Анжелина и холостяки

Глава 8

Что может быть лучше коробки бифштексов?

Анжелина и припомнить не могла, когда еще в жизни она была настолько занята, как в следующие несколько недель. Удивительно, но новые обязанности заполняли практически все ее время. Пятеро мужчин обедали у нее шесть дней в неделю, а некоторые еще и завтракали. Бэзил был надежен, как ее старая плита: ровно в восемь на завтрак, в семь, как штык, – на обед. Он добровольно возложил на себя обязанность заходить за Джонни, поскольку они жили почти по соседству, а Джонни с готовностью воспринял его привычку к пунктуальности. Джерри заявил, что его обычный завтрак – это «Колгейт» и кофе, но всегда благоразумно осведомлялся, а что все-таки ожидается, и являлся с утра, если подавали нечто особенное. Забавно, как он всегда оказывался поблизости в День Бельгийских Вафель. Дон Эдди и Большой Фил тоже начали заглядывать на завтрак и вскоре уже не пропускали ни одного утра.

Кстати, завтрак оказался гораздо более серьезным делом, чем ожидала Анжелина, – возможно, потому, что она сама поставила перед собой задачу удовлетворять индивидуальные потребности своих «клиентов». Большая кастрюля овсянки всегда пыхтела на плите, и в любой момент Анжелина готова была испечь стопку блинчиков, но вот остальные блюда она готовила на заказ. Уже через неделю она прекрасно знала не только предпочтения мужчин, но и разобралась, что каждому из них полезно. Мистер Купертино любил особенные омлеты, а однажды она приготовила ему яйца Meurette, и яйцо-пашот под красным винным соусом, на ломте хрустящего французского багета имело огромный успех. На следующий день Анжелина компенсировала изысканное лакомство простой кашей и свежими фруктами с йогуртом или творогом. Джонни обычно насыпал большую миску хлопьев, заливая их целым океаном молока, поэтому Анжелина старалась держать для него достаточный выбор разных сортов мюсли, но не слишком сладких. Дон готов был до конца своих дней поглощать на завтрак яйцо всмятку и тост с маслом, но Анжелина неуклонно заставляла его съедать и маленькую порцию овсянки. Большой Фил был основным потребителем ее сытных фирменных блюд – яичницы-болтуньи, тостов, картошки, жареного бекона, иногда сэндвича с ветчиной. Догадавшись, что парень стесняется попросить добавки, Анжелина сама нагружала его тарелку по собственному разумению.

По воскресеньям в десять утра, когда все возвращались из церкви, Анжелина накрывала большой закусочный стол, на котором бывали копченый лосось и бейгли, сосиски, помидоры, запеченные с пармезаном, мясной хлеб (правда, только один раз), бекон, свежевыжатый сок, горячее печенье и фруктовые маффины или домашний штрудель. По заказу Джерри и мистера Купертино она готовила омлет. А к пяти часам все вновь собирались на воскресное жаркое и прочее, что полагается на семейном обеде.

Анжелина продолжала демонстрировать сногсшибательную творческую активность в изобретении обеденных меню и гордилась, что до сих пор ни разу не подала одну и ту же закуску дважды. Хотя мистер Купертино время от времени просил повторения особенно полюбившихся ему блюд. Деньги в конце каждой недели были поистине даром Господним. Джонни и Джерри платили наличными, и она исправно вручала им счет. Дон, в своей манере, более чем щедро расплачивался за себя и Фила, и Анжелина тщательно записывала, сколько получила от него, – потихоньку, просто на случай, если он вдруг спросит.

Анжелина уже начинала подумывать, что будь у нее еще парочка постоянных клиентов – и финансовых трудностей можно вообще не бояться. Места за столом еще остались, да и стулья найдутся, а готовить на две-три порции больше – никакой разницы, если только для кошелька.

Дни становились все короче, но в ее крошечном огородике по-прежнему росли тимьян, шалфей, душица, лаванда и прочие травы; горшки с базиликом она внесла в дом на прошлой неделе, а скоро надо будет убрать и розмарин. Двор выходил на юг, и практически все росло там великолепно. Лавр, возможно, не приспособлен к климату Филадельфии, но отлично переживал каждую зиму и уже превратился в небольшой пышный куст. Сегодня на вечер Анжелина прикупила пару отличных бараньих ног, которые собиралась приготовить со свежими травами – в первую очередь с лавандой. На гарнир она планировала «фриттату рататуй» – кабачки и цуккини, обжаренные с шалотом, кориандром, чабером и запеченные со взбитыми яйцами, как гигантский открытый омлет, вдобавок украшенные цветками цуккини.

В кухне оглушительно пахло специями, когда Анжелина закончила толочь душистый перец в большой ступке. Она взяла ножницы, набросила теплую кофту и вышла в сад. Нежно провела ладонью по верхушкам растений. Ей нравилось чувствовать упругие стебли, нравилось, как они начинают благоухать при прикосновении. Она нарезала лаванды, зимнего чабера, добавила несколько веточек кориандра, и тут вдруг с улицы донесся жуткий грохот.

– В бога душу!.. – заорал мужской голос.

Анжелина сунула пучок трав в карман фартука и выскочила на улицу. Светловолосый мужчина стоял перед огромным старомодным кофром, раскрывшимся прямо на тротуаре. Вокруг валялись штаны, рубашки и прочее тряпье, а вдоль дороги уже летели, вырвавшись на свободу, какие-то бумаги. Кофр как будто взорвался.

Бедный парень совершенно растерялся – он метался, не зная, что хватать в первую очередь, куда бежать. Бросившись на помощь, Анжелина все же не могла не заметить, что незнакомец необычайно хорош собой. Порыв ветра выхватил из чемодана еще пару сорочек и поволок по асфальту. Анжелина пустилась вдогонку и заметила невдалеке мужчину в твидовом пиджаке, который проворно ловил бумажные листы. Быстрый, как кошка, – просто загляденье. Анжелина завороженно наблюдала, как он подцепил последний лист кончиком зонтика.

Блондин сердито зарычал, пытаясь затолкать одежду обратно в сломанный кофр.

– Что произошло? – спросила Анжелина, поймав его растерянный взгляд.

– Катастрофа.

– Вот уж точно. Вы что, сбросили эту штуку с крыши?

Мужчина махнул рукой в сторону дома Дотти:

– Я приехал раньше. Искал ключ от двери, на минутку приподнял чемодан. А он вдруг как полетит вниз по перилам – словно корабль по стапелям. А когда он врезался в пожарный гидрант, то просто взорвался!

И он удивленно раскинул руки, словно сам себе не верил. Оба неловко замолчали, как двое незнакомых людей на свидании вслепую. Анжелина прервала паузу, наклонившись за очередной парой носков и черным джемпером, сунула их в чемодан.

Хорошо одетый проворный джентльмен уже приближался к ним, складывая подобранные бумажные листы в аккуратную стопочку.

– Сэр, – церемонно начал он, – полагаю, мне удалось спасти ваши бумаги.

– Благодарю вас, – обрадованно выдохнул блондин.

Он уложил бумаги в чемодан, придавив их сверху черным кожаным несессером. Прошло всего несколько минут, и вот трое незнакомцев стоят над кучей развалившегося багажа.

– Огромное спасибо, что пришли на помощь. Я вам очень признателен, – повторил блондин, после того как джентльмен помог ему защелкнуть замки на чемодане.

– У вас много черной одежды, – заметила Анжелина.

– Ну, этот цвет стройнит, – улыбнулся он и протянул руку: – Я Гай Мариано.

– Анжелина.

Он был немного выше ее ростом, широкоплечий, тщательно выбрит. Первое впечатление о его внешности при ближайшем рассмотрении более чем подтвердилось: парень был бы слишком красив, если бы не нос, который, вероятно, в детстве пару раз ломали. А в уголках глаз, когда он улыбался, появлялись очаровательные лукавые морщинки.

– Очень приятно, – сказал Гай и протянул руку джентльмену.

– Меня зовут Петтибон. Рад познакомиться. – Он пожал руки обоим, а затем вручил визитные карточки, возникшие словно ниоткуда. Анжелина прочла: Д. УИНСТОН ПЕТТИБОН, ВЕДУЩИЙ БАЙЕР, «ДЖОН ВАНАМЕЙКЕР».

– И зачем вы пытались забраться в дом к Дотти? – поинтересовалась Анжелина. – Ну, то есть, конечно, это не мое дело…

– Дотти – моя тетушка. Я поживу у нее некоторое время.