Колдун

- Да отвяжитесь вы, наконец!!! - архимаг сбежал, телепортировавшись. Чем вызвал новую волну пересудов. Мастера слова и пера жадно трактовали его поступок, силясь понять чью сторону выберет победа, и не потому ли так мрачен верховный колдун страны, что Цитадель берет верх. Уж не грядет ли эпоха новой магии? Не настала ли пора для настоящих перемен, о которых грезил еще Аар? Не станет ли Хенрик Аарский унаследовавший бунтарский дух прапрадеда, новым магическим владыкой?

Перья и пергаменты ждали новой истории, написанной победителями. А летописцы ждали победителей, приняв за главное только одно: развязка близко. Ждать осталось недолго.

Тем временем в Вирицу пробралась весна, по первому времени грязненькая и страшненькая, принеся с собой скворцов, распутицу и южный ветер. Трактующие последние события примолкли, перестав кричать о вечной зиме. Жрецы поумерили пыл в проповедях, а народ, подзабыв публичную смерть Регины Мадера, случившуюся неделю назад, взялся жечь "зиму" и печь блины, празднуя масленицу.

Но во дворце не забывали ничего.

Редрин Филин ерзал на троне, словно бархатное сиденье было набито гвоздями. Первый советник страдал от немилости, второй от бессонницы, загруженный обязанностями первого, верховный архимаг разыгрывал из себя главного сыскаря, а главный сыскарь вяз в поручениях архимага, верховный жрец взывал к народу. Все были при деле.

Ночью весна чувствовалась особенно остро. Горан встал с постели, глянул в застекленное окно, в какой-то момент ему померещилось, что он видит зеленые кроны деревьев. Но только померещилось.

На деревьях налипли плотные снежные комья - не листва.

Архимаг открыл окно, зачерпнул снега с карниза, приложил к лицу. Снег пах весной.

Долгожданной. Желанной. И недостижимой.

Поленья гореть не хотели, древесина была слишком сырой, шумно шипела, извергая капельки, черные от копоти. Пришлось высушить ее магией. Черная жижа плеснула в пепел, огонь занялся.

Горан зажег свечи, сел за стол.

Работать не хотелось. Хотелось весны.

Когда все закончится, он уедет. Возьмет с собой Арне, снимет домик на берегу моря и два месяца не подпустит к этому домику ни одного колдуна, мага или советника. Пусть назначают верховным архимагом лешего, дьявола, черта морского!

Домик под шелестящим каштаном, шум моря, немного вина, может, он женится на Арне, если та согласится.

Лепестки свечей колыхнулись в сторону - дворец полон сквозняков. Всегда холодно, даже летом. Когда же все закончится?

После смерти Регины с Редрином Филином случилась истерика...

Ах, до чего прекрасен полет. Будь то дракон, чьи широкие кожистые крылья мощно разгоняют воздух, блестит чешуя на солнце, горят глаза. Или парящий коршун, он лавирует в воздушных потоках, уходит в пике. А может взгляд остановится на стрекочущих движениях стрижа, быстрых, почти невидимых. Или глаз поймает порхание бабочки, замрет на причудливом орнаменте пестрых крылышек. С другой стороны это может быть хордримская ваза, блестящая лакированными боками и узором из красных астр.

Сколько чуда в полете, сколько волшебства! Как облагораживает вертящийся вокруг воздух, какое дает ощущение собственной приземленности, зависимости от упора ног, от почвы под ними... Зрелищем полета можно наслаждаться бесконечно.

По крайней мере, пока он продолжается.

И если летит не в тебя.

Впрочем, для чародея последнее небольшая проблема.

Горан Вирицкий поднял руку и отшвырнул вазу посредством телекинеза. Стоящий за ним эльф ухмыльнулся, из-за чего сам превратился в мишень.

Вот только вазы кончились, секунду спустя Редрин Филин кинул последнюю в своего архимага.

- Всё? - разочарованно спросил Велор.

- Всё! - рыкнул государь. Горан невозмутимо прищелкнул пальцами, и осколки начали сползаться друг к дружке. Вазы опять поднялись в воздух и полетели по местам, но уже не столь стремительно, хотя и эффектно. Пике коршуна сменилось порханием бабочки.

Архимаг дождался, пока наследие хордримской принцессы утвердится на постаментах, полочках и подставках, и рассеял заклинание.

Пусть лучше государь кидает вазы в него, чем вешает стражников. Пусть лучше выставляет себя посмешищем перед своими, чем чудовищем перед дворней и народом.

- Приведите стражников! - приказал Редрин.

- Нет. - Сухо возразил архимаг.

- Да как ты смеешь!

- Простите, милостивый государь. Но я считаю одного представления нам достаточно. Регина Мадера, убийца Орника Мадеры мертва. Разве вы не этого хотели?

- Этого? - рука государя опять потянулась к вазе. - Чтобы моя свита дохла как мухи, перед глазами всей столицы. Куда ты смотрел, каратель? Куда?

- Объект охраны имеет высший приоритет. Я охранял вашу милость.

- Объект охраны... - передразнил Редрин. - А если бы в Горана воткнули нож, ты тоже самое бы сказал?

- Да, ваша милость.

- Значит, меня окружают столь преданные люди, что при них можно хоть всю Вирицу выкосить, но пока я в безопасности они и пальцем не пошевелят!

- Именно так, ваша милость. - Все также бесцветно отвечал эльф. Горан, слушающий этот фарс, заметил, как у эльфа поблескивают глаза.

Вот за это люди не слишком жалуют эльфов. Проклятый каратель откровенно издевался, нисколько не стыдясь.

- Хватит, Велор. Прекрати. Ваше величество...

- Заладил! - в этот раз Филин к вазе не потянулся, а прошаркал к креслу и обвалился в него грудой усталости. - Что ты хочешь сказать?

- Я хочу сказать, что за убийством Регины и Орника Мадеры скорей всего стоит один и тот же человек.

- И где он? Кто он?

- Я не знаю, Ваше величество.

- А должен знать. И ты, - перст указал на Велора, - должен знать. Подозреваемые есть?

- Нет. - Жалобно простонал архимаг. - Нет у нас подозреваемых.

Подозреваемых не было. Горану хотелось повесить всех собак на Цитадель и забыть обо всем. Редрин требовал ответов.

Ответов не было тоже.

Ниточки путались, плутали. И вели в никуда.

Стражники ничего не знали. Они просто стояли около Регины, тихой и покорной. А потом вдова Орника Мадеры упала мертвой.

Выругаться и забыть. Но теперь Редрин подозревал и его. Велор пошутил, что месть самый частый сподвижник убийц. На счастье карателя никто не слышал.

Мертвая Регина была еще бесполезней живой. Горан проверил все ее связи, изучил все встречи, поговорил со всеми знакомыми вдовы Мадера. Без толку.

Ни доказательств, ни подозреваемых. Только домыслы.

На дурацкий вопрос: "кому выгодно?", вился навязчивый ответ: "Тебе!".

Но Горан не убивал ни Регину, ни Орника. И мнимая выгода уже скрипела на зубах костяной крошкой.

Архимаг провел ладонью над пустым листом пергаментной бумаги высшего качества. Лист покрылся скрытыми иллюзией заметками.

В центре листа в круге значилось имя. Доказательств у Горана не было никаких, подозреваемых тоже. Исполнителей...

А вот имя было, одно имя с трудом выцепленное из груд других имен, услышанных им среди допросов и расспросов.

И не было ничего хорошего, что он это имя нашел.

И толку от него не было никакого.

Может поэтому он решился поговорить с Редрином по душам?

Темное густое вино наполнило серебряный кубок.

- Колдуны... - сказал Редрин Филин. - Вам лень поднять руку, чтобы взять кувшин, но вы с энтузиазмом ломаете себе пальцы.

Горан поглядел на кисть своей руки.

- Не так уж это и сложно, если заниматься с детства. Хотя, говорят, с возрастом суставы начинают подводить.

- И когда же предел?

- Не знаю. Может после семидесяти, около того.

- Марин выглядит, будто моложе меня лет на пятнадцать. Вечно ему везло. Даже теперь.

- Вы уверены, что это везение?

Редрин задумчиво попытался изогнуть руку, подражая Горану. Но поморщился от хруста в пальцах.