Стая

душа. Как ни старался уберечься, плечи припекло. Кожу пощипывало, и на ощупь она была горячей.

Традиционно мазаться сметаной не стал, не очень приятно ощущать на себе жирную ползучую

субстанцию. Пропитаешься, а потом чувствуешь себя курицей в сметане. И пахнешь так же. Уж

лучше крем для тела или рук. С разрешения Нины позаимствовал таковой. Помогло. Не облез как

ядовитый аспид.

Как только переступил порог квартиры, обостренные чувства отпустили, вдохнул родной уютный

запах, а вместе с ним и спокойствие. Но осталось ощущение, будто побывал в котле с чертями.

Стоило теперь задуматься, есть ли смысл соваться туда снова. Однако внутри уже давно принял для

себя решение. Сейчас же хотел определить цель, и, как обычно, выработать линию поведения, которой лучше всего придерживаться. Только вот и на этот раз хитроумный Монахов не оставил

места для маневра. Не сказал, чем конкретно придется заниматься и с кем работать. «Инструктор»

звучало весьма расплывчато, и заключать в себе могло больше, чем казалось на первый взгляд.

Почему-то Маркелову эту роль не предложили. И тут два варианта: либо Маркелов для нее слишком

хорош, либо… Не хотелось быть разменной монетой. И то, что осваиваться нужно будет на месте, –

настораживало. А еще вспоминалась ухмылка самого Андрея и слова: «…Может и трудновато

придется, ну ничего, привыкнешь».

Уж если суждено играть по чужим правилам, желательно знать их все. И подробно.

В целом, Денис не жалел, что застрял на пару дней в той деревне. Время пролетело незаметно, а

природа и погода сгладили все шероховатости, и перепады собственного настроения. А перепад-то

был всего один – с похоронного на нормальное.

Чувствовал, что надо привыкать к таким вот волнам. Завтра может подкинуть еще сильнее.

Вспоминал утро. Ранее. Сырое от выпавшей росы.

Дом еще спал. Открыл глаза, точно зная, что на часах шесть утра. Именно в это время просыпался

ежедневно, независимо от обстоятельств и желания. В комнате было темно, но лишь потому, что

снаружи на окна нависали раскидистые ветки акации.

Выбрался на кухню, где благоухающий аромат кофе подсказал, что не только он среди всех

обитателей оказался ранней пташкой. Приподнял белый с голубыми цветами кофейник, — порция

как раз на одну чашку. Налил себе и, захватив, вышел на широкое, украшенное деревянной резьбой

крыльцо, которое смело можно назвать террасой. На нем хватило достаточно места, чтобы уместить

круглый столик и несколько стульев. Но Наталья, — а той самой ранней пташкой оказалась она, —

сидела на ступеньке, а не за столом. Сидела, зажав между пальцев тонкую дамскую сигарету.

Рядышком дымилась чашка с кофе.

— Доброе утро, Денис, — не оборачиваясь, проговорила и затянулась. Уверенно поправила рыжие

волосы.

— Доброе утро, — поприветствовал в ответ и уселся рядом. Вдохнул утреннюю прохладу. Влажный

пряный от аромата ночных цветов воздух приятно щекотал ноздри. – Я, кажется, голоса еще не

подавал. Спиной видишь? – Разумеется, удивило, что женщина узнала его, не оборачиваясь.

Наталья приподняла уголки губ, намекая на улыбку, и бросила на него слегка снисходительный

взгляд:

— Маркелов в такую рань не просыпается. Порошин вываливается из дома, дверью хлопая так, что

стекла дребезжат. Остальные все больше толпой, их издалека слышно. Так что один ты и остаешься.

И шаг у тебя тяжелый. И дверь ты прикрываешь тихо, аккуратно.

— Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд, — усмехнулся, отпивая глоток крепкого кофе.

— Мата-Хари прям. Такая наблюдательность, — беззлобно съязвил.

Не стал шарить по буфету в поисках сахарницы, поэтому кофе в чашке был крепкий и горький, и

немного вяжущий. Но с утра его это устраивало. Нехитрое наслаждение. В самый раз, чтобы

прогнать остатки сна. К удивлению: заснул сразу, и кошмары не мучили, спал как младенец. И еще

бы спал, но режим, черт его…

— Угу. Я люблю за людьми наблюдать. Приходится работать с тем, что есть, потому что

развернуться мне особо негде. Успокоился? – равнодушно посмотрела на свои покрытые красным

лаком ногти.

Наталья была не так проста, как показалось на первый взгляд. Вот как легко было ошибиться, приняв

ее безыскусную манеру одеваться за простоту души и недалекость. Отнюдь. Вместе с тем, он

заметил, что волосы у нее всегда тщательно уложены, а кожа чистая и ровная, и ногти всегда ярко

накрашены. Это говорило о многом. Да и к тому же… муж и жена – одна сатана. В это он верил. В

отношении женщины к Сергею Владимировичу прослеживалось некое раболепие. Своего рода, преклонение. Но это не вызывало отторжения, потому что чувствовалась искренность. Если это

имело отношение к любви, то тогда можно смело утверждать: мужа она любит.

— Может быть, — ответил он, понимая, что имелось в виду. Наталью тоже взволновала его схожесть

с погибшим младшим братом мужа. – Нервы я, конечно, себе пощекотал, но главное, чтобы бабулю

вашу инфаркт не хватил. Если так уж надо, помаячу перед ней. Мне не трудно. Но впредь, хотелось

бы заранее знать о подобных сюрпризах. Я, знаешь ли, сюрпризы не люблю.

— Инфаркт, — фыркнула. – Меня саму чуть инфаркт не хватил, когда с Юлькой вас на кухне

застала. Они с Гришкой, бывало, так же чаи распивали, а ты как раз на том месте сидел, где и он.

Мать никак его отпустить не может…

— Невеселенько все как-то у вас.

— Да что ты! Как раз—таки скучать нам не приходится, — стряхнула пепел.

— Не знал, что ты куришь.

— Иногда. Очень редко могу себе позволить утром с чашкой кофе, когда все спят. Ради

удовольствия.

— Правильно, слабости – они обязательно должны быть.

— А у тебя какая слабость, Шаурин?

— У меня, — улыбнулся. – Не скажу…

При всей благожелательности собравшейся честной компании, Денис мечтал избавиться от ее

общества и попасть домой. Там все знакомое и родное; не нужно ни под кого подстраиваться; ждать

подвоха; никто не нарушит твоего личного пространства.

Что еще раз нашло подтверждение, стоило только зайти к себе в комнату. На кровати так и лежали

оставленные им вещи. Нина не убрала их в шкаф, не сложила, не повесила аккуратно на стул. Даже

не тронула, хотя в комнату заходила.

Войдя в квартиру, почувствовал запах бытовой химии, каких-то моющих средств. Мачеха провела

грандиозную уборку: выстирала шторы, надраила зеркала и окна до блеска. И в его комнате ни

соринки не было, но вещи лежали нетронутые. И не потому, что проигнорировала, а знала, что не

любил он этого.

Недавние события встряхнули, мир его пошатнулся, но и когда все улеглось, кое-что изменилось.

Еще пару дней назад он не обратил бы на все это внимания. Но сегодня резануло. Тогда бы посчитал, что все, как и должно быть: и уборка, и вещи, и стук ножа по разделочной доске, — Нина хлопотала

на кухне, — и стакан минеральной воды на столе в комнате сразу после того, как он обмолвился, что

хотел пить. Все, как должное. Только вот ему лично Нина ничего не должна. Но, несмотря на это, заботилась о нем, готовила завтраки, беспокоилась, когда он задерживался. Не задавалась вопросом, как он сам к этому относился, и к ней тоже, будучи едва ли не единственной из сердобольных

родственников, кто не пытался залезть ему в душу.

Наверное, стоило быть ей за это благодарным.

— Как твой загар? – с улыбкой спросила Нина, когда Денис зашел в кухню.

— Выживу, – вторил ей, отшутившись.

— Совсем ты, хлопец, загулял, — сказал отец, усаживаясь на стол.

— Отдыхать тоже надо. — Нина расставила на столе тарелки с окрошкой, разложила столовые

приборы, подала хлеб.

— Только чтобы не в ущерб работе. Странные у тебя выходные посреди недели, — со здоровым

скептицизмом отнесся отец к такому объяснению долгого отсутствия сына.