Страница 204 из 222
Ко всему вышесказанному стоит добавить, что температура воздуха в пещере никогда не падала ниже 20 градусов по Цельсию.
В одном из углов были живописно разбросаны шкуры верблюдонтов и прочих млекопитающих – на одной из них Хеллборн возлежал, другой был прикрыт. Поедал вяленое мясо погибшего снегобраза, снадобье из половых органов пингвинов и строил невнятные планы на туманное будущее.
Будущее наступило внезапно.
Гостеприимный хозяин часто пропадал на поверхности, где он верхом на верном верблюдонте патрулировал мертвую ледяную пустыню, пытаясь утвердить власть Закона или спасая заблудившихся путников (Хеллборн был первым за последние 20–25 лет, к тому же первым, успевшим чтото рассказать о событиях во внешнем мире). Самое большее через 12–14 часов судья Хазель возвращался. Только не в этот раз. Патруль затянулся часов на тридцать, и поэтому Хеллборн совсем не удивился, когда хозяин ввалился в пещеру, обессиленный и окровавленный.
– Меня обстреляли с летающей машины, – поведал Жерг Хазель, когда сумел разлепить замерзшие губы. – Ослепили гигантским фонарем и расстреляли.
И хотя едва успевший встать на ноги Джеймс делал все возможное, некоторое время спустя отшельник начал прощаться с ним.
– Не оставляй меня здесь – вынеси на поверхность. Не желаю осквернять это прекрасное жилище своим посмертным зловонием. Быть может, оно послужит еще не одному поколению служителей Закона. Быть может, уже ты захочешь стать первым…
– Нет, это вряд ли, – не стал лицемерить Хеллборн. – Меня ждут во внешнем мире. Дела, друзья, враги – я не могу их разочаровать.
– Я знал его, – неожиданно сказал Жерг Хазель. – Я знал твоего отца. Он был тогда совсем молодым офицером. Мы покинули Фрэнсисберг почти одновременно. Он отправился в ПортЖемчужный на борту своего корабля, а я – в Холодные земли. Но ты на него совсем не похож. Ты не настоящий. Боюсь, ты не его сын.
– Даже так? – не стал удивляться Джеймс. – Надо же, были времена, когда я мог как минимум врезать по морде за подобные грязные намеки. Даже умирающему старику. Но только не теперь. Итак, кто сей достойный муж, что моему отцу рога наставил?!
– Ты не понял, – покачал головой отшельник. – Все было не так. Ты был его сыном, но чтото изменило тебя…
– Взорвавшийся браслет? – поморщился Хеллборн. – Выстрел в голову? Ночные встречи с Птицами Террора?! ЧТО?!!!
– Не знаю, – прошептал Хазель, – не могу понять. Ты как будто встретил самого себя…
Джеймс равнодушно пожал плечами. Стандартный предсмертный бред. Не заслуживает особого внимания. «Встретил самого себя»? Даже если в этих словах есть какойто смысл, до него трудно будет докопаться. Если вообще возможно. Ну и что? Рано или поздно все тайное… и дальше по тексту.
Еще через несколько часов он протащил тело по узкому гранитному коридору наверх. Это было нелегко – с однойто рукой!
Хеллборн тщательно обыскал жилище отшельника на предмет оружия и снаряжения. Сменил свой разорванный летный комбинезон на одежду из шкур верблюдонта. Вооружился старым «Кольтом» 56го калибра, из которого стреляли еще интервенты Уильяма Уокера. Взгромоздился на одного из трех верблюдонтов, дремавших у входа прямо на снегу. И – в который раз! – попытался добраться до Южного полюса.
– Цеппелин сменил на лыжи, лыжи поменял на верблюдонта, – затянул Джеймс жалобную песню собственного сочинения. – Ничего почти не вижу, но дойти хочу до горизонта. Ждут меня ублюдкихансы, виксы, монголоиды и турки. Как ничтожно мало шансов, но я еще дойду до Скоттенбурга!
Хеллборну удалось избежать встреч с летающими машинами, и примерно двадцать четыре часа спустя его остановил патруль альпийскимх стрелков маршала Глобанчика.
– Хальт! Вер ис да?!
– Nid wyf yn deall, – простодушно признался альбионец. – Ничего не понимаю.
– Спик инглиш? – уточнили австрийцы.
– Ni thuigim, – Джеймс перешел на другой кельтский язык. Ах, не зря он листал этот словарь в ту страшную и фантастическую ночь, когда окончательно пал Фрэнсисберг!
– Быть может, вы говорите полатински? – сообразил спросить командир альпийцев.
– Ну, наконецто! – возликовал Хеллборн. – Язык цивилизованных людей! А ято думал, что меня занесло в совсем уже варварские земли!
– Назовите себя, – потребовал австриец.
– Охотно, мой добрый господин! – добродушно кивнул альбионец. – Меня зовут Нробллех ап Смежд. Я патриций Империи, Legate Digitant ет Agitant гигантских Верблюдов и наследственный князь Гивладдина.
Эту страну он только что придумал.
* * * * *
Улицы и площади побежденного Скоттенбурга заполонила такая же разноязыкая орда, как и недавно павшую альбионскую столицу. Лемурианцы, неврогунны, ассамиты, грейтунги и прочая нечисть, несть им числа, имя им – легион. А эти боевые машины, стоявшие на земле или парившие в предрассветных полярных небесах – что там гидрожабли, смешно и вспоминать.
Альбионцы на улицах тоже встречались – в основном испуганные горожане и горожанки непризывных возрастов. Военопленные содержались в лагере гдето в джунглях оазиса. «Нет, они мне не помощники…» – подумал было Хеллборн, но тут же спохватился.
Помощники в чем?! Что он здесь делает? За что собирается сражаться?! Все кончено, все погибло. И погиб не только Новый Альбион. Погиб весь этот мир, рассыпался, растворился, погрузился в бесконечный хаос. Что бы он ни делал, куда бы ни отправился, какие бы победы ни одержал – он больше никогда не будет в безопасности. Ни на этой планете, и ни на любой другой. Коварный враг может нанести удар в любой момент, и в самом неожиданном месте – и даже если разбить все зеркала, все равно останется зеркальная гладь океана, и начищенные до зеркального блеска стальные клинки.
Потому что первой проснулась Рыба. Потому что мы видели тонкую полоску фантастического цвета, мы слышали лязг оружия, и потому что рядом с зеркальными тварями теперь сражаются водяные.
В таком случае – что ему остается? Человек не может жить без цели. Где его цель, должная оправдать столь неразборчивые средства?
Получить несколько ответов на старые вопросы. И больше ничего.
– Вы прибыли к нам с Биржи Наемников? – спросил молодой контрразведчик, когда Джеймса Хеллборна доставили в Главный Фашистский Штаб, расположенный в бывшем дворце альбионского губернатора. – Разумеется, вы можете присоединиться к нашей победоносной армии, но перед этим вам придется ответить на несколько…
«Получить несколько ответов? Перебьешься, сопляк».
– Я разработал отличную легенду, – медленно ответил Джеймс, – придумал чудесную сказку про очередной альтернативный мир, населенный кельтскими вассалами римского императора, и собирался долго пудрить вам мозги. Но теперь я понимаю, что в этом нет никакого смысла. Молодой человек, доложите вашим начальникам – и чем старше они будут, тем лучше – что с ними хочет говорить Джеймс Хеллборн.
* * * * *
– Я генерал Гисли Торкильсон, – сказал человек, посетивший его камеру через несколько часов. – Вы хотели говорить с кемнибудь вроде меня?
Хеллборн бросил на гостя ленивый и равнодушный взгляд. Заурядный скандинав, белокурая двухметровая бестия, на вид чуть старше сорока.
– Столь велико доверие между союзниками, что австрийский унтер доложил обо мне белголландскому генералу? – не удержался от шпильки Джеймс.
– Не совсем так, – возразил гость, – унтерофицер Менц доложил своему начальству. Но австрийцы о вас почти ничего не знают, поэтому мой старый друг генерал Огисфер Муллер поделился информацией со мной. А мы о вас… – Торкильсон почемуто запнулся, – премного наслышаны. Поэтому я здесь. Кто вы такой и почему выдаете себя за Джеймса Хеллборна?
«Так вот почему он запнулся».
– Выдаю?…
– Мне известно из достоверного источника, что Джеймс Хеллборн мертв. Он умер на Острове Черепов, когда ему прострелили голову, – спокойно сообщил белгисландец.
– Ваш источник не досмотрел представление до конца, – столь же спокойно отвечал Джеймс. И не мудрствуя лукаво, коротко рассказал про хитроумные холостые патроны, сидевшие в пистолете покойного Франца Стандера.