Страница 4 из 16
- Продолжайте. - Кивнул Авраменко.
- Пока сливают горючку, разместить штурмующие группы у аварийных люков, в том числе в пилотской кабине. Затем, зацепить самолет тягачом и имитировать его движение по рулёжке, чем немного ослабим внимание, затем тягач разворачивает борт у ве-пе-пе, типа на взлет, и тут штурм.
- Что же, возможно это самый подходящий вариант. - Генерал взглянул на Белкина:
- При таких условиях твои бойцы смогут сработать чисто?
- Смогут, товарищ генерал! - Браво ответил подполковник Белкин и незаметно для Авраменко, показал мне кулак.
- Хорошо, - кивнул тот, - готовьтесь. А я прикрою вас от трусов свыше.
Сам он трусом никогда не был. Начинал простым опером и славился не только крутым характером, но и физической силой, отличаясь от типичного образа ‘брюхоногого’ генерала.
Авраменко поднялся и наставил палец на Белкина:
- Будешь руководить операцией. Справишься - станешь полковником, нет - разжалую до лейтенанта. Всё, работайте.
И вышел. Белкин тут же на меня зашипел:
- Ты как себе всё представляешь? Мать-перемать! А если при движении самолёта бойцы с корпуса послетают?
Затем вдохнул-выдохнул и сказал спокойно:
- Ладно, будем работать. Ты давай распределяй людей по группам, вводи в курс, затем на общий инструктаж. А я поторгуюсь насчет ‘доптоплива’.
* * *
Заправщик медленно выруливал к стоящему самолету, отвлекая на себя внимание. Со стороны кормы, в слепой для террористов зоне, бойцы подбежали к самолёту, поднялись по приготовленным спецтрапам, осторожно прошли по верху самолета и распределились по штурмующим группам у аварийных выходов.
Террористы на дозаправку согласились сразу, правда, выпустили только детей. Но и это прошло под жестким контролем с их стороны. К самолету подъехал трап, но к выходу его принять отказались. Потребовали отогнать его и приставить к плоскости крыла. Сами, из-за приоткрытой двери, контролировали подходы к самолёту, не зная, что над ними находятся группы, готовые начать штурм. А детей начали выпускать из аварийного выхода, находящегося в середине корпуса. Они спускались на крыло, потом бежали, оглядываясь, к приставленному трапу, где их принимали бойцы. Бойцы, на корпусе, распластались, чтобы не заметили дети. Вдруг кто-нибудь из них покажет рукой? Снайпера, сидевшие на краю летного поля, со скрипом в зубах докладывали о готовности начать стрельбу, но пока на борту дети…
Рация прошептала доклад:
- Я ‘Гнездо-пять’, в проеме вижу цель, прикрывается заложницей. Уточняю - бортпроводницей. Она подаёт знаки. Какие - не разобрать.
- Я ‘Гнездо-четыре’, подтверждаю. Знак вижу, похож на ‘фак’, вроде, только средний палец вниз.
- Что значит ‘фак’? Доложить точней! - Резко отозвался ‘штаб’.
- Я ‘Гнездо-четыре’, уточнить не могу, дверь закрылась.
Загудели насосы. Цистерна подключилась к сливному клапану и начала сливать горючее. Спереди к самолёту, подъехал тягач и подцепил борт на жесткую сцепку. Как отъедет заправщик, пилоты запустят двигателя, затем тягач двинет самолёт по рулёжке, а там…
Подаю знак ‘делай как я’ и начинаю спускаться к открытой форточке пилотской кабины. Следом за мной скользят Истомин и Карачаев, это моя группа, мы будем работать из пилотской кабины.
Матерясь, протискиваемся через открытую форточку.
- Не могли побольше сделать окошко, мля. - Шипит Карачаев, зацепившись кобурой, а я отвечаю, помогая ему:
- Осторожно, лишнего чего не нажми.
В кабине сразу стало очень тесно. Рокировались с экипажем, как головоломку решали. Штурмана отправили через форточку наружу, а то, как кильки в банке - не повернуться.
- ‘Штаб’, группа ‘Курс’ на месте. Группа ‘Конвой’, примите штурмана.
- Принимаем.
Выпроводили штурмана, вроде свободней стало. Истомин зашептал:
- Серёга, а ты уверен, что у объектов нет сканера?
- Пусть даже и есть, невелика беда. Что они услышат? Тут аэропорт, эфир забит до отказа. И пусть попробуют найти нашу частоту и что-нибудь понять.
Ладно, пора. Нажимаю тангенту и говорю:
- Всем группам, доложить о готовности.
Пошли доклады:
- ‘Борт-раз’, готов.
- ‘Борт-два’, готов…
- ‘Борт …’, готов. - Доложила группа у крайнего левого аварийного выхода.
- ‘Конвой’, готов. - Это группа, которая обеспечит внешнее прикрытие и будет принимать пассажиров снаружи. Она же резерв и будет двигаться к месту, разместившись на тягаче.
- Я ‘Курс-раз’, - говорю в рацию, - внимание, всем! Закрепить заряды и приготовиться к движению.
Немного погодя, внешние группы доложили об установке вышибных зарядов, и что ручки аварийных выходов при этом поставили в положение ‘открыть’.
- Давайте, мужики, - киваю пилотам.
Сразу началась перекличка экипажа. Загудели гироскопы, запищали системы управления. Пилоты речитативом комментировали свои действия, аккомпанируя щелчками клавиш и тумблеров. Получалось забавно, словно звучал этакий технический рэп. Слышал подобное в фильме ‘Экипаж’.
- Во, дают, - шепотом прокомментировал Истомин.
За дверью заорали:
- Эй, в скворечнике, … твою мать, открывайте дверь!
Знаками показываю наклониться бортинженеру и шепчу:
- Скажи - пока не взлетим, дверь не откроем.
Тот кивает и орёт в дверь:
- Некогда. Сядь и пристегнись, сейчас взлетать будем.
- Открывай, сука, сейчас баб ваших стругать мелко начнём. - И звучат глухие удары.
Знаками показываю - занимайтесь своим делом. Бортинженер косится на дверь.
- Как взлетим, откроем, - кричит он, бледнея, а я киваю и показываю ‘о-кей’.
- …! - Матерятся за дверью.
Обернулся первый пилот:
- Всё, двигателя на холостом ходу.
- Двигай туда, - шепчу бортинженеру, - и сядь так, чтоб на одной линии коридора не быть.
Тот переместился вперёд и скрючился за пилотским креслом, а мы сгруппировались у двери.
- Внимание группам, говорит ‘Курс-раз’, начинаем движение. ‘Штаб’ продублируйте ‘Поводырю’.
- Понял, ‘Курс-раз’. - Прошипела рация.
- Двигателям прибавь немного звука.
Пилот кивнул, поморщившись. Ну, не знаю, как тут газ обозвать!
Гул двигателей чуть прибавил тон и самолет покатился. Водитель на тягаче, насмерть заинструктированый, хорошо сработал - стронул борт мягко.
Как только тягач вытянет борт и развернёт курсом на полосу, начинаем штурм.
- Эй, в конуре, - заорали за дверью, - открывай, мать вашу!
И опять звучат глухие рыдания бортпроводницы. Перехватив панический взгляд бортинженера, первый пилот протянул руку и успокаивающе прижал тому плечо. Я присел, Истомин встал за мной, взяли дверь на прицел, Карачаев разместился слева и приготовился её открыть.
За переборкой продолжалась возня и рыдания. Ничего, сейчас откроем дверцу и…
- Полоса, - шепчет первый пилот.
Самолёт замер. Работаем. Командую в рацию:
- Штурм!
Бум!
Весь корпус вздрогнул - это одновременно сработали вышибные заряды. Мишка распахивает дверь и в серой дымке, от сработавшей ‘Зари-2’, вижу ноги в серых штанах, торчащие из-за угла. Тут простых пассажиров быть не может, поэтому сразу стреляю. После срабатывания вышибных зарядов и светозвуковых гранат, может быть небольшая контузия, но контроль не помешает.
- А-а-а! - Заорал террорист, схватившись за ногу. Вместе с ним завизжала бортпроводница за углом, а из салона неслась какофония криков:
- Сидеть!
- Руки за голову!
- Всем руки за голову!
Истомин проскакивает в салон и орёт в унисон остальным:
- Не двигаться! - И тут же:
- Куда?
Бах! Бах! Бах! - Стреляют в первом салоне.
Я и Карачаев в коридоре, рядом с ‘клиентом’. Почему-то нет группы, что должна работать через первую дверь, или они уже проскочили? Сама она в стороне, но проём что-то серо-оранжевое загораживает и при этом шевелится и шипит.
Я прикрываю, а Мишка Карачаев “пеленает” террориста.
Стало светлей и я понял, что за серо-оранжевая масса загораживала проход - это сработал аварийный трап. Он развернулся и выпрямился, а рядом с ним застыли бойцы поддержки. Киваю на выход: