Полтергейст

Слизнув горчицу с большого пальца, он стал рыться в завале бумаг и коробок, пока наконец не выудил книгу в черном тканевом переплете. Он вручил ее мне. Отпечатанное на корешке ярко-зеленым шрифтом название гласило: Ирис М. Оуэн, Маргарет Спэрроу «Призывая Филиппа: психокинетическое приключение».

— Это книга об экспериментах Филиппа. К сожалению, она предназначена для широкого круга читателей, и ни один из авторов не догадался включить сюда научные отчеты или техническую информацию, хотя бы в виде приложения. Возможно, отчасти поэтому последующие попытки воссоздать эксперимент завершились неудачей.

Бен плюхнулся в кресло у письменного стола, вытянул ноги и обмяк. В углу за ним проявился нечеткий силуэт Альберта.

Я покрутила книгу в руках, но открывать не стала.

— Не понимаю, чего добивается Такман, — сказала я. — Его не интересуют призраки, да он в них и не верит. По его словам, он наблюдает за поведением группы, за их реакцией на «невозможное» — фактор стресса и взаимодействие внутри группы. Он проверяет, как далеко они могут зайти в стремлении управлять собственным полтергейстом.

Бен вздернул брови.

— Интересный подход. Члены «Новых горизонтов» — первоначальной экспериментальной группы — вскользь упоминали о возникшем между ними напряжении, в том числе сексуального плана. В коллектив входили самые разные люди: женатые и холостые, пары и одиночки в возрасте от двадцати до пятидесяти с лишним. По мере того как росло напряжение, возрастал и уровень паранормальной активности. Если верить книге, большую часть времени участники прекрасно ладили, но и Оуэн, и Спэрроу признают, что процесс был куда более интересным, когда между людьми возникали трения.

Я нахмурилась. Если в группе Такмана существовали конфликты — а я, кажется, заметила парочку на видеозаписи, — один из них, вероятно, мог привести к смерти Марка. Я отругала себя за то, что отошла от темы разговора, и прогнала эту мысль. Нельзя терять время: Бен должен все мне объяснить, пока Брайан спит.

— Хорошо. А что насчет самого призрака? В файлах, которые передал мне Такман, есть биография несуществующего призрака на шести страницах, и участники, похоже, считали его вполне реальной… личностью.

Бен немного оживился.

— Ах да! В этом-то и заключалась уникальность экспериментов Оуэна. В отличие от других подобных исследований, проводимых в то время, здесь была создана целая отдельная личность. В классических случаях имевший место полтергейст относили на счет какого-нибудь случайного призрака. В проекте же Оуэна созданному призраку изначально приписывалась паранормальная активность. Исходя из предпосылки, что они контролируют созданную сущность, участники сочинили подробную предысторию своего призрака: с ошибками, художественными отступлениями и историческими неточностями. Далее: раз ответы на вопросы, которые задавались призраку во время сеанса, подходили под его, полную неточностей, биографию, очевидно, что члены группы нарисовали себе некий образ, вымышленную историю — не реального призрака и не коллективное экстрасенсорное восприятие некогда жившего человека. Филипп был плодом коллективных усилий и существовал только внутри группы и под ее контролем. И что самое любопытное, вкусы и ответы Филиппа менялись в зависимости от состава присутствующих на сеансе в тот или иной день.

— Но ведь все они знали его биографию, — возразила я. — Как такое могло произойти?

— Всегда есть детали, подробности, которые не продумаешь сразу. Допустим, «Твой любимый цвет?» или «Любишь ли ты мороженое?». Личность Филиппа развивалась постепенно, по мере того, как пробелы заполнялись, а знакомые черты начинали играть новыми красками в соответствии с предпочтениями участников. Те, кто обладал наиболее выраженной жизненной позицией, влиял сильнее, но если кто-то из них отсутствовал, предпочтения Филиппа тоже менялись. Например, кому-то из них не нравилась какая-нибудь песня, и в присутствии этого человека Филиппу она тоже не нравилась — но стоило тому не прийти, и неприязнь Филиппа как рукой снимало…

Я наблюдала нечто подобное в группе Такмана.

— Значит, Филипп мог появиться, даже если присутствовали не все? — спросила я, вспомнив о появлениях Селии в отсутствие Кена или Марка.

— О да. Оказалось, что Филипп активен, если на сеансе присутствуют только четверо из восьми участников — причем это мог быть кто угодно из группы. — Отсутствие оригинальности в проекте Такмана начало меня разочаровывать. Я гадала, когда же они выйдут за рамки модели Филиппа. Почему Такман так уверен, что кто-то вставляет палки ему в колеса, если его исследование один в один повторяет чужое?

Альберт принялся бродить по комнате, пожирая нас глазами — как будто наш разговор казался ему отвратительным, но он никак не мог оторваться. Бен продолжал как ни в чем не бывало, не замечая, что я гляжу по сторонам.

— Позже участники заметили, что с каждым из них происходят незначительные проявления полтергейста, даже когда они остаются одни, отдельно от остальных.

— Какие проявления?

— Ничего примечательного… Ближе к концу экспериментов участники отмечали движение предметов, мигание света, которое словно отвечало на вопросы, и ощущение, что за ними следят. Это могло быть внушение или взаимное влияние, но группа приписала эти инциденты Филиппу, даже когда они случались одновременно в разных местах. К сожалению, ни одной объективной записи подобных происшествий «на дому» не существует.

И еще показательно, что все сознательные попытки вызвать полтергейст, вместе или по отдельности, ни к чему не приводили. Паранормальная активность начиналась, только если участники просто ждали, расслабившись и не предпринимая никаких попыток создать полтергейст. Они полагали, что рано или поздно это изменится. По их словам, они надеялись добиться появления призрака или тульпы, но не успели — группу распустили прежде, чем были достигнуты серьезные результаты.

— Постой-ка. Что за «тульпа»?

— Ой, прости, — сказал Бен, откашлялся и продолжил: — Тульпа — материализованное воплощение мысли, некий видимый и осязаемый объект, появляющийся из воздуха. Обычно это что-то значительное.

Я откинулась на спинку заваленного книгами дивана и посмотрела на томик в моей руке. Он не был толстым или тяжелым. Я подумала о манипуляциях Такмана и о его затейливой технике.

— Группа встречалась в специально оборудованном помещении?

— Нет, в том-то и дело. К сожалению, они проводили сеансы в обычном доме, почти без записывающего оборудования, без всякого наблюдения и контроля.

— Почему же тогда никто не предположил, что это мистификация?

Бен поерзал и нашел на захламленном столе место, куда пристроить ноги, едва не опрокинув стул. Альберт ушел в тень и прекратил наконец подслушивать.

— Вопрос на миллион долларов, — улыбнулся Бен. — Позже участники продемонстрировали — пусть в мелком масштабе и непоследовательно, — что большая часть их утверждений могла быть правдой. Недавние психологические исследования в области ложной памяти и ожиданий объясняют это взаимным влиянием, но их предметом был традиционный спиритический сеанс, а не сами эксперименты Филиппа, которые при всех недочетах проводились в освещенной комнате с претензией на беспристрастное научное изыскание. Как я уже сказал, никому так и не удалось воспроизвести уровень активности, достигнутый группой Оуэна. У большинства ничего или почти ничего не вышло. Что также подкрепляет версию о мистификации — или о самообмане. Кстати, об эксперименте сняли телевизионную передачу и короткий документальный фильм. С тех пор и пленка, и фильм успели пропасть. Зато в семьдесят шестом году вышла книга, первое издание в мягкой обложке. — Он указал на твердую обложку у меня в руке. — Это экземпляр более позднего издания семьдесят восьмого, дополненного несколькими главами. Тогда многие еще помнили старую телепередачу. Если бы книгу переиздали в последние десять лет в прежнем виде, без документации событий тридцатилетней давности, я был бы настроен скептически, а так… переиздание сразу же после описываемых событий… Сомнения имелись, но обман так и не разоблачили. Даже психологические эксперименты с ложной памятью и взаимным влиянием не доказывают несостоятельность проекта. Ответов уже не найти: некоторые участники тех событий умерли или куда-то пропали, а остальные отказываются обсуждать эксперимент.