Полтергейст

— Я могу вам помочь?

Я отпрянула, стряхнула мерзкое чувство и повернулась к подошедшему сзади мужчине. Он был худой, около пятидесяти пяти — шестидесяти, поверх одежды носил ветхий фартук с зеленым верхом. За стеклами толстых старомодных очков его глаза казались огромными и будто разглядывали что-то у меня за спиной.

— Я просто смотрю, — сказала я.

Он наклонил голову.

— У нас много разных рыбок, есть аквариумное оборудование, если пожелаете. Недавно завезли новых золотых рыбок. Еще можете посмотреть певчих птиц. У вас дома есть аквариум?

— Нет. У меня есть хорек. Я боюсь, что рыбок она слопает.

— О да. Любопытный и вечно голодный. Это хорек. — Он направился в глубь узкого магазинчика, в полумрак, залитый зыбким светом аквариумных ламп. Я пошла следом.

— Давно у вас здесь магазин? — спросила я. — Такое ощущение, что он был здесь всегда.

— О… почти тридцать лет. Рыбок и птиц удобно держать в квартирах. Рыбки очень красивые. — Он остановился возле аквариума с яркими рыбками с округлыми туловищами и выпученными глазами. Их длинные плавники развевались в воде, как одеяния утопленниц.

Я остановилась полюбоваться, насколько это было возможно. Они то мирно плавали, то вдруг резко бросались вперед, в резком зигзагообразном рывке: напуганные рыбьи гейши, одергивающие свои кимоно. Надпись возле аквариума гласила «ВУАЛЕХВОСТ ДЕМЕКИН». Стоили рыбки очень дорого.

Я подняла глаза, поймала изучающий взгляд мужчины и улыбнулась.

— А что за той дверью?

Его глаза сузились, и я почувствовала прохладцу отчуждения.

— Ничего.

— А раньше что было?

Он отшатнулся от меня, давая ясно понять, что не желает говорить на эту тему.

— Это Ва Ми. Здесь случилось большое несчастье.

— Простите. Я не знала. Какое несчастье?

Он со вздохом покачал головой.

— Не ворошите прошлое, люди до сих пор переживают. Вам пора… Уходите. Убирайтесь вон из моего магазина!..

Он надвинулся на меня, доставая швабру из стоящего рядом ведра.

Я поспешила наружу и встала, прислонившись к стене одного из зданий ниже по переулку.

Владелец магазина остановился в дверях и некоторое время сердито на меня смотрел, а потом зашел обратно, закрыв за собой дверь. Вот теперь я действительно захотела узнать, что произошло за дверями с висячим замком. Существо находилось внутри, а это значило, что и Иен там. Я не решилась снова пройти мимо полоски стеклянных кирпичей. Если бы Иен заглянул в поцарапанное, покрытое ямками стекло, он мог бы узнать меня и напасть или убежать, прежде чем я вернусь с Карлосом. Я изучила шов на стене. Он повторял контур двери, некогда располагавшейся здесь заподлицо со стеною, а ныне замурованной наглухо. Может, когда-то здесь был черный ход магазина привозных товаров, а может, пожарный выход из того самого таинственного места. Крадучись вдоль стены, я пошла вниз по переулку к Веллер-стрит, размышляя над тем, как мне раскрыть тайну загадочного помещения, спрятанного от мира за толстыми дверями и ржавой цепью.

Я направилась к пересечению Шестой и Веллер. Таинственные двери смотрели на запад и находились практически на одной линии с дворовым фасадом здания, где жила Ана, всего в полутора кварталах от главного входа. Магазин, дом Аны и парковка на Джексон-стрит, на которой я оставила свой джип, составляли почти идеальный треугольник. Геометрические расчеты натолкнули меня на новую мысль.

По дороге мне еще дважды встретились патрульные машины, и один раз мимо прошел пеший патруль из двух полицейских. Я забежала в кафешку на углу Шестой и Веллер и заказала холодный чайный коктейль. Сидя в баре лицом к Шестой, я неспешно потягивала густую сладкую смесь и глазела в окно.

С этого места открывался прекрасный обзор на фасад здания, где жила Ана. Еще один посетитель кафе — филиппинец с аккуратной стрижкой — читал газету и потягивал чай. Я взяла свой стакан и выскользнула на улицу.

Я прогулялась по кварталу, рассматривая витрины и глядя по сторонам, как какая-нибудь туристка. Солиса я не встретила, но он или его напарник наверняка дежурили поблизости. Среди снующих по улицам прохожих, занятых воскресными и предпраздничными покупками, было слишком много полицейских и слишком много непонятных личностей, праздно шатающихся возле кондоминиума Фуджисака. Еще час я бродила вокруг и разведывала обстановку. Я заглянула в булочную-кондитерскую под названием «Мои любимые торты», понаблюдала за спешащими мимо людьми из высоких, от пола до потолка, окон, а затем переместилась в магазин товаров для хобби по соседству с «Розовой годзиллой». Там я продолжила наблюдение сквозь витрины с японскими коллекционными игрушками и постерами видеоигр. Затем сделала круг по кварталу: мимо станции Юнион, остановки автобусов «Метро», Азиатской антикварной лавки на Пятой авеню и обратно — через новый «Уваджимайя Виллидж» и мимо апартаментов Нисеи.

За всю прогулку я встретила лишь несколько патрулей, но группки подозрительных слоняющихся без дела личностей были сосредоточены внутри квартала Фуджисака. Я подозревала, что развешанные по кварталу камеры наблюдения направлены на вход в жилой корпус, в котором находилась квартира родителей Аны: одну я заметила над пустующими торговыми рядами в старом ТЦ «Уваджимайя», другую — на одном из домов по Мейнард-авеню. На месте Солиса я бы так и поступила: охраняла бы выходы (оба, и главный, и со двора), круглосуточно бы патрулировала улицы и на каждом углу расставила бы наблюдателей в штатском, если хватит людей. Если на этой неделе не было других серьезных преступлений, Солис вполне мог затребовать в помощь весь штат оперативников. Подозреваемый явно не шутил, угрожая убить бывшую подружку и ее нового возлюбленного. Со времени угроз в адрес Аны и Кена прошло меньше суток; несколько дней все служители порядка в городе будут землю носом рыть, лишь бы изловить особо опасного преступника. Разумеется, рано или поздно Солису придется отпустить помощников и продолжить наблюдение в одиночку, но пока в его распоряжении основные силы полиции.

А Иен явно не был готов долго ждать. Он вернул себе свою игрушку, и теперь его сжигала ярость, неизбежно толкая на необдуманные действия. Оставалось надеяться, что он не нападет до темноты. Существо ослабло, и имело смысл подождать, пока оно перезарядится. К тому же в неразберихе из-за ряженых детей и костюмированной молодежи Иен мог спокойно вылезти из своего укрытия, чтобы полюбоваться результатом. Он мог бы незаметно прокрасться в конец переулка, откуда открывался прекрасный обзор на здание Фуджисака, услышать вой сирен на Шестой авеню, увидеть, как сбитые с толку шпики выходят из бесполезной засады. Несколько минут всем будет не до него, и он спокойно улизнет в одно из полупустых зданий или проберется под автострадой в Маленький Сайгон, а оттуда — в долину Рейнир или на Первый холм, тайными тропами, где не проедет никакая машина. Если копы не заметят Иена в течение первых пяти минут, в сутолоке он смешается с толпой, растворится в лабиринте улочек центральной части города и исчезнет.

По раненому колену разлилась тупая боль; оно пульсировало, требуя льда и покоя. Я направилась обратно к джипу.

У меня оставалось несколько часов до наступления темноты; поэтому, вернувшись в офис, я поискала в Интернете информацию о Ва Ми — и содрогнулась от прочитанного.

У игрового клуба Ва Ми была богатая история. Заведение начинало как тихий бар,[22] затем здесь открылся шикарный ночной клуб, где проходили выступления знаменитых джазменов — то были времена, когда международный квартал свинговал ночи напролет. К 1983-му старый клуб, превращенный в частный игорный дом «для своих», завсегдатаями которого были китайские предприниматели, переживал не лучшие времена. В ночь 18 февраля 1983 года трое молодых китайцев взяли в заложники четырнадцать человек из числа своих соседей: заперли в клубе, ограбили и перестреляли. Выжил только один. «Резня Ва Ми» осталась худшим массовым убийством в истории штата Вашингтон. Впрочем, большинство людей не помнит о произошедшем, другие же, такие как сегодняшний владелец зоомагазина, не хотят вспоминать. Эта история — история жуткого тройного предательства — потрясла китайскую общину.

22

Тихий бар — подпольное питейное заведение времен сухого закона.