Страница 68 из 164
28 июня 1918 г. выходит распоряжение «о национализации крупнейших предприятий»868, по которому преимущественно национализировались предприятия с основным капиталом от 300 тыс. до 1 млн. руб. «После риторических заявлений о национализации как средстве «упрочения диктатуры пролетариата и деревенской бедноты» в нем сказано, что до того, как ВСНХ сможет наладить управление производством, национализированные предприятия передаются в безвозмездное арендное пользование прежним владельцам, которые по-прежнему осуществляют финансирование производства и извлекают из него доход. То есть юридически закрепляя предприятия в собственности РСФСР, декрет не влек никаких практических последствий в экономической сфере. Он лишь в спешном порядке отвел угрозу германского вмешательства в хозяйство России»869.
Однако во второй половине 1918 г. в связи с обострением Гражданской войны и иностранной интервенции начинается второй этап национализации, который был связан с введением политики «военного коммунизма». «Она предусматривала ускорение национализации не только крупных и средних, но и почти всех мелких предприятий в промышленности и торговле; установление жесткой централизации и натурализации хозяйства; свертывание товарно-денежных отношений и соответствующих им финансово-кредитных институтов; государственное распределение сырья и продовольствия; распространение натуральной в основном и уравнительной по сути своей оплаты труда рабочих и служащих»870. Национализация стала преследовать «цель организации отдельных отраслей производства, улучшения снабжения предприятий сырьем и топливом, поднятия производительности труда и нормализации самого производства»871.
Пятая волна национализации. Промышленность и аграрный сектор в 1917-1920 гг. неуклонно катились к катастрофе872. В 1919 г. все домны страны потухли, замер транспорт, 58% паровозного парка вышло из строя, на треть сократилась валовая продукция сельского хозяйства. Остро ощущался недостаток товаров первой необходимости: мыла, спичек, мануфактуры и т. п. Производство нефти к 1920 г. по сравнению даже с 1918 г. сократилось в 2,4, угля – в 4,3 раза. По сравнению с 1913 г. промышленное производство сократилось в 7 раз, причем продукция крупной промышленности в 1920 г. составляла 12,8% довоенной, а мелкой – 44%873.
Производство промышленной продукции в 1920 г. по отношению к 1913 г., в %
1920/1913
Спички 20
Хлопок 12
Текстиль 9,7
Сахар 6
Прокат 4,5
Пряжа 3,8
Чугун 2,1
Экономический кризис достиг апогея, нормальные рыночные механизмы уже не работали. В этих условиях советское правительство пошло на дальнее ужесточение мобилизационной политики – 29 ноября 1920 г. было принято постановление ВСНХ «О национализации мелкой и средней промышленности». Национализации подлежали все предприятия с количеством рабочих «свыше 5 человек с двигателем или 10 человек без двигателя».
Уже после окончания Гражданской войны Троцкий писал: «Совершенно очевидно, что с хозяйственной точки зрения экспроприация буржуазии оправдывается постольку, поскольку рабочее государство способно организовать эксплуатацию предприятий на новых началах. Та массовая поголовная национализация, которую мы проводили в 17-18 гг., совершенно не отвечала только что указанному условию. Организационные возможности рабочего государства чрезвычайно отставали от суммарной национализации. Но суть-то в том, что эту национализацию мы производили под давлением гражданской войны. И нетрудно показать и понять, что если бы мы захотели действовать более осторожно в экономическом смысле, то есть производить экспроприацию буржуазии с «разумной» постепенностью, то это было бы с нашей стороны крайней политической неразумностью и величайшей неосторожностью… Нужно вообще напомнить, что революции сами по себе являются внешним выражением того, что миром отнюдь не управляет «экономическая разумность»…»874
Количество закрытых (до ноября 1917 г.) и национализированных (после ноября 1917 г.) предприятий из общего количества крупных предприятий в 1916 г.875
В конце стоит отметить, что национализацию рассматривают как одну из основных причин Гражданской войны. Несомненно, что в значительной доле это так, но, как пишет Деникин, «надежды оптимистов, с одной стороны, и страхи левых кругов, с другой, что национализация создаст «прочные части» (по терминологии слева – контрреволюционные), быстро рассеялись»876.
Банки
По мнению М. Геллера и А. Некрича, национализация банков была чисто идеологической мерой, основанной на марксистском тезисе об исчезновении денег при социализме. Действительно, даже в 1920 году Ленин писал: «Переход от денег к безденежному продуктообмену бесспорен»877. Эти положения коммунистической доктрины дали основания утверждать, что, исходя из идеи о необходимости скорой отмены денег, правительство все больше склонялось к полному обесценению денег путем их неограниченной эмиссии. По мнению сторонников данной версии, именно большевистская идеология привела к раскручиванию инфляции, что стало одной из основных причин разрушения экономики государства в годы гражданской войны… Как же было на самом деле?
Теория отмены денег строилась на постулате Маркса, который указывал, что перераспределение «прибавочной стоимости» при капитализме происходит в значительной доле в сфере «циркуляции денег». Как следствие идеологи марксизма указывали, что речь идет не о полной отмене денег, а об отмене процентных денег, которые позволяют осуществлять такое перераспределение. Функции денег сводились ими только к обеспечению прямого товарообмена. Здесь мы снова сталкиваемся с пересечением марксизма, христианской религии и исламом, которые на протяжении веков запрещали взимание процентов. Еще Аристотель писал: «Ростовщика ненавидят совершенно справедливо, ибо деньги у него сами стали источником дохода… проценты – это деньги от денег, поэтому они противнее природе из всех родов занятий». В 1139 г. Второй Лютеранский собор постановил: «Кто берет проценты, должен быть отлучен от церкви, принимается обратно после строжайшего покаяния и с величайшей осторожностью. Взимателей процентов, не вставших перед смертью на путь истины, нельзя хоронить по христианскому обычаю». Мартин Лютер в начале XVI века писал: «Ростовщик… не человек. Он должно быть оборотень, хуже всех тиранов, убийц и грабителей, почти такая же скверна, как сам дьявол»878.
С. Гейзель879 шел еще дальше, чем марксисты, и в 1890 г. выдвинул предложение по реформированию денежной системы на основе отрицательного процента, или «свободных денег». Дж. М. Кейнс в 1936 г. по этому поводу говорил: «Будущее большему научится у Гейзеля, чем у Маркса»880. Теории беспроцентных и «свободных» денег были весьма популярны в начале XX века в России, о них в той или иной мере писали еще Канкрин и Н. Данилевский, их предлагали ввести такие видные экономисты того времени, противники большевиков, как С. Шарапов, А. Фролов, Г. Бутми и др.
Национализация банков как раз была одним из шагов на пути к этой цели. «…Меры большевиков в области банковской политики во многом учитывали опыт Парижской коммуны 1870-1871 годов. По их мнению, одной из причин поражения Парижской коммуны было то, что она оставила Французский банк в руках буржуазии»881. Манифест Коммунистической партии прямо утверждал необходимость – «централизации кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией»882.
Но был и другой аспект, подталкивавший большевиков к национализации банков – мобилизационный. «Во время войны частные банки в России резко разбогатели и усилились (при сильном ослаблении Государственного банка – обеспечение золотом его кредитных билетов упало за годы войны в 10,5 раз). В 1917 г. банки занялись спекуляцией продовольствием, скупили и арендовали склады и взвинчивали цены…» После Октябрьской революции «…банки объявили финансовый бойкот Советской власти, перестали выдавать деньги для выплаты зарплаты (чиновникам госаппарата выдали зарплату за 3 месяца вперед с тем, чтобы те могли бойкотировать новую власть). Кроме того, по негласной договоренности с фабрикантами банки перестали выдавать деньги тем заводам, на которых был установлен рабочий контроль. Через три недели саботажа и бесплодных переговоров, 14 ноября, вооруженные отряды заняли все основные частные банки в столице. 27 декабря 1917 г. издан декрет о национализации банков, частные банки влились в Государственный (Народный) банк. Банковские служащие объявили забастовку, и только в середине января банки возобновили работу… Поскольку среди служащих банков не было рабочих, не могло быть и речи о рабочем контроле, требовалось примирение с 50 тысяч служащих. Крупные вклады были конфискованы»883.