Лучезарный

Кое-где торчали ледяные глыбы, сверкающие на солнце. Я оглянулся, чтобы посмотреть, откуда мы вышли, и увидел высокую арку, сложенную из отполированного прозрачного льда. За ней тянулся тот же зимний пустынный пейзаж.

Энджи убрал меч в ножны и, пронаблюдав за его манипуляциями, я спросил сердито:

— Ты, вроде, не мог колдовать? А магическую поддержку, если я не ослышался, обещал полукровка. Где он, кстати?

Ангел лишь пожал плечом в ответ, указывая на широкую тройную полосу следов, уходящую вперед.

— Значит, решил не дожидаться. А я-то думал, ему позарез нужна наша помощь.

— Идем, Гэл. Здесь холодно.

— Это я тоже заметил.

Человек на моем месте уже давно замерз бы насмерть. Но у демонов, к счастью, достаточно толстая шкура и густая шерсть. Впрочем, Энджи тоже не выглядел умирающим — контур его тела светился едва заметным золотистым сиянием, значит, ангел чувствовал себя хорошо.

Спустя минут десять, мы догнали вукодлака. Его четвероногие носильщики, громко сопя, брели по снегу и послушно тащили господина, негромко бурчащего приказания или комментарии по поводу всего происходящего.

— Спасибо, что подождал, — сказал я, мило улыбаясь.

Он оглянулся со злобной гримасой и заворчал, как собака, у которой отняли кость.

— Я не намерен ждать, пока ты удовлетворишь свое пустое любопытство!

— Это не пустое любопытство! — огрызнулся я в ответ. — Я видел тени… призраки… они двигались. Искали выход.

— Выход? — переспросил Энджи заинтересованно.

— В каждом мире, — заговорил маг на удивление нормальным голосом без обычного высокомерного хеканья и хмыканья, — у существ есть свои представления о жизни после смерти. Наказывая себя за мнимые или подлинные грехи, они придумывают свой ад сами. Такова человеческая суть. Тени в коридоре попали в собственный маленький ад, где будут пребывать до тех пор, пока не найдут сил выбраться из него. Они хотят быть наказанными. Хотя у них есть шанс освободиться, они не пользуются им. Им нравится страдать. А ты не творец их мира, чтобы даровать освобождение, — закончил он неожиданно зло и отвернулся.

Я вопросительно посмотрел на Энджи, шагающего рядом. Тот лишь пожал плечами, никак не выказав сомнения в правдивости слов попутчика. Мне, впрочем, тоже безразлично, кто такие вмерзшие в стены бесконечного коридора. Хотя та женщина была очень красивой. Не знаю, как остальных, но ее я, пожалуй, освободил бы…

Калибаны внезапно остановились и одновременно зарычали, прижимая уши. Маг, отпустив шею одного, поднял руку, призывая к тишине. Зверь, неожиданно оказавшийся на свободе, стал пятиться и остановился лишь когда натолкнулся на ангела.

— Что там? — негромко спросил Энджи, пристально вглядываясь вперед.

— Там смерть! — неожиданно отозвался калибан, жмущийся к его ногам.

— Иди сюда! — Прикрикнул полукровка. — Хватит болтать!

— Я чую… она приближается, — в голосе зверя послышались испуганные визгливые интонации. — Очень быстро.

— Иди — сюда. — Медленно, раздельно повторил маг, и слуга покорно пополз к нему, прижимаясь брюхом к сугробам.

— А нельзя ли поподробнее, — попросил я, оглядываясь. — Кто приближается и откуда?

— Я вижу, — сказал Энджи, приставив ладонь козырьком ко лбу. — Вон там…

Теперь и я разглядел. С огромной скоростью к нам неслось снежное облако.

— Это что, буран?

— Нет. Колесница.

Звери дружно взвыли, но вукодлак грозно рыкнул, и они замолчали, вжавшись в снег. Маг с трудом выпрямился. В его руках, висящих вдоль тела, загорелся язык пламени. Я вытащил меч, ангел сделал то же самое.

К нам, действительно, мчалась колесница, похоже, целиком вырезанная из глыбы агата. Ее тянул такой же смолисто-черный ягуар. Зверь скалился и стремительными прыжками двигался вперед. В повозке стояла женщина в развевающихся черных одеждах, и скульптор явно был в ударе, создавая ее. Сильные порывы ветра почти обнажали идеальное тело. Равнодушное лицо с прозрачно-серыми глазами было неподвижно. Зато ярко-рыжие волосы летели за ее спиной, словно шлейф, и казались бесконечными, сливаясь с облаком метели, кружащей вокруг.

Подъехав, незнакомка натянула поводья. Волосы взметнулись в последний раз и тяжелым пламенем накрыли повозку с ягуаром, выдыхающим клубы пара. Женщина осталась стоять посреди неподвижной снежной равнины.

— Вы пришли из запретного места, — произнесла она. Может быть, кто-нибудь чересчур романтичный назвал бы ее голос звенящим как хрустальный колокольчик, мне же он показался пронзительным, режущим слух. — Оно закрыто и проклято.

— Кажется, мы нарушили какое-то местное табу, — шепнул я ангелу. Тот кивнул едва заметно, пристально глядя на ледяную красавицу, и возразил:

— Мы не задержимся здесь. Никого не побеспокоим.

Но она как будто не слышала.

— Уходите!

— Почему место, откуда мы пришли, проклято? Кто его проклял?

Женщина высвободила обнаженную руку из черных одежд, окутывающих ее тело, и указала на подозрительно молчаливого мага:

— Он!

Полукровка посмотрел на меня и нагло ухмыльнулся:

— Да, припоминаю. Действительно я. Надо было пополнять энергию. А, как ты знаешь, демоны и боги могут получать ее лишь через страдания и смерть.

До меня, наконец, дошло, кого мне напоминает эта огненноволосая богиня.

— Значит, призраки в том коридоре… ты сам запер их там?!

— Именно так. — Колдун поднял руку, в которой загорелось яркое пламя, и произнес грозно. — Если ты, Фелия, не хочешь присоединиться к сестре, уйди с дороги. Сейчас мне не нужна твоя смерть.

Женщина издала звук, напоминающий стон, и исчезла. Рассыпалась, разметалась снежным облаком.

— Идем! — Вукодлак стряхнул огонь с пальцев, и тот упал на лед, прожигая глубокую дыру. — Я не намерен торчать здесь вечно!

— Как ты заманил их в тот коридор? — спросил я тихо.

— Не помню. — Со злостью ответил он.

— Почему тогда говорил про ад? Что они сами его выдумали?

— Я оставил для них выход. Они не уходят. Значит, хотят продолжать страдать дальше.

Энджи ничего не сказал, но на его лице появилось выражение безграничного презрения и брезгливости. Обычно оно переводилось как: «Ну и мразь ты, приятель».

— Выговори вслух, что думаешь, — посоветовал я. — Станет легче.

— Бессмысленно, — произнес ангел и замолчал надолго.

Мы шли по ледяным мостам, перекинутым над застывшими реками. Пробирались через снежные наносы. Брели по замерзшим туннелям… Здесь было удивительно красиво. Все сверкало, искрилось, переливалось. Архитектурным конструкциям, созданным холодом из воды, мог бы позавидовать любой зодчий. Хрустальные дворцы и лабиринты, многоэтажные арки и лестницы, колонны, галереи… И никого живого вокруг. Прекрасная, мертвая земля. Лишь однажды вдалеке еще раз пронеслась колесница, запряженная черным зверем. Но к нам не приблизилась.

— Надо отдохнуть, — сказал колдун.

Ангел молча кивнул. Я тоже не возражал против небольшой передышки. Остановиться решили в пещере, в толще ледяной скалы.

Голубоватый свет струился сквозь прозрачный потолок, на полу лежал тонкий слой соломы.

— Похоже, здесь уже кто-то был до нас, — заметил я, рассматривая черный след от костра на полу.

— Да, — полудемон с помощью слуг уселся. — Был. Я.

Он помолчал немного и заявил неожиданно, глянув на ангела.

— Ты зря считаешь, что я излишне жесток. Когда прижмет по-настоящему, начнешь черпать магию из любых доступных мест. Не думая о разрушении. Тебе это знакомо.

— Я, в отличие от тебя, разрушаю себя, а не других, — ответил Энджи сквозь зубы.

— Это неразумно и…

— Неразумно оправдываться сейчас. — Резко, в несвойственной ему манере перебил ангел.

— Я не оправдываюсь перед тобой!

— Не лги. В тебе гораздо больше человеческого, чем ты хочешь признать. И ад ты себе придумал, как человек. Только он не после смерти. А сейчас. Здесь. Ты загнал себя туда, чтобы мучаться от чувства постоянной вины, и освободиться можешь только сам. Как ты правильно заметил, мы не творцы, чтобы освобождать тебя.