Услышать тебя...

— Ни один из них не предложил мне выйти за него замуж... А вот Миша... По-деловому, без всякой роман­тики. .. — Варя остановилась и посмотрела ей в глаза: — Ты моя лучшая подруга, скажи, стоит мне выходить за него?

— А любовь? — спросила Наташа.

— Какая любовь? — опешила Варя. — Ах, любовь... А черт ее знает, что такое любовь!

— Я знаю, — сказала Наташа.

— То-то, я гляжу, ты такая счастливая! — ехидно за­метила подруга.

— Я еще буду счастливая, — улыбнулась Наташа. — Мне одна женщина сказала.

— Цыганка?

— А верно, она на цыганку похожа. ..

— Кто же это? —заинтересовалась Варя.

— Ты ее не знаешь, — сказала Наташа.

— Жаль, я бы у нее спросила, выходить мне замуж за Мишу или нет? ..

У магазина Наташа остановилась.

— Я не буду покупать бежевый костюм,— сказала она. — Боюсь, что он мне там не понадобится.

— Где там? На озере Большой Иван?

— Немного подальше... — грустно сказала Ната­ша. — На целине... Через три дня уезжаю в Казахстан. На год. Уже билет на самолет взяла до Целинограда. На комсомольскую стройку.

— Ты это серьезно?!

— Могу билет показать.

Варя, мучительно морща лоб, о чем-то раздумывала. На подругу она не глядела. Взгляд ее рассеянно оста­навливался на лицах выходящих из магазина людей.

— А как же он? — после продолжительной паузы спросила она.

— Так будет лучше для него и для меня, — ответила Наташа,

— Я и не подозревала, что ты такая скрытная,— упрекнула Варя.

— Все это произошло так быстро, — сказала Ната­ша. — Позавчера позвонили из горкома комсомола и ска­зали про путевку.

Конечно, она могла бы в тот же день прийти к подруге и все рассказать, посоветоваться, но Наташа привыкла сама принимать важные решения в своей жизни. Был один человек, с кем хотелось бы ей посоветоваться, но он там, на озере, и ему сейчас совсем не до нее... Валя Молчанова рассказала, что к нему приехала жена с сы­ном. ..

Еще раз взглянув на хлопающую дверь универмага, Варя раскрыла сумочку, вытащила оттуда аккуратно сложенную пачку денег и протянула подруге:

— Пригодятся. На первое время.

— А костюм? — спросила Наташа, и голос ее дрог­нул: это была большая жертва. Как блестели у Варьки глаза, когда она прибежала в редакцию! А сколько раз­говоров было про этот французский бежевый костюм...

— Обойдусь, — сказала Варя. — И потом, мне брюки широки, все равно пришлось бы перешивать... — И по­чти насильно всунула деньги в руку.

Наташа растерянно смотрела на нее: она не знала, брать деньги или нет.

— Заработаю там — сразу вышлю,— сказала она.

— Я сейчас заплачу... — сквозь слезы улыбнулась Варя. — Как же ты так, а? Аж на целину...

— Если увидишь его, скажи, что я... — быстро гово­рила Наташа. — Что я не могла иначе... Нет, лучше ни­чего не говори. Не надо! Он сам все поймет...

— Я скажу ему, что он большой дурак, — пообещала Варя. — Бесчувственный чурбан, который дальше своего носа не видит... А еще называется инженер человеческих душ! Хватится, да поздно будет!

— Ему не поздно, — сказала Наташа.

Они сидели, свесив ноги в воду, на огромном валуне посередине Дятлинки. Прогретый солнцем камень стоял на самой стремнине, и вода с журчанием обтекала его вдавленные, заросшие бархатным мхом бока. Зеленые нити водорослей, извиваясь, вытянулись в сторону тече­ния. В зеленоватой тени камня, повернувшись в одну сто­рону головами, стояли мальки. Тела их были прозрачны­ми, а выпученные глаза казались неестественно боль­шими. Николай Бутрехин загорел, брови на бронзовом лице стали совсем белыми, а грудь, негусто заросшая светлы­ми волосами, почему-то была не коричневой, а красной. Чуть повыше колена у Николая вытатуирован парусник.

У Сергея загар ровный, коричневый, черные волосы приобрели каштановый оттенок. Светлые глаза ярко вы­делялись на пропеченном солнцем лице. На плече не­сколько белых пятнышек: следы браконьерских дробин.

— Я совсем забыл...— сказал Сергей, задумчиво гля­дя на берег, по крутому откосу которого карабкались вверх юноша и девушка. Цепляясь рукой за траву, юноша вторую протягивал ей. Волосы у девушки были золотые, она смеялась, сверкая белыми зубами.

— Были когда-то и мы рысаками... — кивнул на них Николай.

— Что-то ты рановато записался в старые мерины, — усмехнулся Сергей. — С чего бы это? Она опять ушла к другому?

— Что ты забыл? — уклонился Николай от разговора на эту тему.

— Мне было пятнадцать лет, когда я написал первую повесть и подарил девчонке, в которую был влюблен... Я писал ее два дня и две ночи! Как бы мне хотелось сей­час почитать ее! Я потом встретился с этой девчонкой... Она солидная женщина, дочь уже в школу ходит, муж майор. Я спросил про ту тетрадку в клетку, что подарил ей, она засмеялась и сказала, что даже не прочитала мое сочинение и, уж конечно, не знает, куда подевалась эта тетрадка... А я-то, дурак, думал: моя проза проймет ее!

— А я стихами пытался пленить свою возлюбленную, и тоже никакого эффекта! — рассмеялся Николай.

— Я недавно встретил одну девчонку, она пишет сти­хи,— сказал Сергей. — Интересно, о чем? Просил, но так ни одного и не прочла.

— Поэтов теперь хоть пруд пруди, — сказал Николай.

— Мне думается, у нее должны быть хорошие стихи.

— Что за девчонка-то? — искоса взглянул на него Николай.

— Да так, одна старая знакомая...

— Я всех твоих знакомых знаю, — насмешливо смо­трел на него Николай.

— Эту не знаешь, — соврал Сергей. Ему не хотелось говорить о Наташе. В редакции он ее не нашел. .Валя Молчанова сообщила, что уже две недели, как она уво­лилась. А где сейчас, никто не знает. Наверное, экзамены сдает в институте. Сергею показалось, Валя чего-то не­договаривает, уж очень глаза у нее были хитрущие. Но дотошно расспрашивать любопытную Молчанову не хотелось. Тут же вообразит невесть что…

Ушел он из редакции расстроенный — сегодня первый день, как он вышел на работу, — и до сих пор в душе оста­лось какое-то беспокойство. В конце концов он знает, где она живет, и сможет в любое время зайти... Ну и что скажет?.. А желание увидеть ее становилось все более сильным. Он и на речку-то пришел в надежде встретить ее здесь на пляже. Вон сколько девушек и парней заго­рают на песке с книжками...

— На горизонте снова появилась Прекрасная Незна­комка. .. — заметил проницательный Николай.

— Наоборот, исчезла, — ответил Сергей. — В неизве­стном направлении.

— От тебя, оказывается, тоже уходят.,. — подковыр­нул Николай. — Стареешь, брат!

— Сдается мне, что ты и родился стариком, — сказал Сергей. — Не зря же смолоду в театре играл дремучих старцев…

Бутрехин неделю назад вернулся с гастролей — театр выезжал в Прибалтику — и теперь до сентября был сво­боден. Отпуск собирался провести на юге. Тридцать лет стукнуло, а он еще и Черного моря не видел. Сергей стал отговаривать, расписал все прелести жизни на берегу си­него озера...

— В общем, тишь да благодать, — закончил он.

— Тишь, говоришь, и благодать? — посмотрел на его раненое плечо Николай. — А это тебя комары покусали?

— С этой шайкой покончено!

— С одной, — уточнил Николай. — А сколько их еще осталось?

— Ты что, браконьеров боишься?

— Что мне их бояться? Я не инспектор. За тебя, ду­рака, боюсь: лезешь всегда в самое пекло...

— Хотя я больше и не работаю в рыбоохране, до са­мой смерти буду бороться с браконьерами, — сказал Сер­гей.— Послушай, Колька, поезжай на Большой Иван! Там в доме хозяйствует вместо меня один хороший па­ренек. .. А я к вам буду на субботу и воскресенье приез­жать. Какая сейчас рыбалка, грибы!..

— А на море зеленые волны, разноцветная галька, на пляжах поджариваются красивые женщины, днем хо­лодное пиво с раками, а вечером сухое вино с виноградом, и в обществе Прекрасной Незнакомки... — мечта­тельно нарисовал заманчивую картину Николай.

— Ну и катись на свое Черное море, — пробурчал Сергей. — Валяйся на заплеванном пляже, ухлестывай за подозрительными девицами и стой в очередях в столо­вую за кружкой пива...