Страница 88 из 126
Вокзальчик
Сердчишко жизни – жил да был вокзальчик.Горбы котомок на перрон сходили.Их ждал детей прожорливый привет.Юродивый там обитал вязальщик.Не бельмами – зеницами седымивсего, что зримо, он смотрел поверх.Поила площадь пьяная цистерна.Хмурь душ, хворь тел посуд не полоскали.Вкус жесткой жижи и на вид – когтист.А мимо них любители сотернанеслись к нему под тенты полосаты.(Взамен – изгой в моём уме гостит.)Одно казалось мне недостоверно:в окне вагона, в том же направленье,ужель и я когда-то пронеслась?И хмурь, и хворь, и площадь, где цистерна, —набор деталей мельче нонпарели —не прочитал в себя глядевший глаз?Сновала прыткость, супилось терпенье.Вязальщик оставался строг и важен.Он видел запрокинутым челомнадземные незнаемые петли.Я видела: в честь вечности он вяжетбезвыходный эпический чулок.Некстати всплыло: после половодий,когда прилив заманчиво и гадкоподводит счёт былому барахлу,то ль вождь беды, то ль вестник подневольный,какого одинокого гигантасиротствует башмак на берегу?Близ сукровиц драчливых и сумятиц,простых сокровищ надобных взалкавших,брела, крестясь на грубый обелиск,живых и мертвых горемык со-матерь.Казалось – мне навязывал вязальщикнаказ: ничем другим не обольстись.Наказывал, но я не обольщаласьни прелестью чужбин, ни скушной лестью.Лишь год меж сентябрем и сентябрем.Наказывай. В угрюмую прыщавостьсмотрю подростка и округи. Шар ведьземной – округлый помысел о нём.Опять сентябрь. Весть поутру блазнила:– Хлеб завезли на станцию! Автобусвот-вот прибудет! – Местность заждаласьгостинцев и диковинки бензина.Я тороплюсь. Я празднично готовлюсьне пропустить сей редкий дилижанс.В добрососедство старых распрей вторглась,в приют гремучий. Встречь помчались склоны,рябины радость, рдяные леса.Меньшой двойник отечества – автобус.Легко добыть из многоликой злобыи возлюбить сохранный свет лица.Приехали. По-прежнему цистернаязвит утробы. Булочной сегодняее триумф оспорить удалось.К нам нынче неприветлива Церера.Торгует георгинами зевота.Лишь яблок вдосыть – под осадой ос.Но всё ж и мы не вовсе без новинок.Франтит и бредит импорт домотканый.Сродни мне род уродов и калек.Пинает лютость муку душ звериных.Среди сует, метаний, бормотаний —вязальщика слепого нет как нет.Впустую обошла я привокзалье,дивясь тому, что очередь к цистернена карликов делилась и верзил.Дождь с туч свисал, как вещее вязанье.Сплетатель самовольной Одиссеи,глядевший ввысь, знать, сам туда возмыл.Я знала, что изделье бесконечновязальщика, пришедшего оттуда,где бодрствует, связуя твердь и твердь.Но без него особенно кромешнасо мной внутри кровавая округа.Чем искуплю? Где Ты ни есть, ответь.1992в МалеевкеВид снизу вверх
Борису Толокнову
Был май в начале. Хладных и кипящихследила я движенье сил морских.К ним жало жажды примерял купальщик.О, море-лев, зачем тебе москит,пусть улетит. Уже зари натёкикормяще впали в озеро Инкит.Купальщик зябкий – яблоко на тёрке.Взмахни хвостом, лев-море, пусть летитподале, прочь от волн – горбов корпящих, —мешает созерцанью красоты.Зачем тебе докучливый купальщик?Ответствовало море: – Это тывалов моих невольная докука.Я снизу вверх из волн на брег гляжу.Лететь легко ль, да и лететь докуда?Когда узна́ю – жаль, что не скажу.199319 октября 1996 года
Осенний день, особый день —былого дня неточный слепок.Разор дерев, раздор людейтак ярки, словно напоследок.Опальный Пасынок аллей,на площадь сосланный Страстну́ю, —суров. Вблизи – младой атлетвкушает вывеску съестную.Живая проголодь права́.Книго́чий изнурён тоскою.Я неприкаянно брела,бульвару подчинясь Тверскому.Гостинцем выпечки летеллист, павший с клёна, с жара-пыла.Не восхвалить ли мой Лицей?В нём столько молодости было!Останется сей храм наук,наполненный гурьбой задорной,из страшных герценовских мукпоследнею и смехотворной.Здесь неокрепшие умытакой воспитывал Куницын,что пасмурный румянец мглыльнул метой оспы к юным лицам.Предсмертный огнь окна светил,и Переделкинский изгнанникпростил ученикам своимизмены роковой экзамен.Где мальчик, чей триумф-провалуслужливо в погибель вырос?Такую подлость затевал,а малости вина – не вынес.Совпали мы во дне земном,одной питаемые кашей,одним пытаемые злом,чьё лакомство снесёт не каждый.Поверженный в забытый прах,Сибири свежий уроженец,ты простодушной жертвой палчужих веленьиц и решеньиц.Прости меня, за то прости,что уцелела я невольно,что я весьма или почтижива и пред тобой виновна.Наставник вздоров и забав —ухмылка пасти нездоровой,чьему железу – по зубамнетвёрдый твой орех кедровый.Нас нянчили надзор и сыск,и в том я праведно виновна,что, восприняв ученья смысл,я упаслась от гувернёра.Заблудший недоученик,я, самодельно и вслепую,во лбу желала учинитьпядь своедумную седьмую.За это – в близкий час ночнойперо поведает странице,как грустно был проведан мнойстрадалец, погребённый в Ницце.19 октября 1996