Братья Ждер

Взявшись за руки, они низко поклонились друг другу. Затем Штефан поднял шелковую фату и, обняв царевну за плечи, поцеловал.

Рать стояла недвижно. Сановники глядели в молчании. Крепостные пушки огласили окрестности грохотом. Царевна вздрогнула, но тут же улыбнулась. Воины, подняв шлемы и кушмы, громко закричали, поздравляя новую молдавскую княгиню с благополучным прибытием. В стороне от крепости, у оврага, стояли толпы горожан. Они тоже шумели. Зазвонили разом в низине колокола церквей. Держа невесту за правую руку, князь прошел с нею несколько шагов. Затем они снова отдали друг другу поклон. Царевна поднялась в свою колымагу. Кучера хлопнули бичами. Князь снова надел латы, поднялся в седло и подъехал справа к колымаге. Царевна опустила фату.

Но все успели рассмотреть ее миндалевидные черные глаза и необыкновенно густые брови. Лицо невесты не блистало красотой: нос с горбинкой, короткий подбородок, матово-белая кожа лишена свежести. Улыбаясь, она не обнажала зубов. Улыбка у нее была печальная, но приятная, И хотя она казалась уже не первой молодости, стан у нее был тонок и гибок, как у юной девы.

Дворы в самой крепости и вокруг нее были набиты народом. На свадьбу прибыл веницейский посол Киапарелли, везя в дар дорогие уборы. Миланский герцог Лодовико Сфорца Моро также прислал двух своих вельмож, привезших в дар золотое оружие. По два посла направили венгерский король Матяш Корвин и польский король Казимир. Уже несколько дней находился в крепости с шестью своими сановниками марамурешский[51] князь Бирток, с которым Штефан собирался породниться: у молдавского князя был взрослый сын, у марамурешского — дочь на выданье. Этот брак должен был скрепить древние узы, возникшие во времена первых основателей Молдавского княжества. Среди вельмож, пожаловавших из Трансильвании, находился и Лайотэ-Басараб, которому предстояло оставаться в стольной крепости до окончания войны против Раду — князя Валашского. Был он стар и немощен, но его по-прежнему томила жажда власти. По прибытии в Сучавскую крепость он преклонил колени на каменном полу часовни и поклялся в покорности Штефану-водэ. В княжеском поезде он скакал по левую руку Штефана, на его седовласой голове красовалась высокая княжеская шапка.

В тот же день, 14 сентября, в крепости отслужили вечерню. На второй день весь двор спустился в стольный город, и в митрополичьем соборе владыка Феоктист, окруженный собором епископов, соединил Штефана-водэ и царевну узами брака. Таинство это закрепляло дальновидный государственный замысел.

Хотя родители и деды царевны давно уже жили вдали от Царьграда и некоторые из них, отрекшись от истинной веры, породнились с татарскими ханами и мурзами, все же у них жива была память о древних правах рода Комненов. В сундуках еще хранились остатки прежних сокровищ. Усеянные алмазами кресты на коронах, изумрудные серьги, перстни с вырезанными на них изображениями царей и цариц сохраняли таинственную связь между прошлым и будущим.

Волей высшего промысла и мудрыми стараниями старого царьградского патриарха заключен был союз Мангупской царевны с воителем, готовившимся к битвам во имя Христа. И потому от имени царьградского первосвященника на церемонии бракосочетания присутствовал отец Варлаам Зографский. А из Белгорода под крепкой охраной двигался обоз, в котором на восьми крытых телегах везли царские драгоценности, а также тонкие сукна и редкостные ткани.

Толпа постигала лишь внешнюю сторону пышного праздника: огни, краски, песнопения, благовонный дым под сводами святого храма. Верхнемолдавские боярыни были в сборе все до последней — тут были красавицы, знаменитые тридцать лет назад, и другие, что славились ныне. Все они жадно ловили мгновенье, когда невеста откинет с лица фату вместо с дождем золотых нитей.

Радость-то какая! Оказывается, царевна совсем не пригожа. Да и не молода! Только драгоценности на ней такие, каких и не знали в молдавской земле. Сказывают, в Мангупской крепости восемнадцать хранилищ, а в тех хранилищах лежат еще и другие бесценные сокровища царьградских властителей. Странно, как молодят подобные украшения лицо женщины!

Сколько же ей лет, царевне Марии?

Нетрудно их сосчитать по морщинкам в уголках глаз и рта. Да иначе и быть не могло — ведь и сам государь тоже сед и вдов. Княжича Александру нет на свадьбе, дабы не подчеркнуть преклонный возраст князя. А все остальные дети Штефана стоят между тетками господаря — Кэтэлиной и Кяжной. Их трое: Петру, Богдан и Илиаш.

Княгиня Кэтэлина — самая старая тетка господаря — в последний раз, должно быть, покинула свое затворничество. Она обрела покой и прощение в глуши Пынгэрацкой пустыни. Сюда старуха приехала вместе с преосвященным Теодором, игумном Бистрицкого монастыря, опекавшим ее в пути. Измученная дорогой, она словно в забытьи слушала свадебные песнопения, мечтая о скором избавлении от всех земных забот.

Княгиня Кяжна, тоже увечная, как и княгиня Кэтэлина, то и дело вздыхает. Ни песнопения, ни великолепие свадьбы не трогают ее. Мерещатся ей ужасные видения. Бывали часы, когда она уже не могла отличить живых от мертвых и смешивала теперешних княжичей Илиаша, Богдана и Петру с прежними отпрысками рода Мушатов. Кому она доводится сестрой? Этим или тем, давним? Но тех уже нет, извели они друг друга. Может быть, сегодняшние отроки лишь отражение прежних? Княгиня тихо плакала, качая головой. А под сводами собора радостно звучали величания.

Владыка Феоктист возложил венцы на головы жениха и невесты и благословил их. По византийскому обычаю, невеста первой поклонилась своему господину. Затем, получив из рук князей Биртока и Басараба по свече, царевна-невеста повернулась к боярам и поклонились им. Направившись к боярыням, она также склонила голову. Лицо у нее было открыто, дабы все могли ее видеть. Поклонившись боярам и сановникам, княгиня Мария прошла степенным шагом сквозь толпу присутствующих. Из нефа она с поклонами перешла в притвор, а оттуда на освещенную солнцем паперть, возле которой стояли ряды воинов и толпился народ. Всем она поклонилась, держа в руках свечи, затем воротилась к своему господину и, передав ему одну свечу, вложила свою правую руку в его руку, прося у него участия и заступничества.

Высокие голоса певчих разносились под сводами храма. Супруги всех присутствующих бояр внимательно следили сквозь тонкую пелену благовонного дыма за всем, что делалось в храме. Напрягая слух, старались не упустить ничего из того, что говорилось вокруг. В этом избранном собрании, разумеется, не обошлось без участия боярыни Кандакии. Ее огромные глаза, брови дугой, нарумяненные щеки привлекали взоры многих мужчин — и эти восхищенные взоры доставляли ей немалое удовольствие. Не меньше радовали ее и косые взгляды других боярынь, известных своей красотой и надменностью.

«Благословенна жена, делающая честь мужу», — размышлял про себя второй казначей Кристя Черный. Все поглядывают на Кандакию, зная, что она жена такого видного мужчины, как он; вот проведать бы еще, как распределены места за трапезой, как рассадят бояр и с какого места будет смотреть на них царственный жених. А уж коли государь в такой радостный час заметит казначея Кристю, не может того быть, чтобы он не вспомнил об усердии и уме такого всеведущего боярина. И опять же, если узрит государь прославленную красоту боярыни Кандакии, то непременно вспомнит про ее супруга. Только вот неизвестно, как распорядился на этот счет великий логофэт Тома. Говорят, часть пирующих будет веселиться в городском княжьем дворце. А государь покажется только иноземным гостям со своей царевной — и то ненадолго. Новобрачные скушают по яичку, выпьют по глотку вина. И в это время все гости поднимут кубки в их честь. Затем господарь отправится в крепость, где будет накрыт другой свадебный стол для его теток — княгини Кэтэлины и княгини Кяжны, княгини Анны, дяди и двоюродного брата господаря — хотинских пыркэлабов, для свата Биртока и князя Басараба да еще немногих родичей Штефана.

51

Марамуреш — край на севере Румынии откуда по преданию, пришли на Молдову первые князья.