Колдун

Ловша поморщился, но карателю глава приказал собрать как можно больше информации, а сплетни, как известно, иногда ее содержат.

- Почему с Велором не пошла? - спросил корчмарь у полукровки, когда они шли по пустынной улице с закрытыми лавками.

- Не того полета птица. - Жарка натянула шарф на нос и оттуда пробурчала: - Я провалила задание. Из-за меня его убили, я не хочу, чтобы в меня тыкали пальцем и напоминали об этом.

- Тебя же оправдали. - Ловша отворил дверь корчмы и пропустил полукровку вперед.

- Да... для тех, кто понимает, жаль их не слишком много.

Велор спешился секунда в секунду с государем. И не слева, как принято, а справа, чтобы не терять Редрина из виду. На какое-то время они оказались зажаты, между лошадьми и эльф поймал миг, пока их никто не слышит.

- Я буду стоять рядом, помните мои указания.

- Помню, - серьезно подтвердил государь.

Слуги отвели лошадей. С повозки снимали гроб, сейчас его прикрыли крышкой. Скоро крышку снова снимут, чтобы пришедшие попрощаться могли посмотреть Орнику Мадере в лицо. Хранившая тело магия, не пустила на высокий лоб архимага восковую бледность, не заострился нос, как это часто бывает с покойниками. Он лежал с прикрытыми глазами, спокойный и мудрый, только чувствовалось, что дыхание жизни ушло, лишив его былого блеска.

Матушка Денера судорожно выдохнула, когда крышку убрали. Не раздувались тонкие крылья носа, не усмехались полные губы, а в разгладившихся вокруг глаз морщинках не угадывалось больше насмешки над миром. Денера беспомощно оглядела толпу собравшихся, будто потерянная. Теплые пальцы взяли ее руку, сжали. Горан Вирицкий грустно ей улыбнулся, и Денере показалось, что между ними и собравшимся на кладбище людом расползается пропасть. Женщина стиснула ладонь нового верховного архимага.

Толпа зашевелилась и вздохнула. Регину Мадера вели двое стражников, переодетых в слуг, руки жене Орника не связали, но Горан наложил на нее сложные чары, не позволявшие ей ослушаться сопровождающих. Регина все больше походила на старуху - злую ведьму из злой сказки со страшным концом.

Первым за ручки гроба взялся сам Редрин Филин, рядом, подобравшись, встал Велор. От привычной расслабленности эльфа не осталось ничего - каждое движение его было готово перейти в удар или парирование.

По другую сторону от покойного встал Горан Вирицкий, Денера пошла рядом с ним, нарушая правила обряда.

Сзади встали два ученика Мадеры, которых он взял после Горана и Клева Бересклета.

На штандартах бились черные знамена: одно с красным колосом Инессы, другое с желтой сойкой, знаком, дарованным архимагу при вступлении в должность. Процессия двинулась к приготовленному для могилы месту. Удивленные зеваки искали глазами саму могилу, но процессия остановилась около заснеженного места, расчищенного только, чтобы государь и сопровождающие его лица не проваливались по колено в снег.

Гроб поставили. Горан Вирицкий вышел вперед и выжидающе уставился на государя.

- Мой народ! - звучно произнес Филин. - Сегодняшний день я не назову ни славным, ни светлым. Вирицу окутала тьма траура и скорби. Орник Мадера много лет был моим другом и соратником, и эта потеря для меня невосполнима. Как и невосполнима она для Велмании. В эти грозные времена, заставшие нас неготовыми, Орник Мадера как никто поддерживал порядок в Вирице и весь отдавался делу, которое считал правым. Сегодня его с нами нет. Его дело не останется брошенным, его память не будет предана. Горан!

Горан Вирицкий повелительно развел в стороны руки. Земля с треском и нежеланием раззявила холодную рыжую пасть, лишние комья взметнулись в воздух, пугая горожан. Два ученика Орника подхватили заклинание, а Горан осторожно поднял в воздух гроб, крышка, будто опаздывающая на корабль, взметнулась вверх и звучно закрылась уже навсегда. Гроб осторожно полетел к могиле, плавно в нее опустился. Один из комьев земли вежливо ткнулся в ладонь государя. Редрин принял его и, подойдя к могиле, бросил на крышку гроба. Долгая процессия брала комья из воздуха и опускала их в могилу, ученики поддерживающие заклятие вспотели и запыхались. Наконец допущенные до действия кончились, а с ними и комья, и Горан сомкнул землю, на которой, несмотря на мороз, тут же принялись проклевываться зеленые ростки. Ростки поползли вверх, окрепли и налились золотыми бутонами.

Желтые розы будут цвести на могиле еще несколько недель, вопреки всем законам природы, вопреки всем правилам. И каждый колдун, будет добавлять в это заклятие чуточку силы, отдавая свою дань уважения великому чародею.

Ни один жрец не произнес ни слова, ни один обряд не был соблюден. Но когда первая роза раскрыла бутон, боязливо, остерегаясь мороза, Денера расплакалась, слезы безжалостно лились по щекам. Горан отвернулся от толпы и обнял мать настоятельницу.

"Поползут слухи", - думал архимаг, гладя Денеру по голове. Поползут слухи, и ему придется разбираться еще и со слухами.

Редрин Филин подошел к могиле, срезал кинжалом одну розу и поднес ее матери настоятельнице. Про Регину Мадера, казалось, совсем позабыли.

- Пойдут слухи. - Сказал государю Горан. Редрин равнодушно пожал плечами и знаком приказал Ивару срезать розу для Регины.

Ивар послушно выбрал цветок и подошел к жене Мадеры. Она стояла с остекленевшими глазами, первый советник осторожно дотронулся до плеча Регины, женщина качнулась куклой и рухнула наземь.

Над тихим кладбищем, только начавшим заполняться сдержанным шепотком, раздался истошный пронзительный женский крик. Крик птицей взлетел над пригородом Вирицы, взмыл вышел, коснулся крыльями влажных облаков и утонул в них. Но где-то на другом конце страны вздрогнул Майорин, близкий друг Орника Мадеры. Майорин не знал, что именно заставило его встрепенуться и поднять голову вверх.

- Мертва? - Велор почти вплотную встал к государю, по его мнению, Редрина нужно было срочно убрать от толпы, но Редрин думал иначе.

- Да. - Горан прикрыл глаза Регины и встал с корточек.

- Кто ее? - растеряно спросил Редрин.

- Не знаю. - Очень мрачно ответил архимаг. - Но место он удачное выбрал, можно сразу похоронить.

- А не ты ее, а? - Велор уточнил так, на всякий случай. Но Горан неожиданно рявкнул на карателя:

- Ты кажется здесь на задании! Так выполняй его!

- А может и ты. - Под нос сказал себе эльф.

Глава 12

Айрин стояла перед большим темным зеркалом, в комнате горели свечи, давая ровно столько света, чтобы отражение было похоже на ожившую покойницу, но совсем не похоже на владелицу. У корней волосы заметно светлели, неумолимо отрастая, но красить их теперь было нечем. Это тогда по случайности в ее распоряжении оказались все средства и составы государыни Рианы и ее дворни.

А вот глаза изменились навсегда, она повернулась спиной и попыталась рассмотреть спину, чуть ниже лопаток виднелись пять овальных белых рубцов каждый толщиной с большой палец у основания. Плата за разум, соразмерная плата, более чем.

Что с глазами, оставалось непонятным... Шип пошутил, что глаза - зеркала души, а сестре дракона - драконья душа. Майорин, когда они еще разговаривали, довольствовался объяснениями, что вливание драконьей крови влияет на выделения меланина. Кожа и волосы изменяются мало, а вот с глазами происходит смешная штука - они, как могут приближаются по цвету к драконьим, причем одного конкретного дракона, чью кровь получил исток. На счастье девушки ее глаза и раньше были серыми, просто теперь... они стали страшными - нечеловеческими. Кто знает почему?

Она перестала себя рассматривать и придираться ко всему, чем бывает недовольна любая женщина, видящая себя в зеркале, и залезла в дымящуюся бадью. И бадья и зеркало являлись дарами удивленных гномов - это ж надо, притащить с собой баб, да еще и двух.

- И живых. - Мрачно пошутил Орм, припоминая как "весело", а главное бойко пробивались они к Красной Сопке.