Стая

невозмутимости. У самого-то глаза вон как блестят. Блестят жаждой и нетерпением. Пристукнув

каблуками, стряхнула воду с лаковых сапожек и потянула Дениса вперед по аллее. Они пошли

медленно. Побрели, лениво перебирая ногами. Влажный воздух дышался легко, прохладный ветерок

бодрил, иногда порывами сбрасывая с деревьев холодные капли. Тогда Юля поднимала глаза в небо, словно проверяя, стоит ли ожидать дождя.

— А ты помнишь наше первое свидание?

— Помню.

— Да? — Быстрыми мелкими шагами Юля вырвалась вперед и преградила ему путь. Денис

вынужденно остановился, и она обвила его руками. Он ответно чуть сжал ее плечи.

— Да, — подтвердил. — Для меня это было вообще первое свидание.

— Хоть в чем-то я у тебя первая.

— Ты вообще у меня первая, — мягко растягивал слова, доверительно пригнувшись к ее лицу. —

Первая, единственная, неповторимая, любимая, самая красивая.

— Ммм, боже, как приятно, — проговорила, как пропела. — Ну закидал меня комплиментами, закидал. Ты точно будешь идеальным мужем. А давай поцелуемся?

— Что это за внезапные желания?

— Я недоцеловалась на улице, — пошутила она.

В черном, доходящем до середины бедра, черном плаще, Денис выглядел слишком представительно.

Это, конечно, только впечатление, но захотелось сделать его ближе и роднее, рассеять этот

невольный официоз.

Посмотрел на ее губы, красивые и чуть напряженные от сдерживаемой улыбки. Поцеловал, а она как

будто не ожидала. Отстранился на краткий миг, чтобы обняться удобнее, и снова приник. И сам, как

Юля, недоцеловался на улице. Для него вообще все, что ее касалось было с приставкой «недо».

Они долго стояли на аллейке, целовались под чужими взглядами — одобрительными, осуждающими, но не равнодушными. Кроме них, гуляющих парочек больше не было — погода не

та, да и время не прогулочное, — только случайные прохожие бежали по делам, спешили пересечь

этот маленький городской сквер напротив ЗАГСа.

— Я волнуюсь, — чуть позже сказала Юля, когда они подошли к крыльцу здания.

— А чего ты волнуешься?

— Сама не знаю. Мы же так ждали этого, так хотели… Хотели, да? — даже приостановилась.

— Да. Хотели и ждали. Пойдем.

Внутри здания стояла тишина. Такая, что стук каблуков по полу показался слишком громким и

неуместным. Но больше всего Юля поразилась отсутствию людей. Не было никакой очереди – ни

людей, ни шума.

— Что ты на меня смотришь, как на врага народа? Я не виноват, что тут нет очереди, я тут вообще не

при чем.

— Точно?

— Ты переоцениваешь мои возможности.

— Нет, любимый, я слишком хорошо тебя знаю, — деловито сказала она и огляделась. На одном из

стендов с образцами бланков нашла заявление о заключении брака. Села за стол, из сумочки достала

свои документы и авторучку.

— На, — Денис положил на стол свой паспорт, — заполняй. И за себя, и за меня. Подожди, дай-ка

мне… — внимательным и цепким взглядом окинул бумагу, поставил свою подпись в конце и еще

что-то черканул. — Все, можешь теперь заполнять. — Снова положил перед ней бланк заявления.

Юля тут же подняла на Дениса глаза, когда увидела, что в графе «присвоить фамилию: жене…», он

собственноручно вписал «Шаурина».

— А может…

— Не может, — оборвал ее и указал глазами на лист бумаги. — Пиши.

Она усмехнулась и, чуть качнув головой, открыла свой паспорт. Денис не стал ей мешать, прошелся

по залу, постоял у стендов с образцами документов, изучил таблички на дверях специалистов.

Когда Юля почти закончила, из ближайшего кабинета вышла молодая парочка. И девушка, и парень

выглядели счастливыми, наверное, тоже приходили подавать заявление. Денис бросил на Юлю

красноречивый взгляд.

— Все, — сказала она и поднялась со стула. Сбросила светлый плащ, перекинула его через руку.

Денис от своего не стал избавляться. Только, освободив пуговицы из петель, распахнул полы.

— Мне кажется, что я уже вышла замуж, — чуть позже засмеялась Юля, толкая дверь на улицу.

Денис не успел ей ответить: едва вышли на широкое крыльцо, их оглушили приветственные крики.

— Вы какого здесь? — немного опешил Шаурин.

— А-а! — Юлькин восторженный вскрик плавно перетек в не менее восторженный визг. Вуич

усердно тряс бутылку с шампанским.

— Вуич, твою мать… — Денис прикрыл глаза, стоя под дождем из пенных брызг.

— Романыч, хорош! А то пить нечего будет, — притормозил Лёньку Вадим.

— Да ладно! Шаур один раз женится, надо чтобы все было красиво!

— Ага, теперь-то красивей не бывает, — Денис осмотрел себя и смахнул с плотной ткани сладкие

капли.

— Шаур, когда свадьба? — весело спросил Стас.

— Ну, скажи, — подтолкнула Юля Дениса, расплываясь в радостной улыбке.

— Восьмого ноября.

— Шутишь? — переспросил Лёня с недоверием.

— Вообще не шучу. Восьмого ноября, — улыбнулся он.

— Твою дивизию… — протянул Вуич, — это ж каждый раз напиваться придется до полусмерти – и

за твой день рождения, и за день вашей свадьбы.

Юлька звонко рассмеялась.

— Мы не виноваты, так получилось.

Шаповалов разлил шампанское по пластиковым стаканчикам.

— Все пьянки восьмого, — предупредил Шаур, но стаканчик взял.

— Шаур, ты что издеваешься? С Монахом какая пьянка? Будем тихо-мирно потягивать компот — ни

шампанским не облиться, ни водки напиться, — шутя возмутился Вуич.

Юлька откинула за спину волосы и тоже взяла стаканчик. Несмотря на то, что шампанское было

ледяное, руки ее горели огнем. На душе было тепло – от ощущения полнейшего счастья.

— Ну все, теперь Юльку срочно домой, а сами к Катюхе в ресторан, она обещала нам банкет. А то

девичник, понимаешь, был, а с мальчишником нас прокатили, — сказал Вадим.

— Разумеется, — согласился Денис. — Так и сделаем: Юльку домой, а сами в ресторан.

— Как это? — растерялась Юля. — Вы что? А я? Почему это меня домой?

Все дружно рассмеялись.

— Да шутка это, дорогая моя, шутка, — успокоил ее Денис. — Ты что – веришь этим бандерлогам?

— Почти поверила.

— Вадя, ты чувствуешь?

— Что?

— Никто не чувствует? — Лёнька сделал хитрое лицо и подмигнул Юле. — Что горько… А я

чувствую… Горько, вашу мать!

— Лёня, отвали, — сказал Денис.

Юля хихикнула и сделала последний глоток, допивая игристое вино.

— Горько! — заорали теперь все трое друзей.

Шаурин отдал свое стаканчик Бардину и притиснул к себе Юльку.

— Иди сюда. Успокоим жаждущую публику, а то нас арестуют за нарушение общественного

порядка.

Поцелуй был долгим. Поцелуй почти мужа и жены. Крепкий, пьянящий, со вкусом шампанского.

— А насчет ресторана я, между прочим, не шутил, — сказал Вадим, когда молодые оторвались друг

от друга.

— Чего мы тогда тут мерзнем, как студенты? — среагировал Шаурин.

Юля потянулась к нему и поцеловала в щеку.

— Потому что это романтика. Потому что ресторан, регистрацию, как бы это все ни было красиво, ты забудешь. А вот то, как мы целовались в сквере, как нас облили шампанским, как мы пили его у

ЗАГСа из пластиковых стаканчиков, ты не забудешь никогда.

***

— Нет, моя любимая, только ты так можешь – на второй день медового месяца навернуться с

лестницы и вывихнуть ногу, а потом две недели валяться практически в недвижимом состоянии.

Просто прелесть, а не медовый месяц. Ради этого, конечно, стоило лететь на Маврикий. Навернуться

с лестницы дома – для тебя банально.

— Хорошо еще, что я ногу не сломала. — Юля поболтала ногами в воде, плеснула на бедра и, отклонившись назад, оперлась на руки, подставляя лицо яркому солнцу. — И, кстати, милый, наша

жизнь целиком состоит из банальностей. Просто у каждого они свои. Свое счастье, свое несчастье, свои банальности, — задумчиво изрекла она глядя в небо, поражающее своей синевой. Какое-то