Страница 120 из 150
— А еще собака, — почти прошептал он. — Мертвая собака на дороге, возле нашего дома.
— А я видела кота несколько дней назад. Мертвого. И тоже что‑то с горлом.
Баррет жестко рассмеялся.
— Ну прямо как у Браунинга:
Крысы —
Различных мастей, волосаты и лысы —
Врывались в амбар, в кладовую, в чулан,
Копченья, соленья съедали до крошки,
Вскрывали бочонок и сыпались в чан,
В живых ни одной не оставили кошки…[54]
— Собаки и коты вопиют о помощи, — отозвалась она.
— Но все это слишком серьезно, Джейн. Я сомневаюсь, что они в состоянии нападать на здоровых и трезвых взрослых — а угроза эпидемии? Завтра, когда буду возвращаться, принесу пару ловушек и яд. И, пожалуйста, следи повнимательнее, чтобы не скапливался мусор.
— Я всегда слежу.
Раздался резкий щелчок: Джейн выключила свет.
— Надеюсь, это были крысы, — неуверенно начал Баррет. — Ребенок Пурдомов, потом эта собака…
— Ты о чем, Тим?
— Ну… не знаю, как сказать. Мне показалось, я кое‑что видел, когда мы возвращались от соседей — какое‑то животное. Оно быстро прыгнуло в тень. Больше похоже на кенгуру. Небольшого кенгуру.
— Не выдумывай, — возразила она. — Когда это кенгуру бегали по городу?
— Да, но…
— Лучше постараемся уснуть.
Он прижал ее к себе и поцеловал, но Джейн не ответила на поцелуй и повернулась к нему спиной. Интересно, уснула она или только притворяется? “Наступает время, когда мне начинает казаться, будто весь мир против меня, — думал он. — Если бы не эта история с миссис Пурдом…”
Тут он одернул себя.
“Как можно быть таким себялюбивым, Баррет, тебе следовало бы стыдиться. Пусть даже…”
И вспомнил, как все было у них с Джейн до ее беременности — пока все не пошло наперекосяк. Они потеряли ребенка, да и сама Джейн едва не погибла. Он вспомнил, как приезжал домой: вино, которое они пили вместе, откровенная, ничем не омраченная радость тела, когда все напряжение улетучивается, все отчуждение, которое появляется после разлуки, бесследно исчезает.
Он вспоминал снова и снова.
“Рано или поздно это должно произойти. Рано или поздно появится женщина — симпатичная, неглупая — и доступная. И я не смогу удержаться от этого шага. Да, я люблю Джейн. Благодаря ей я знаю, что у меня есть дом, но… Кто сказал, что брак — не просто две пары ног в одной кровати? Джонсон? Он был прав, однако…”
Баррет повернулся и неловко поерзал, стараясь не потревожить эту женщину, которая спала рядом. Пока она сама не готова — если вообще когда‑нибудь будет готова — любая попытка добиться близости принесет больше вреда, нежели пользы.
И с облечением провалился в тяжелую дремоту.
И вдруг где‑то завыли сирены — недалеко и довольно громко. Сна как не бывало. Полиция? Скорая? А может быть, пожарные?
Баррет бесшумно выскользнул из‑под одеяла и вышел в сад. Луна стояла низко, на востоке небо слегка окрасилось — приближался рассвет. А на западе, над окрестностями Паддингтона, дрожало ржавое зарево, то появляясь, то исчезая. Ночь звенела переливами сирен.
“Сначала крысы, — недовольно подумал Баррет, — теперь поджигатели”.
Он еще немного постоял, а потом прошел на кухню и поставил чайник на плиту.
Если он вернется в постель, все равно ни за что не уснет. Он знал это наверняка.
Глава 3
Шесть дней спустя “Катана”, судно Баррета, шла из Ньюкасла на юг и уже миновала изрядный отрезок пути. Вдали показался мыс Хоув, южная оконечность Австралии. Теперь они держали курс из Габо к острову Диэл. Вечер выдался на редкость приятный: ясная погода, легкий северный ветер, спокойное море. Со стороны пролива Басе, как обычно, шла волна, но она не могла помешать движению судна.
В восемь вечера Баррет сдал вахту третьему помощнику — объявил курс, выверив его по компасу, сообщил координаты, полученные при помощи радара и приборов визуального наблюдения и прочие привязки к северу. С формальностями было покончено, и он направился прямо в буфет.
Он успел как раз к ужину. Свободные от дежурства офицеры делали сандвичи на тостах, разливали чай, растворимый кофе, какао. Капитан Холл изучал содержимое холодильника и огорченно вздыхал:
— Неужели на этом корабле не найдется куска приличного сыра? Эту дрянь даже уважающая себя крыса есть не станет. Эрзац–резина, да и только!
— Если верить таксисту, что подвозил меня на днях, крысы с удовольствием жуют резину, — заметил Баррет. — Он жаловался, что у него шины погрызли.
— Небось, были повкуснее, чем это, — промычал Холл, набивая рот сандвичем.
Напитки были разлиты по чашкам, на тарелках громоздились сандвичи самого разного вида, и офицеры расселись вокруг стола. На какое‑то время разговоры прекратились: все сосредоточенно поглощали пищу. Осушив вторую чашку крепкого чаю, капитан возобновил беседу:
— Слышали о крушении самолета в Эссендоне? Жуть какая!
— Сегодня я пропустил выпуск новостей, — ответил старпом. — Приемник барахлил.
— В Электре, — поправил Старик. — Не успел набрать высоту, как рухнул на жилой квартал. Весь экипаж погиб — да еще двадцать человек на улице.
— Аэрофлот Австралии всегда был самым безопасным в мире, — бросил второй механик.
— Между прочим, раньше так и было, — возразил капитан Холл, — но не сейчас. За последние пару месяцев самолеты падают один за другим.
— Террористы, — резюмировал главный механик. — Это повсюду, по всему миру. Самолеты падают. Пожары. Если у правительства еще остались мозги, им пора взяться за коммунистов — всех поставить к стенке. Это же по всему миру. В Штатах. На материке. Уверен, эпидемия чумы в Индонезии — это их рук дело. Ублюдки…
— Я всегда считал, что Россия в дружеских отношениях с Индонезией, — удивился Баррет. — Между прочим, на прошлой неделе в “Таймс” писали, что Кремль обеспокоен катастрофами в Советском Союзе.
— Нельзя верить всему, что пишет “Таймс”, — возразил главный механик.
— Может, оно и так, Кен, но какой стиль! — Баррет сделал большой глоток кофе, потом вернулся к своей любимой теме. — Беда в том, что в наши дни любую небрежность в работе или преступную халатность списывают на террористов.
— У русских своих проблем хватает, — заметил Билл Малони. — Прошлой ночью приняли сигнал СОС с русского корабля в Тихом океане. У них случился пожар.
— Это они сообщили, что там был пожар, Билл, — усмехнулся главный механик.
— Раз сказали, что там пожар, значит, он там был, — настаивал радио–офицер. — Люди не посылают сигнал тревоги просто так. Русские и правда горели. Я получил сигнал с корабля, который послал им помощь.
— Наверно, красные сами подожгли корабль, — заявил главный механик с улыбкой превосходства. — Эти ублюдки на любые жертвы пойдут, лишь бы обелить себя в глазах Запада.
Баррет и остальные офицеры еще обсуждали эту тему, когда в дверь салона постучали. Он поднял голову и посмотрел на часы. Вахта с восьми до двенадцати еще не закончилась.
— В чем дело? — спросил он.
— За вами послал третий помощник, сэр. Впереди корабль, весь в огне.
Они поспешили на палубу. Горел кеч[55] — небольшое парусное суденышко с дизельным двигателем, одно из тех, что снуют между мелкими портами, раскиданными вдоль всего австралийского побережья. В первый момент показалось, что судно полностью охвачено пламенем — от носа до кормы.
“Пожалуй, еще не полностью”, — поправил себя Баррет, настраивая бинокль.
Корабль стоял носом к ветру, и до верхней части кубрика пламя еще не добралось. Там можно было различить темные силуэты людей, двое балансировали прямо на бушприте. Кто‑то размахивал факелом, пытаясь подавать сигналы “СОС”. Зачем из кожи вон лезть, все и так ясно.
— Вы только полюбуйтесь, мистер Баррет, — произнес Старик.
Баррет спустился на шлюпочную палубу. Боцман с помощниками уже расчистили подходы к спасательной шлюпке и вытаскивали ее наружу. Ручки были повернуты, шлюпбалки в полном порядке, двигатель завелся. Завращались барабаны, лодка отъехала на шлюпбалках и, наконец, повисла над черной водой.
54
Здесь и далее стихотворение Р. Браунинга “Крысолов из Гаммельна” в переводе С. Маршака. (Прим ред.)
55
Кеч — небольшое двухмачтовое судно. (Прим. ред.)