Аника Строганов[421]. Развивается также солеварение и в Соли Камской. Уже в XV в. добывалась соль в Соли Галичской; было солеварение и в Балахне[422], в Соли Переяславской, а также в Костроме и Нерехте[423]. Однако старые центры солеварения уступают по объему продукции и по ее товарности новым (Старой Русе, Поморью и в дальнейшем Соли Вычегодской)[424], а некоторые из них вследствие оскудения соляных источников приходят в запустение[425]. В солеваренную промышленность постепенно втягиваются зажиточные круги черносошного крестьянства, из среды которого вырастают видные торговцы и «лучшие» посадские люди (например, Строгановы в Соли Вычегодской, Кологривовы в Неноксе).
Высокосортная пушнина на продажу добывалась в Перми и на Печоре[426].
Новгородская и Псковская земли уже в первой половине XVI в. славились высококачественным льноводством и коноплеводством[427]. На этой сырьевой базе в Новгороде и Пскове складывалось производство полотна и холста[428]. Другим льноводческим районом был Ярославль. Здесь на продажу производили лен и полотна местные крестьяне. Так, у одного из них в 1543 г. было б коре-бей льна, 20 полотен, 7 холстов и 9 гребенин[429].
В первой половине XVI в. не прослеживается существование особых районов выделки сукна. Дешевое (сермяжное) сукно производилось домашней промышленностью. Специализации же какого-либо района на производстве дорогостоящих сукон не было. Не было и специальных районов гончарного производства. Глиняную посуду на заказ и частично на продажу производили в различных областях страны[430].
Развитие скотоводства вызвало рост кожевенного производства. В первой половине XVI в. крупным центром выделки кож был Ярославль[431]. Возможно, намечалось уже сложение центра кожевенного производства в Вологде[432], хотя Р. Ченслер в 1555 г. не упоминает кожи среди вологодских товаров[433]. Крупным центром обработки кож к середине XVI в. был Новгород. Во время пожара 1545 г. в Новгороде в одной только слободке кожевников сгорело 196 дворов[434]. По подсчетам А. П. Пронштейна, позднее, в 80-х годах XVI в., примерно 19,34 % посадских людей Новгорода были заняты в кожевенном производстве[435]. Кожевенное дело было ведущей отраслью городской промышленности. Большинство мастеров-кожевников селились в особом районе (Кожевники).
Степень дифференциации сапожного ремесла была высокой; так, среди ремесленников, изготовлявших обувь, были голенищники, каблучники, подошвенники и пр. Мастера, изготовлявшие промышленные полуфабрикаты, работали уже на рынок, часто при посредстве скупщика. Дробность специализации свидетельствовала о росте мелкотоварного производства. Развитие ремесла было тесно связано с ростом общественного разделения труда, с превращением ремесленника в мелкого товаропроизводителя.
По всей стране, изобиловавшей лесами, крестьяне занимались деревообделочным промыслом. Высококачественная деревянная посуда изготовлялась в Твери, в Вологде, на Белоозере[436]. Калуга славилась «искусно вырезанными деревянными кубками», вывозившимися даже за границу[437]. Наряду с русскими выделкой деревянных ложек и посуды занимались и карельские крестьяне[438].
С развитием животноводства и химических промыслов, в частности производства поташа, связано было и появление районов мыловарения[439]. К числу лучших сортов мыла относилось — вологодское и ярославское, т. е. тех мест, где получило распространение скотоводство[440]. В середине XVI в. мыло также производилось в Костроме[441].
Первая половина XVI в. была временем развития металлодобывающей и металлообрабатывающей промышленности. Необходимость развития оружейного дела особенно стимулировалась задачами обороны государства от набегов татар и других народов Востока.
При сравнительно слабом развитии рыночных отношений центры обработки металла обычно зависели от районов залежей железной руды. Характерной чертой для изучаемого времени, как установил А. Н. Насонов, было постепенное отделение металлообрабатывающей промышленности, кузнечного дела, от металлодобывающей[442] Крупным центром железоделательной промышленности был Новгород, снабжавшийся еще в конце XV в. железной рудой из Вотской и Ижорской земель[443]. В Новгороде к 80-м годам XVI в. среди посадского населения было 4,27 % кузнецов. Обработкой серебра, привозившегося из-за рубежа, там занималось 4,9 % этого населения[444]. Для металлообрабатывающей промышленности Новгорода также характерна дробность специализации (среди специальностей в этой области известны кузнецы, ножевщики, гвоздочники, замочники, игольщики, подков ники и др.).
На основе местного сырья развивается в первой половине XVI в. железоделательная промышленность Серпухова[445]. В 1552 г. там было 63 кузнеца (10 % посадского населения города)[446]. Значение Серпухова как оборонного пункта, защищавшего южные границы Русского государства, вызывало там развитие выделки оружия, которой, очевидно, занимались многие из серпуховских кузнецов.
В Твери, являвшейся заметным центром развития ремесла еще в XV в., мастерство кузнецов в первой половине XVI в. достигло сравнительно высокого уровня: здесь выделывались замки, гвозди, иглы[447].
Так, в одной только слободке тверского Отроча монастыря в 1543 г. было 6 гвоздочников, 3 ножевщика, замочник и игольщик[448]. Вологодские гвозди и топоры во второй половине XVI в. расходились по всей стране[449]. В середине и третьей четверти XVI в. складываются новые районы производства железа — Орешек[450], Устюжна Железопольская[451], Тихвин[452] в Карелии — Заонежье[453].
421
А. А. Введенский, указ. соч., стр. 94–95.
422
ГКЭ, Балахна, № 1/368 (грамота 1538 г.).
423
«Акты социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV — начала XVI в.», (далее — АСЗИ), т. I, М., 1952, № 3, 31, 130, 287 и др.
424
См. о холмогорской соли у Ченслера («Английские путешественники в Московском государстве в XVI веке», стр. 56) и Герберштейна (С. Герберштейн, указ. соч., стр. 127)
425
См., например, сотную 1563 г. Соли Переяславской, свидетельствующую об упадке этого города (М. И. Смирнов, Соль Переяславская — «Труды Владимирской ученой архивной комиссии», кн. 17, Владимир, 1917, стр. 72–73).
426
С. Герберштейн, указ. соч., стр. 95; см. «Английские путешественники в Московском государстве в XVI в.», стр. 55. В грамоте 1554 г. упоминаются белки «шувайские», или «устюжские», и «кляземские» (РИБ, т. ХХХII, Пг., 1915, № 185, стб. 326).
427
Об этом писал еще Р. Ченслер («Английские путешественники в Московском государстве в XVI в.», стр. 55–56); подробнее см. С. В. Бахрушин, Научные труды, т. I, стр. 86–93.
428
«Холщевницкий ряд» существовал в Новгороде уже в 1506 г. (ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. III, Л., 1929, стр. 611).
429
Н. П. Лихачев, Сборник актов, вып. II, стр. 196.
430
Так, в Торопецком уезде крестьяне занимались изготовлением гончарных изделий, «копают глину на горшки» (см. И. И. Побойнин, Торопецкая старина — Чтения ОИДР, 1899, кн. 2, стр. 103).
431
«Английские путешественники в Московском государстве в XVI в.», стр. 56.
432
В 1543/44 г. в вологодских селах Прилуцкого монастыря упоминаются сапожные мастера, овчинники, седельники, холстовалы и кожевники (С. А. Шумаков, Сотницы, вып. I, стр. 68–71); о производстве кож во второй половине XVI в. в Вологде см. С. В. Бахрушин, Научные труды, т. I, стр. 77–78; см. также материалы раскопок жилища кожевника (А. В. Никитин, Раскопки в Вологде в 1948 г. — «Краткие сообщения Института истории материальной культуры», вып. II, М., 1953, стр. 104).
433
«Английские путешественники в Московском государстве в XVI в.», стр. 56.
434
ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. III, стр. 618, 619.
435
А. П. Пронштейн, указ. соч., стр. 51. По данным Г. С. Рабинович, обработкой кож и мехов занимались даже до трети ремесленников Новгорода (Г. С. Рабинович, Ремесло и мелкое товарное производство в Новгороде в XVI в., стр. 269)
436
С. В. Бахрушин, Научные труды, т. I, стр. 95–98.
437
С. Герберштейн, указ. соч., стр. 108; ср. «блюд колуж-ский» в завещании одного феодала первой четверти XVI в. (АФЗиХ, ч. 2, № 97); блюды и братины калужские упоминаются в описи имущества Николаевского-Корельского монастыря 1551 г. (РИБ, т. XXXII, № 186, стб. 334).
438
В описи Николаевского-Корельского монастыря 1551 г. упоминаются «две братинки корельских» (РИБ, т. XXXII, № 186) и о покупке в 1551 г. ложек и посуды в Карелии (Архив ЛОИИ, ф. Николаевского-Корельского монастыря, кн. 936, л. 6).
439
О производстве поташа в XV–XVI вв. см. П. М. Лукьянов, История химических промыслов и химической промышленности России до конца XIX в., т. II, М.—Л., 1949, стр. 7—14.
440
С. В. Бахрушин, Научные труды, т. I, стр. 103.
441
Архив ЛОИИ, ф. Николаевского-Корельского монастыря, кн. 935, л. 36.
442
«Очерки истории СССР. Период феодализма. Конец XV в. — начало XVII вв.», стр. 64.
443
О добыче руды в этих землях см. С. С. Гадзяцкий, Вотская и Ижорская земли Новгородского государства («Исторические записки», кн. 6, 1940, стр. 119 и след.). К середине XVI в. добыча руды в Вотской пятине выросла. К 1551 г., например, в сельце Высоком, появилось 5 домниц, которых не было еще в начале XVI в., их обслуживали специальные «дымники» («Новгородские писцовые книги», далее — НПК, т. VI, СПб., 1910, стб. 571–572); см. В. А. Колчин, указ. соч., стр. 196.
444
А. П. Пронштейн, указ. соч., стр. 51.
445
С. Герберштейн, указ. соч., стр. 108.
446
П. Симеон, указ. соч., стр. 153–154; С. В. Бахрушин, Научные труды, т. I, стр. 56.
447
С. В. Бахрушин, Научные труды, т. I, стр. 62–63.
448
С. А. Шумаков, Из актов тверского Отроча монастыря, М., 1896, стр. 4–5.
449
С. В. Бахрушин, Научные труды, т. I, стр. 70–71.
450
См. грамоту 1563 г. (ДАИ, т. I, № 116).
451
В 1566/67 г. там до 37 % всего посадского населения было занято производством железа (С. В. Бахрушин, Научные труды, т. I, стр. 61–62); хотя в 1542/43 г. в Устюжне еще не обнаруживалось продажи железных изделий (ЦГАДА, Городовые книги по Устюгу Великому, № 1, л. 55–65).
452
Упоминание о тихвинском укладе см. в Торговой книге, опубликовапной И. П. Сахаровым («Записки отделения русской и славянской археологии Археологического общества», т. I, СПб., 1851, отд. 3, стр. 136). Подробнее о Тихвине см. К. Н.Сербина, Очерки из социально-экономической истории русского города, М.—Л., 1951, стр. 14–43.
453
Рост железоделательной промышленности в Лопских погостах находился в связи с развитием соляных промыслов на Севере: соляные варницы Поморья обслуживались железом из Лопских погостов (А. П. Васильевский, Очерк по истории металлургии Олонецкого края в XVI–XVII вв., Петрозаводск, 1949, стр. 7, 19).