Страница 24 из 42
- Ты собирался…
- Нет. Я хорошенько надрался в тот день. Стащил у отца пистолет, и просто решил пострелять в воздух, побаловаться, но уже после двух попыток оказался прижатым к бамперу мусоров.
Скептически выгибаю бровь. Неужели Дима способен на подобное?
- Не смотри на меня так, - отмахивает парень.
- Я и не смотрю.
- Смотришь, как и все остальные смотрели. Мальчик, пошедший по наклонной плоскости.
- Нашел, кому рассказывать, - с вызовом восклицаю я. – Думаешь, удивишь реакцией окружающих? Ха. Могу с полной уверенностью заявить, что к самоубийцам отношение не лучше. Сколько раз соседи замолкали, увидев меня на площадке, сколько раз бросали свои жалостливые, лицемерные взгляды мне вслед. Я не как остальные, Дим, я понимаю тебя. Честно. И мне хочется помочь. Ведь ты помог мне.
Дождь барабанит по плечам, голове, а я все разглядываю необычные глаза парня и думаю: сколько же нам еще придется пережить, прежде чем восстановиться и стать нормальными, счастливыми людьми. А, может, таких не бывает? Касаюсь ладонью щеки Димы. Он закрывает глаза, поднимает руку и накрывает ею мои пальцы.
- Как же ты не понимаешь, что уже помогла мне, Мира. Ты единственная, кого я поддержал не потому, что должен был. А потому, что захотел. – Он раскрывает глаза и, не смотря на ливень, разделяющий наши лица, порывисто придвигается ближе. – Я буду бороться за нас, буду каждый день бороться за твое желание жить, за свое желание быть рядом, не смотря на страх потери, страх вновь остаться одному. Я буду бороться, как ты и просила. Я буду сильным, слышишь? Вновь буду сильным для тебя.
Прижимаюсь лбом к его щеке и зажмуриваюсь. Мне больно видеть его отчаяние, больно смотреть на то, как он обещает быть сильным, изнемогая от слабости. Стискиваю его кофту, вжимаюсь в его грудь всем телом и пытаюсь пройти сквозь него, слиться с ним воедино. Если мы будем вместе, нам будет легче, нам будет проще.
- Я обещаю, что небо больше не упадет, - смеется Дима. – И черт подери, если я лгу. Я не сдамся просто так, пусть и слышу в голове этот шум, эти крики сестры, этот плач мамы. Я не сдамся, не сдамся, не сдамся.
Мне кажется, что я держу в руках бомбу, таймер которой вот-вот сработает. Я сжимаю парня, и мне плевать, если он взорвется прямо сейчас, забирая лишь мою жизнь. Но что будет, если рядом окажутся другие?
Отодвигаюсь, встречаюсь взглядом с Димой и шепчу:
- Ты уверен, что я тебя спасу? Ведь я не ты, я не такая. Другая, слабая. Я и жить-то недавно не хотела. Что если я вновь сорвусь? Что если вновь сорвешься ты? Мы погубим один другого.
Дима молчит. Я знаю, что не должна произносить этих слов, что вновь раскрываю раны, ищу подводные камни, но молчание – не выход. Пусть знает, о чем я думаю, тем более что сам наверняка вертит в голове данные мысли.
Парень пожимает плечами. Прикасается лбом к моему лбу и шепчет:
- Я любить тебя буду, можно? Даже если нельзя – буду.
- Серьезно? – нервно усмехаюсь. – Цитируешь Рождественского?
- Вообще-то это не его слова, а перевод стихотворения молдавского поэта. Ну, а если без шуток, то я, правда, не смогу иначе. Ты можешь уйти, Мира. Я не собираюсь заставлять тебя делать что-либо, потому что сам знаю, как это сложно находиться рядом с деформированным, дефектным, разбитым человеком. Поверь. Я вижу это каждый день. Вижу, как мой папа убивается, не узнавая в женщине, находящейся поодаль, свою жену. Но твое решение никак не повлияет на мои чувства. Я все равно любить тебя буду, слышишь, даже если нельзя – буду.
Он криво улыбается, на одну сторону, а я не знаю, что ответить. Пытаюсь взвесить все «за» и «против», гадаю – сможем ли мы держаться друг за друга достаточно долго, смогу ли я, как и раньше цепляться за его свет, за его легкомысленность, странность, за его одержимое желание жить. А затем вдруг я замираю: что это? О чем я вообще думаю? Как я могу сомневаться? И дело ведь даже не в том, что он спас мне жизнь, не в том, что он оказался в нужное время в нужном месте. Даже таким: с недостатками, со слабостями и со всеми изъянами, я буду испытывать к нему те же чувства. В любом случае. При любом раскладе. Какая я глупая, пугливая девчонка. Он сильный хотя бы потому, что готов решиться, готов бороться и пробовать. И я тоже буду сильной!
Неожиданно подаюсь вперед и припадаю губами к его губам.
- Ой! - отшатываясь назад, выдыхаю я и прикрываю пальцами рот, - прости, я…, я не знаю, что на меня нашло! Это было так странно. Мне жутко неудобно. Я…
Дима вновь притягивает меня к себе и целует. Сжимает в руках сильно-сильно. Я даже забываю пригрозить ему или возмутиться. Свободной рукой обхватываю его шею, другой – держу подаренный диск под кофтой, непроизвольно встаю на носочки. К слову, ливень давным-давно пробрался по одежду, намочил кожу, волосы, но мне не холодно. Совсем. Между мной и парнем очень тепло, будто раскаленное солнце светит только для нас, прорывается сквозь тучи и обдает жаром, греет.
Когда я открываю глаза, то понимаю, что Дима тоже на меня смотрит. Его необычный взгляд совсем близко, ближе, чем когда-либо. И я вновь могу исследовать его странные зрачки, его радужку, и вновь могу этим восхищаться, как раньше. Как прежде.
- Я в глазах твоих утону, можно? – вновь процитировав Рождественского или молдавского поэта – кто знает – говорю я и улыбаюсь. – М?
Дима кривит рот, целует меня в лоб и сжимает в объятиях. Думаю, это отличный ответ.
ГЛАВА 6.
Диск двусторонний. Сверху написано - мой любимый композитор Max Richter, снизу – почувствуй музыку, неуч. Только спустя несколько секунд я понимаю, что CD – давний подарок. Давний подарок Диме.
- Она записала его через несколько недель, после того, как узнала о диагнозе, - сообщает парень и облокачивается передо мной о стену. – Говорю же, Арина чувствовала, что скоро умрет.
- Оставь его у себя. Он тебе дорог.
- Думаешь, я не сделал копий? Давай, включай уже. С какой стороны начнем?
Так как ноутбук я отдала коллегам родителей по работе, приходится управляться с музыкальным центром. Он громоздкий, древний, но, к счастью, поддерживает диски.
- Со второй, - облизав губы, отрезаю я. Достаю из коробки список песен, написанный от руки, и нажимаю «play». Играет что-то веселое, не русское, довольно старое. Улыбаюсь, вспомнив, что именно эту мелодию Дима напевал на мосту, когда пытался танцевать, и ловлю его хитрый взгляд. Затем вновь опускаю глаза на список и удивленно вскидываю брови: здесь двадцать три песни. Рядом с каждой написан год выпуска. Арина потратила на это немало времени, уверена.
1. 1926 - Be
2. 1945 - Billie Holiday – I’ll Be Seeing You
3. 1961 - Elvis Presley – Can’t Help Falling In Love
4. 1965 - James Brown – I Feel Good
5. 1969 - The Beatles – Something
6. 1973 - Bob Dylan – Knockin’ On Heaven’s Door
7. 1975 - Fleetwood Mac – Landslide
8. 1977 - David Bowie – Heroes
9. 1977 - Queen – We Will Rock You
10. 1986 - XTC – Dear God
11. 1986 - The Beach Boys – California Dreamin’
12. 1987 - Suza
13. 1991 - Nirvana – Smells Like Teen Spirit
14. 1993 - Rachel Portman – Never Let Me Go
15. 1995 - Maria
16. 1995 - Michael Jackson – Earth Song
17. 2001 - Radiohead – Knives Out
18. 2003 - Muse – Butterflies And Hurricanes
19. 2005 - Kasabian – Club Foot
20. 2008 - Arctic Monkeys – Baby I’m Yours
21. 2013 - Imagine Dragons – It’s Time
22. 2013 - Placebo – A Million Little Pieces
23. 2014 - Lana Del Ray – Shades Of Cool
- Эволюция музыки, - загадочно протягивает Дима. – Знаешь, Арина как-то сказала: все наши чувства, эмоции, переживания – это лишь копии того, что было раньше. Плохие копии, к слову. Поэтому стоит обращаться к первоисточнику, чтобы осознать всю суть той или иной вещи. Собственно, именно по данной причине, в списке шестнадцать песен, написанных до двухтысячного года, и всего семь, написанных после.