Не страшись урагана любви

— Думаю, да, мэм. Я имею в виду, вы бы предпочли, чтобы он учился и нырял здесь, со мной, поскольку вы доверяете моему опыту? Ну, я, конечно, постараюсь помочь всем, чем смогу. — Затем он сам изобразил ухмылку. — Естественно, я бы не хотел отдать Кингстону хорошего, дорогого клиента.

Она не улыбнулась.

— Мы понимаем друг друга. До свидания. — Она повернулась и зашагала неуклюжей, выпендрежной походкой, откинув тело назад.

— Миссис Эбернати!

Она обернулась, стоя уже в дверном проеме.

— Вы не скажете, кто вас направил ко мне?

— Отчего же, — улыбнулась она, — управляющий «Ройал Кэнедиэн Бэнк». — Она развернулась и ушла.

К этому времени он был абсолютно убежден, что она сумасшедшая. Как, каким образом, почему — он не очень понимал. За таким типом людей в нырянии нужен глаз да глаз. Склонны к панике. Он надеялся, что она не придет. Но, может быть, парень — или дружок? — не захочет вообще прийти, если она не захочет прийти. Некоторые были такими. Проклятые женщины. Мысль о потере двух клиентов была ему ненавистна. Или хоть одного.

Гроши хреново идут в этом месяце. И это февраль.

Ну, у него занятия в бассейне «Ройал-Кариб» сегодня днем. Один небогатый турист.

Может, думал он, когда шел за подготовленным аквалангом вглубь магазина, этот Грант окажется утомленным, надутым снобом. Если его дев... если его приемная мать может служить примером. О вкусах не спорят. Как сказала старуха, целуя корову. Но почему она не хочет, чтобы он ехал в Кингстон? Если бы они не были такими противными, он бы съел это, он бы сделал. За деньги. Эти типы, богачи, всегда хотят наилучшего, роскошного обслуживания и еще чего-то, что заставит их задрать носы. Он бы дал им это, если б имел. Если б он имел, сам имел бы хоть шанс на это.

Прелестно — но со скребущей ревностью приобретателя — он позволил себе пожить, когда работал на «Наяду» и поехал в Кингстон осматривать ее. Там была надежда. Если б он смог получить ее.

В этом деле встречаются все виды мудаков. Эта дама, например. Он был до чертиков убежден, что Грант окажется высоколобым хреном.

Груз этих мыслей сделал акваланги еще тяжелее, когда он вытаскивал их из пикапа, чтобы идти к морю. Давил и тот факт, что он знал, что обязан это делать. Из-за денег.

Подумать только, когда все они умрут...

Неожиданная мысль породила у Бонхэма удивление, неверие, страх и уныние. Чем бы он хотел заняться сегодня днем, так это выйти и убить акулу. Как только он начинал думать о своей возможной, неизбежной смерти, а иногда он целыми днями думал об этом, единственное, что могло вывести его из этого состояния, — выход с Али в море к «Старой акульей горе», где всегда болталась парочка акул, там глубоко нырнуть и, пылая злобой, яростью и страхом, убить одну из дьявольских, омерзительных негодяек смертельным выстрелом; шести-семифутовую голубую, или тигра, или тупорылую. Даже если не удавался смертельный выстрел в мозг и ему приходилось обрезать линь, он все равно чертовски неплохо выходил из своего состояния. Да и недолго ей гулять со стрелой, проткнувшей голову, обе челюсти! Собратья о ней позаботятся.

И ему неожиданно до жути захотелось поехать. Он не брал ни дружков, ни клиентов в эти экспедиции и обычно выплывал один, только с Али. Али думал, что он псих. Но ему это было необходимо. После охоты он снова чувствовал себя человеком. После этого мужчине не нужно беспокоиться о том, чтобы улечься с женщиной.

Но сегодня у него тренировка в бассейне.

Господи! Летта так ненавидела охоту. Выход на акулью охоту. Рыдала, как рыбачка. При мысли о жене в нем открылся еще один тайник, другого рода, но тоже болезненный, значительно хуже страха смерти, и он мягко покрылся слоем еще чего-то, хотя вроде бы ничего и не было. Он вновь стал думать о «Наяде» и оборудовании для тренировки в бассейне.

Но как оказалось, Грант вовсе не был кривлякой. Совсем наоборот, он был правильным парнем. Почти слишком правильным, если это вообще возможно. И Бонхэм, который был гораздо опытнее и сложнее, чем позволял кому-либо узнать, так же, как он никогда не позволял никому узнать о своем университетском образовании, особенно тем, с кем он имел дело, — нашел его любопытно наивным, даже мальчишкой, для того, у кого столь много денег и такая слава.

Ну, может, именно таков художественный талант. Он не знал. О художественном таланте он почти ничего не знал.

В тот первый день он взял их в «Ройал-Кариб». Так что он мог работать и с ними, и с небогатым туристом, славным молодым человеком из страховой компании в Иллинойсе, который жил в этом же отеле, ему было около сорока лет, и он начинал полнеть, тип клиента, с которыми он большей частью и имел дело. Он сумеет дважды выйти на мелкий риф, потычется там и отправится домой рассказывать приятелям в загородном клубе о своем опыте подводного плавания. А он таким образом сумеет вести три платных урока сразу и сэкономить час времени на дороге между отелями. Он должен заколачивать денег побольше. Приятно выглядевшая жена страховщика только смотрела. Бонхэм попытался, но она слишком боялась и не поддалась уговорам учиться.

То, что мальчишка-драматург был любовником миссис Эбернати, было сразу очевидно для завистливого, но не осуждающего глаза Бонхэма. Не беспокоило. К счастью, женщина сразу отпала. Она не могла научиться промывать маску, даже сидя в мелкой части бассейна. Всякий раз она паниковала. А когда он затолкал ее в акваланг и положил на дно мелкой части бассейна, думая, что это поможет, она не смогла сделать и это. Ему ненавистна была потеря денег, но теперь, по крайней мере, ему не нужно будет вывозить ее в море и не спускать при этом с нее глаз.

С другой стороны, Грант был хорош. Он был абсолютно храбр, хотя по неясной причине, кажется, не сознавал этого. Он быстро все схватывал и к концу урока даже обогнал страховщика, который занимался уже в третий раз.

На второй день он взял его в отель «Вест Мун Оувер», поскольку утром должен был вывезти страховщика, уезжавшего через два дня, на мелкий риф. «Вест Мун Оувер» был самым дорогим и шикарным отелем в Ганадо-Бей, и по этой причине Бонхэм обычно не водил туда клиентов, если только они там не жили. Но он сообразил, что немного рекламы не повредит. Так что утром он зашел туда и сказал менеджеру, кого он приведет. Естественно, они были счастливы.

Бассейн был безлюден, когда он давал Гранту урок, и совершенно неожиданно, после того, как прошли все, что нужно уметь делать с маской и аквалангом, Грант, почувствовав облегчение, начал прыгать с трамплина. В «Вест Мун Оувер» был настоящий трехметровый трамплин (единственный в городе, не считая Загородного Клуба), Грант залез и уже в первом прыжке исполнил красивый, абсолютно правильный прыжок вперед полтора оборота. Здесь, ощутив подъем духа, как почувствовал Бонхэм (может быть, потому что бассейн был безлюден), он разошелся, показав практически все виды прыжков. Бонхэм подумал, что никогда не видел ничего столь прекрасного, абсолютно прекрасного.

Женщина тоже пришла посмотреть на урок, но она, кажется, не обращала внимания ни на прыжки с трамплина, ни на любой другой вид спорта. Бонхэм решил: любой вид спорта, на какой сама она не способна. К счастью, после второго дня она больше не приходила, и мужчины остались одни.

Бонхэм провел всю свою жизнь в бассейнах и в плавании и действительно участвовал в соревнованиях по плаванию на спине как в школе, в Джерси, так и в университете Пенсильвании. Он знал, какого почти совершенного мастерства требовал трехметровый трамплин. Хорошая нервная система, мышечная координация — это для начала, а потом — работа. Часы, часы и часы постоянных тренировок, снова, снова и снова, сильные удары и неверные прыжки, после которых ударяешься спиной или лицом об воду. Именно тогда он начал впервые по-настоящему восхищаться Грантом. Он прыгал великолепно и, делая это, был сам великолепен. Несмотря на интеллектуальное, драматургическое дерьмо.

Бонхэм всегда любил прыжки с трамплина и всегда хотел научиться этому. Но был слишком велик и тяжел для пружинящей доски. Он знал, чего стоит этот вид спорта. Он всегда втайне ненавидел свою огромную толстозадую фигуру, а Грант там, на доске, был абсолютно прекрасен: тонкие бедра, очень широкие плечи и мускулистые, хорошо очерченные ноги. Жаль: если б он был чуть-чуть повыше, то был бы совершенным с физической точки зрения человеком.