Страница 22 из 82
Что предположение Акима правильно, доказывало и поведение аэроплана. Он, держась на той же высоте, что и прапорщик, начал описывать вокруг «Ньюпора» большие круги. Это не внушало подозрений, но в душе военлета робко тренькнул внутренний колокольчик тревоги. Так потерпевший кораблекрушение чувствует приближающуюся опасность, не видя в глубине акулы-людоеда, нарезающей круги. Жизнь на войне приучает к осторожности. Поплавков решил не терять из поля зрения темный силуэт самолета.
Ровно гудит мотор, успокаивая внимание. Через некоторое время прапорщик автоматически отметил, что круги «Фоккера» становятся уже. Быстро сообразил, что он приближается в тот момент, когда находится сзади «Ньюпора» и когда летчик его не видит. Это показалось прапорщику подозрительным. Колокольчик тревоги надрывался изо всех сил. Прапорщик стал ловить его маневр. Как только истребитель оказался сзади него, он развернулся на сто восемьдесят градусов. «Фоккер» скользнул ему под хвост. Заметив, что его обнаружили, круто развернулся и отлетел дальше. Этот маневр повторился несколько раз.
Поплавков резко пошел на снижение. То же сделал истребитель. Прапорщик поднял «Ньюпор» на четыреста метров. «Фоккер» повторил маневр. Теперь он настолько приблизился, что Аким видел фигуру летчика в черном защитном шлеме и очках.
«Фоккер» снова сзади. Аким пошел на снижение, одновременно резко повернул самолет. Мотор взвыл на высоких оборотах, но машину вытянул. «Ньюпор» подчинялся так, как хороший конь с полуслова подчиняется наезднику.
Поплавков не успел закончить маневр, как над головой у себя услышал треск пулемета и мимо него пронесся «Фоккер». Прапорщик среагировал мгновенно, выпустив вслед ему очередь из «Кольта». Неудобно стрелять одной рукой, и точность попадания от этого страдает. Все равно лучше, чем когда они летали без пулеметов.
Раньше из оружия был лишь пистолет в кобуре на боку. Ощущение такое, будто голый вышел на улицу. С пулеметом-то надежнее, чувствуешь себя увереннее.
Ответная стрельба охладила пыл немца. Он не рискнул сразу же вторично атаковать.
«Фоккер», используя свое преимущество в скорости, преследует Акима. За сотню метров до него он развернулся и снова дал очередь. Прапорщик не стал задерживаться с ответом. С трудом удается поймать вражеский аэроплан в перекрестье прицела, кольт, как живой, бьется во время стрельбы, плюясь пулями. «Фоккер» повторил маневр. Зная, что под носом у него мертвая зона и он не будет стрелять, Аким ушел со снижением. К его сожалению, расстояние между машинами снова быстро сокращается. Вот он стал разворачиваться влево. Но не успел летчик закончить маневр, как Поплавков развернул свой аэроплан тоже влево на сто восемьдесят градусов и атаковал в лоб. «Фоккер» пронесся над ним. Пулеметная очередь хлестнула по левому крылу. Аким почти в упор разрядил в него полдиска из кольта. Тук-тук-тук… пулемет частил, как швейная машинка в умелых руках швеи. Очередь оборвалась с громким металлическим щелчком… пулемет заело. Военлет свободной рукой несколько раз резко дернул затворную рукоятку. Надо устранить задержку. С третьей попытки получилось. Щелк! Заклинивший патрон золотистой рыбкой с остроконечной головкой выскочил из затворной рамы. Задержка устранена, можно стрелять!
За это время, пока пилот возился с капризным пулеметом, «Фоккер» успел зайти ему в хвост. Поплавков со скольжением сделал резкий поворот. «Фоккер» оказался на прицеле. Прапорщик, затаив дыхание, плавно нажал спуск. «Кольт» грохотнул короткой очередью в три патрона и умолк. Немец, видимо, понял, что пулемет заело, развернулся и идет в лоб.
«Теперь не вывернуться, — пронеслось в голове. — Отлетался. Конец». Аким зубами стянул перчатку с левой руки. Дергает затвор, пытаясь устранить задержку, одновременно успевая сделать поворот влево. «Фоккер», ревя мотором, проносится влево. Так близко, что удалось рассмотреть лицо летчика в защитном шлеме и очках.
«Ньюпор» дернулся, как необъезженная лошадь. Что такое? Чувствуется, что самолет сильно заворачивает вправо, так что его трудно держать на прямой. Поплавков посмотрел на правое крыло и оторопел: правая плоскость изрезана пулями, как ножницами. В стенке кабины справа две большие дыры. Немец стрелял разрывными пулями. Удивительно, как он не сбил Акима!
От встречного ветра, который задувал в разрывы обшивки, крыло надувалось, как мешок. Что будет, если сорвет полотно? Тросик, фиксирующий элерон, тоже перебит. Трудно объяснить, как старый аэроплан выдерживал развороты. Ветеран, как и военлет, не собирался сдаваться.
«Этого еще недоставало, — выругался прапорщик, в очередной раз вручную выщелкнув цилиндрик патрона. — Мы еще посмотрим, кто кого!»
В воздушном бою, как и в любой другой схватке, все сводится к простой дилемме: либо ты успеешь убить первым, либо убьют тебя.
Между тем «Фоккер» шел прямо на него. Оторваться не получится. Немец быстроходнее «Ньюпора» — догонит, в упор расстреляет. «Фоккер» совсем близко, но не стреляет, должно быть, встретился опытный летчик, хочет действовать наверняка.
Было хорошо видно, как немец грозит ему кулаком и что-то кричит. Не слышно из-за рокота мотора. Хотя и так ясно, что ругается.
Аким повел самолет навстречу. Лоб в лоб. У кого первого сдадут нервы. Первым не выдержал немец. Отвернул. В лоб он не принял боя «русфанеры», полез в высоту и стал пытаться заходить сзади. Подпустив его метров на полтораста, Поплавков вновь развернулся и полоснул короткой очередью. Немец ответил, огрызнувшись, очередью и вновь, скользнув на крыло, исчез в облаках.
Этот маневр он повторял всякий раз, когда прапорщик разворачивался и встречал его самоубийственной лобовой атакой. Разворачивался он так круто, что, казалось, старичок «Ньюпор» не выдержит, развалится на куски. Но раз за разом самолет слушался военлета, а не встречай он «Фоккера» в лоб, скорее всего, давно уже грохнулся бы на землю, прошитый пулеметными очередями.
Долго так продолжаться не могло. Воздушная круговерть измотала обоих летчиков. На очередном заходе Аким одной рукой перекинул кольт на правый борт. Расходясь на встречных курсах, одной длинной очередью выпустил все патроны. На этот раз кольт не подвел. Сухо щелкнул боек, когда диск опустел. Все, или пан, или пропал.
«Фоккер» скользнул на крыло, теряя высоту. Самолет вошел в пике и врезался в землю.
«Ура-а-а! — закричал Аким. — Влет срезал пруссака!»
Первый воздушный бой и первая победа! Живой! Но, как оказалось, свой лимит везения на сегодняшний день прапорщик исчерпал. Мотор начал «чихать», работая с перебоями. Явственно потянуло дымком. Запах гари быстро усиливался. Может, дотянет «Ньюпор» до аэродрома, а может, нет? Пули издырявили не только обшивку самолета, одна пробила маслопровод. Военлет еще не знал, что мотор работает на пределе.
Удача, с какой Аким вышел из воздушного боя, окрылила его. Придала больше сил. Но по теплоте на спине было понятно, что рана опять закровила. Шарф вместо бинта помогал плохо. Капля за каплей выходила жизнь из уставшего тела.
От пережитого напряжения и потери крови начало подташнивать. Нельзя расслабляться. Дашь слабину — считай пропал. Немного осталось до аэродрома. Надо дотянуть, главное, чтобы старичок «Ньюпор» не подвел.
Аэроплан все хуже поддавался управлению. Летчик прекрасно понимал: еще немного — и верная машина перестанет его слушаться. Посмотрел на приборы. Альтиметр показывает высоту триста метров. «Успею ли дотянуть до земли?» Прапорщик свободной рукой сорвал шлем. Голову обдало струей ветра. Сразу стало легко. Он успел обеими руками схватить ручку управления и выровнять самолет, который уже начал сваливаться в полуштопор.
Главное — не потерять сознание, наглотавшись чадного дыма, все гуще валившего из горящего мотора.
Самолет снизился и летел на высоте двадцати-тридцати метров. Судя по звуку мотора, отказал в работе один цилиндр. Тянуть до последнего, надеясь на то, что, если станет совсем худо, он успеет выключить мотор и сесть. Обидно, столько пережить и погибнуть в последний момент при посадке. Аэроплан насилу тащился, теряя метр за метром высоты.