Страница 104 из 196
– Начинка статуи у них?
– Она уничтожена.
– Как?
– Я выбросил ее в болото.
– Вы помните место?
– Нет, я специально выбрал место без заметных ориентиров.
– Вы можете указать это место хотя бы приблизительно?
– Только с точностью до двадцати километров. Но это не поможет, в том районе сейчас жуткая буря, все болото перелопачено, начинку уже никак не достать.
– Это около щита?
– Да.
– Зачем вы ее выбросили?
– Эта вещь слишком опасна, чтобы принадлежать кому бы то ни было.
– Где сейчас подполковник Бахтияр?
– Этого я вам не скажу. Извините.
– Мне казалось, вы хотите устроиться к нам на службу.
– Я бы хотел этого, но я не могу ответить на ваш вопрос.
– Ибрагим Бахтияр – наш враг. Если вы хотите с нами работать, вы должны о нем рассказать.
– Ибрагим Бахтияр – мой друг. Если вы будете настаивать, я не смогу с вами работать.
– Вы понимаете, что мне придется с вами сделать?
– Это невозможно.
– Разве ваша трансформация блокирует действие феназина?
– Моя трансформация позволяет мне совершить самоубийство в любой момент. Кроме того, на любое насильственное действие я отвечу ответной агрессией.
– Ваши источники энергии истощены.
– Хотите проверить?
– Гм… пожалуй, нет. Хотите сказать чтонибудь еще?
– Я получил достоверную информацию, что нарко готовят террористические операции против верхушки братства. Кроме того, они вооружают ящеров, они хотят создать из них целую армию. Некоторые бароны собираются разграбить фермы и плантации, плохо охраняемые и наиболее отдаленные от Олимпа. Чтобы обитатели ферм не подняли тревогу, предполагается всех людей уничтожать, а на разграбленных фермах создавать имитацию того, что хозяева уехали, спасаясь бегством от новой власти.
– Одну минуту, – Сингх уткнулся в консоль стационарного компьютера.
Прошло целых три минуты, Сингх изучал какието документы и его лицо постепенно мрачнело. Наконец он сказал:
– Боюсь, что это похоже на правду. Дзимбээ, разберись. Хотя нет, подожди.
Сингх нажал несколько клавиш на консоли, вытащил из принтера свежеотпечатанный лист бумаги и протянул его Анатолию.
– Прочитайте, – сказал Сингх. – Если со всем согласны, подписывайте.
– Кое с чем не согласен, – сказал Анатолий. – Я бы хотел сделать оговорки вот здесь и здесь, что я имею право не совершать действия, причиняющие вред моим друзьям.
– Если вы подпишете контракт, ваши друзья станут вашими врагами.
– Вот этого мне бы и не хотелось.
– Тогда получится, что вы сможете отказаться выполнять любой приказ.
– Я не буду отказываться без крайней необходимости.
– Вы согласны на психоблок?
Анатолий задумался примерно на полминуты, после чего решительно сказал:
– Согласен.
– Замечательно, – Сингх извлек из принтера еще один лист бумаги. Подписывайте.
Анатолий внимательно прочитал текст контракта и расписался внизу.
– У вас стандартный нейрошунт? – спросил Сингх.
– Да.
– Вход через мобилу?
– Да.
– Давайте ее сюда и откройте входной канал. Ага. Подождите минуту. Есть. Познакомься, Дзимбээ, это наш новый сотрудник. Пока пусть подчиняется непосредственно тебе, возьмешь его с собой, проверишь в деле». Вопросы?
– Я хотел бы получить официальное подтверждение чрезвычайных полномочий, – сказал Дзимбээ.
– Думаешь, все так плохо?
– Просто на всякий случай.
– Хорошо, сейчас, минуту… вот, держи. Еще вопросы? Тогда все. Дадим миру шанс.
– Дадим миру шанс! – откликнулся Дзимбээ. Анатолий ничего не сказал, а его лицо скривилось в гримасе отвращения.
5
Вертолет вынырнул из облаков, тряска сразу стала слабее, а через некоторое время совсем прекратилась. Если бы стекла иллюминаторов не были такими запотевшими, можно было бы разглядеть звезды.
Якадзуно почувствовал, что его сердце кудато проваливается. Сила тяжести в салоне быстро уменьшалась – вертолет переходил на гравитационную тягу. Стрекот пропеллеров замедлился и вскоре совсем затих, в наступившей тишине было отчетливо слышно, как загудели сервомоторы, складывающие лопасти несущих винтов. Затем винты убрались в специальные пазы на крыше и наступила полная тишина.
Якадзуно находился в задней части салона, ему было хорошо видно все происходящее впереди. Ибрагим сидел в первом ряду, рядом с Аламейном, на коленях Ибрагима лежала переносная консоль, он чтото внимательно изучал, время от времени перебрасываясь репликами с Аламейном. Весь проход между креслами был завален всевозможными мешками, сумками, тюками и баулами, что неудивительно – когда сворачивается лагерь, в котором постоянно обитало почти тридцать человек, всегда выясняется, что вещей скопилось гораздо больше, чем ктолибо мог представить себе. А ведь есть еще багажный отсек…
Якадзуно изучал лица попутчиков. Если не знать, что за прошлый год они произвели более одного процента всех наркотиков, потребляемых на Земле, в это невозможно поверить. Эти люди были совсем непохожи на тех наркодельцов, каких показывают в фильмах, скорее они напоминали то ли коммунистических революционеров, то ли пионеровпервопроходцев, исследующих новую планету. Все были одеты в камуфляж, вооружены до зубов, многие отпустили бороды, прямотаки отряд Че Гевары на марше. Только Че Гевара никогда не летал на гравилетах.
Тощий чернобородый араб в передней части салона забыл вовремя пристегнуться к креслу, и теперь добрая половина пассажиров развлекалась, глядя, как он завис под потолком и не мог дотянуться ни до спинки кресла, ни до потолка. Он забавно корячился, пытаясь дотянуться хоть до чегонибудь, но товарищи даже не пытались помочь ему. Другой на месте Якадзуно подумал бы, что у наркодельцов очень недружный коллектив, но Якадзуно хорошо знал, что это впечатление обманчиво. В таких компаниях обожают пошутить над опростоволосившимся товарищем, но в случае серьезной опасности каждый готов отдать свою жизнь во имя спасения остальных.
Араб всетаки дотянулся до кресла, и не мужской гордостью, как советовали товарищи, а рукой. Он стукнул пальцами о спинку кресла, а затем его коллеги некоторое время наблюдали, затаив дыхание, как его тело медленно дрейфует к потолку. Араб не стал дергаться раньше времени, он дождался, когда приблизится к потолку настолько, чтобы можно было нормально оттолкнуться. Когда он оттолкнулся и опустился в кресло, ухитрившись извернуться в полете так, чтобы сесть как положено, а не на голову, по салону разнесся вздох разочарования. Бесплатное развлечение сорвалось.
– Ну, Абдулла дает, – высказался сосед Якадзуно, совсем молодой парень, по виду то ли индус, то ли вьетнамец. – Хочешь? – он расстегнул дорожную сумку и вытащил из нее фляжку с чемто алкогольным.
– Амброзия? – предположил Якадзуно. Сосед рассмеялся и помотал головой.
– Коньяк, – сказал он. – У каждого уважающего себя пионера под кроватью стоит бочонок с амброзией, но ни один уважающий себя пионер ее не пьет, – он рассмеялся своей шутке.
– Пионеры – это вы? – уточнил Якадзуно.
– А как нам еще себя называть? Извергами рода человеческого? – он снова рассмеялся. – Дхану меня зовут. Именно Дхану, а не Дану. Дану – это уроды такие в толкиенских игрищах.
– Якадзуно, – представился Якадзуно и протянул руку.
Рукопожатие состоялось. Дхану раскупорил фляжку, наполнил колпачок коньяком и протянул его Якадзуно. Коньяк был неплох. Не «Дербент», конечно, но и не «Наполеон», так, чтото среднее.
– Как тебе? – спросил Дхану.
– Неплохо. Французский? Дхану рассмеялся в третий раз.
– Самогонка, – сказал он. – Коза варила.
– Какая коза? – не понял Якадзуно.
– Химичка наша. На самом деле ее зовут Галя, но у нас ее все Козой называют.
– За что? Страшная или вредная?
– Нет, что ты! Отличная баба, увидишь – слюнями истечешь. Никто и не помнит уже, почему она Коза. Мин Го, не помнишь, почему она Коза?
– Не, не помню, – обернулся пионер, сидевший перед Дхану. – Коза – она и есть Коза. Но самогонку классную делает.