Страница 69 из 164
Между тем еще в октябре 1917 г. большевики пытались действовать вполне демократическими мерами. «Насколько большевики, однако, не были уверены в собственной силе и насколько они в тот момент признавали права городской думы, видно из того, что, уже имея в своих руках ключи, они все-таки не осмеливались идти туда одни и требовали, чтобы дума прислала своих представителей, которые присутствовали бы при открытии кассы. Из кассы они намерены были взять три миллиона для покрытия государственных расходов [разумеется, дело здесь было не в «неуверенности» большевиков и не в преклонении их перед «правыми» думы. Просто имелось в виду лишить «демократию» почвы для новой клеветы]»884.
В апреле 1918 г., когда возникли надежды на возможность мягкого переходного этапа («государственного капитализма»), были начаты переговоры с банкирами о денационализации банков, но этот проект так и не был реализован. «Дольше всех не подвергался национализации московский Народный банк. Причина была в том, что это был центральный банк кооператоров, и правительство хотело избежать конфликта с ними и его вкладчиками-крестьянами. Отделения этого банка были преобразованы в кооперативные отделения Национального банка. 2 декабря 1918 г. на территории РСФСР… были ликвидированы и все иностранные банки…»885 То есть большевики, несмотря на уже начавшуюся интервенцию, на сотни тысяч жертв, которые она уже принесла, до последнего сохраняли надежду на восстановления сотрудничества с иностранными банками. Народный банк был объединен с казначейством и подчинен ВСНХ, а по сути превратился в центральную расчетную кассу. Вместо банковского кредитования было введено централизованное государственное финансирование и материально-техническое снабжение.
Между тем еще в 1907 г. один из выдающихся русских экономистов начала XX века С. Ф. Шарапов, по своей сущности радикальный антисоциалист, либеральный демократ, издает книгу «Диктатор», в которой создал своеобразную утопию диктатуры, без которой, по его мнению, Россия была обречена на самоуничтожение и без которой переход к новому либерально-демократическому строю невозможен. Какой, казалось бы, интерес может вызвать утопия, однако она оказалась примером уникального, пожалуй, единственного реального либерально-демократического варианта прорывной индустриализации – в противовес программе, предложенной большевиками. Программы представителей либерально-демократических партий, например кадетов, страдали уже не утопичностью, а катастрофичностью: их реализация ставила под вопрос само существование России как единого и независимого государства. Вот несколько принципов организации из финансовой системы, предложенной Шараповым в «Диктаторе». Либеральный диктатор Иванов пишет министру финансов Коковцеву: «Вы сами останавливаете всю промышленность, так как держите учетную норму в 7,5 процентов по трехмесячным векселям, заставляя частные банки брать 10 и 12… Нынешняя финансовая система никуда не годна и привела нас к разорению и революции… Я могу сказать только одно: золотая валюта неудержима. Поддерживать размен ценой народного разорения немыслимо…886
– Я просто буду держать курс рубля на том уровне, какой нужен для народного хозяйства.
– Ясно. Но для этого нужна монополия по продаже и покупке драгоценных металлов?
– Да, Государственный банк иначе курсами управлять не может. Тратты покупать и продавать должен только он. Впрочем, при этой системе никто больше этим заниматься и не будет. Фондовая биржа исчезнет.
– Так что игру на курсе вы совершенно исключаете.
– Ее нельзя будет вести. Государственный банк раздавит всякого спекулянта - и здешнего, и заграничного887.
Диктатор Иванов: «Устанавливаю двойственный бюджет - золотой для расчетов международных и серебряный для внутренних. Сливаю воедино Государственный банк, сберегательные кассы и банки: Дворянский и Крестьянский. Организую уездные казначейства в отделениях Государственного банка… Это возврат к канкриновской системе… Вернее, личной системе Николая 1»888.
То есть еще за 10 лет до национализации банков большевиками крайний либерал-демократ С. Шарапов уже предлагал установить государственную монополию на банковское дело, т. е., проще говоря, национализировать банковскую систему. Эта мера предлагалась им как временная, мобилизационная. По его мнению, после того как российская экономика достигла бы конкурентоспособного с западными странами уровня, государственную монополию необходимо было начать постепенно ослаблять. Во время Первой мировой войны и последовавших революций, начавшейся разрухи меры по жесткой мобилизации финансовой сферы становились одним из главных условий выживания государства. Идеологическая линия большевиков, которую они предполагали осуществить эволюционным путем, в данном случае «подстегивалась» жизненной необходимостью, оставляя отпечаток радикализма на всех их решениях.
На денежном рынке к 1917 г. ситуация оказалась аналогичной той, которая складывалась к окончанию русско-японской войны и началу первой русской революции 1905 г. Витте вспоминал: «Вследствие войны и затем смуты финансы, а главное, денежное обращение начали трещать. Война требовала преимущественно расходы за границею, а смута так перепугала россиян, что масса денег – сотни миллионов – были переведены за границу. Таким образом образовался значительный отлив золота»889, «Революционные выступления, широко поддержанные прессой, привели к изъятию в короткий срок 150 млн. рублей сберегательных вкладов. Такая паника после несчастной войны, стоившей около 2500 млн. рублей (почти годовой бюджет царского правительства), конечно, поставила наши финансы и денежное обращение в самое трудное, скажу, отчаянное положение, и одной из главных моих задач явилось не допустить государственные финансы до банкротства»890. Из русско-японской войны и революции 1905 г. Россия вышла банкротом, и если бы не крупный заем, предоставленный Францией, по мнению Витте, развал российской экономики и новая революция стали бы неизбежностью. Тем не менее даже с учетом кредита в мирное время, после окончания войны и революции 1905 г., царскому правительству потребовалось почти 5 лет для восстановления довоенных тенденций развития.
Положение России к октябрю 1917 г. было еще более трагичным, общие затраты только на военные расходы за 3,5 года превысили 15 млрд. золотых рублей 1914 г.891. Еще в начале войны первым делом стали исчезать золотые монеты, к 1915 г. они были изъяты населением из обращения полностью. Между тем инфляционное финансирование войны начало проявляться на ценах только во второй половине 1915 г. К концу 1916 г. средний уровень цен вырос почти в 4 раза по сравнению с довоенным уровнем, при этом цены на товары первой необходимости росли опережающими темпами. Увеличившийся с началом войны и мобилизацией спрос на рабочую силу обусловил пропорциональный росту цен и рост заработной платы. В российской промышленности зарплата была самой высокой из всех воюющих государств. Киган писал: «Рост заработной платы и объема бумажных денег привел к стремительной инфляции. Это было неизбежно в стране с примитивным казначейством и банковской системой. Особенно разрушительно инфляция повлияла на сельскохозяйственное производство. Крупные землевладельцы продавали землю в обмен на производственные мощности, поскольку не могли позволить себе тройное увеличение заработной платы. В свою очередь, крестьяне, которые не желали или были не в состоянии платить высокую цену за промышленные товары, уходили с рынка зерна и возвращались к самообеспечению…»892
После Февральской революции «тревожная неустойчивость внутреннего и внешнего политического положения обусловила сокрытие капиталов, некоторый перевод их за границу, помещение в движимости и недвижимости и сдержанности в подписке на военные займы»893. Тем временем из обращения исчезли 100- и 1000-рублевые купюры, сумма вкладов в банках упала894. Бегство капиталов за границу приняло массовый характер. 5 июня Министерство финансов запретило денежные переводы за границу без своего разрешения. В августе 1917 г. Керенский, несмотря на получение крупного американского займа, был вынужден обнародовать программу изоляции от мировой экономики, включавшую, прекращение конвертации рубля, запрет на вывоз иностранной валюты за границу, отмену коммерческой и банковской тайны… Однако все эти меры проводились недостаточно решительно, и запреты легко обходились, в частности, через Харбин и Финляндию… или за счет вывоза золота. Министерство финансов в октябре отмечало недостаточность обычных таможенных мер для борьбы с этим злом895.