Первая (ЛП)

- Кота, не мог ли ты выключить телевизор на минутку? Люси, милая, не могла бы ты взять Мэй и Джерада и отвести их в комнату Америки? Мне надо обсудить кое-что с другими. - тихо сказала она.

-Конечно, мэм, - ответила Люси и повернулась к Мэй и Джерарду. - Пойдемте.

Мэй не выглядела счастливой от того, что ее не допустят к тому, что будет сейчас происходить, но решила не затевать драку. Возможно, она решила так из-за маминого строгого тона, возможно из-за любви к Люси, но в любом случае я была рада.

Как только они ушли мама обратилась к остальным. - Вы знаете, что ваш отец делал все чтобы содержать семью. Я думаю, что он хотел сказать, что у него осталось немного времени, потому что три года назад, он сел и написал эти письма вам, всем вам.- Она посмотрела вниз на конверты.

-Он заставил меня пообещать, что если что-то случится, я отдам их вам. Есть конверты и для Мэй с Джерада, но я не уверена, что они достаточно взрослые. Я не читала их. Они были предназначены только для вас, так что… я думаю, это самый подходящий момент прочитать их.

-Это для Кенны, - сказала она, передавая письмо.

-Кота.

Он сел прямо и взял конверт.

Мама дошла до меня.

-А это твое, Америка.

Я взяла письмо, не уверенная, хочу ли я открыть его. Это были последние слова от моего отца, прощание, которое, я думала, я упустила.Я провела рукой по моему имени на конверте, представляя, как отец выводил его ручкой. Он написал букву “и” в моем имени с загогулиной. Я тихо улыбнулась, стараясь догадаться зачем и не заботясь об этом одновременно. Может, он подумал, что мне нужно улыбнуться.

Но затем я взглянула на нее поближе. Эта помарка была добавлена позже. Чернила на моем имени поблекли, но эта закорючка была более темной и свежей, чем все остальное.

Я перевернула конверт. Печать была сломана и снова склеена клейкой лентой. Я взглянула на Кенну и Коту, они оба погрузились в текст. Они выглядели удивленными, потому что не знали о существовании писем раньше. Это означало, что либо мама солгала, что не читала мое письмо, либо папа открывал конверт снова.

Все это я взяла на рассмотрение. Мне нужно было узнать, что он оставил для меня.Я осторожно ковырнула печать и открыла конверт.

В конверте было письмо на выцветшей бумаге и короткая быстрая записка на светлом белом листке. Мне захотелось сначала прочитать записку, но без большого письма я вряд ли поняла бы о чем она. Я вытащила письмо и начала вникать в отцовские слова при солнечном свете, который шел от окна.

Америка.

Моя дорогая девочка. Мне тяжело писать это письмо, ведь так много нужно сказать тебе. Хотя я люблю всех своих детей одинаково, ты занимаешь в моем сердце отдельное место. Кенна и Мэй запуганы матерью, а Кота настолько независим, что Джерад для него мало что значит, но ты всегда приходила ко мне. Когда ты царапала коленки или когда тебя дразнили старшие дети, ты приходила ко мне и просилась на ручки. Это так много значит для меня. Хотя бы для одного моего ребенка я был скалой.

Но даже если бы ты не любила меня, я был бы горд тобой без всякого сомнения. Ты вырастешь музыкантом и звуки твоей скрипки, твой голос, дороги моему сердцу. Я бы хотел вывести тебя на большую сцену, Америка. Ты заслуживаешь большего, чем стоять в тени на душных вечеринках. Я надеюсь, ты будешь одной из счастливчиков, пробивной. Я думаю, у Коты тоже есть шанс. Он талантлив. Но я чувствую, что Кота будет бороться за это, а в тебе нет такого инстинкта. Ты никогда не была жестокой девочкой, я люблю тебя и за это.

Ты хорошая, Америка. Ты еще удивишься, как редко это втсречается в мире. Я не хочу сказать, что ты идеальна: я сталкивался с твоими вспышками гнева, я знаю, это далеко от правды! Но ты добрая, ты готова бороться за справедливые вещи. Ты хорошая и я подозреваю, что ты видишь в мире то, что не видит никто, даже я. И я надеюсь показать тебе, как много я вижу.

Когда я писал эти письма твоим братьям и сестрам, я чувствовал, что им нужно передать мудрость. Я вижу в них, даже в маленьком Джераде, те качества, которые будут усугублять их жизнь из года в год, если они не попытаются бороться с трудностями в жизни. Но я не думаю, что тебе этот нужно.

Я знаю, ты не позволишь жизни швырять тебя туда, куда ты не хочешь. Возможно, я не прав, так что позволь мне сказать тебе: борись, Америка. Возможно, ты не будешь бороться за то, за что борются другие в этой жизни: деньги, известность. Что бы ты не хотела: борись за это, каждой частью своей души, Америка.

Если ты сможешь сделать это, не позволив страху закрасться в тебя, то я не могу пожелать большего, как родитель. Живи своей жизнью. Будь так счастлива, как только можешь, убери вещи, которые ничего не значат, и борись.

Я люблю тебя, котёнок. Так сильно, что я не способен подобрать слова, чтобы сказать об этом. Может быть, я смог бы это нарисовать, но я не думаю, что холст поместился бы в конверт. Даже в этом случае, картины было бы мало. Я люблю тебя за краски, за мелодии, не передать словами. И я надеюсь, что ты всегда будешь чувствовать это, даже когда меня не будет рядом.

С любовью, папа.

Я не была уверена, когда именно я начала плакать, но было очень трудно разобрать концовку письма. Мне было жаль, что я не могу ему сказать, что тоже люблю его. И на минуту, я почувствовала это приятное тепло.

Я подняла глаза и увидела что Кенна тоже плачет, по-прежнему пытаясь дочитать свое письмо. Кота выглядел смущенным, когда он перевернул лист, просматривая его снова.

Отвернувшись, я вытащила записку, надеясь что это не будет таким же тяжелым, как прикосновение к его письму. Я не была уверена, что я смогу вытерпеть больше за день.

Америка,

Мне так жаль. Когда мы посещали тебя, я пошёл в твою комнату и нашёл дневник Иллеа. Ты не говорила, что он был там; Я просто понял это. Если будут какие-нибудь проблемы из-за этого, то это моя вина. И я уверен, что будут последствия из-за того, кем я являюсь и из-за того, что я сказал. Я очень не хотел предавать вас именно так, но я доверился в надежде, что ваше будущее и будущее всех остальных может быть лучше.

Верьте вы в Полярную звезду,

Она будет вечно направлять вас.

Пусть правда, честь и верность,

Будут всегда на вашей стороне.

Люблю тебя,

Шалом.

Я стаяла так несколько минут, пытаясь понять. Последствия? Кто он и что он сказал? И что это была за поэма?

Медленно, слова Августа снова возникли в голове, что они узнали о дневниках не из телевизора, они уже знали что они существуют, они знали даже что было там написано, и чему я могла быть подвержена…

Кто я… что я сказал…уповай на Полярную звезду…

Я посмотрела на подпись папы и попыталась вспомнить, как он подписывал письма, которые отправлял во дворец. Я всегда думала, что он всегда закручивал буквы в конце ради забавы. Они были в форме восьмиконечной звезды: Северная Звезда.

Кривая на букве “и” в моем имени. Хотел ли он чтобы это что-то значило и для меня тоже? Возможно это всегда что-то значило, потому что он общался с Августом и Джорджией?

Август и Джорджия! Его компас: восемь точек. Рисунок на ее куртке, это были не цветы вообще. Рисунки отличаются, но это всегда означало звезды. Мальчик Крисс, которого она осудила на Обвинении. Это не крест тогда я увидела на его шее.

Это было чтобы определять друг друга.

Мой отец был северным повстанцем.

Мне казалось, что я видела эту звезду и в других местах. Может быть, когда шла на рынок или даже во дворце. Глядело ли это мне в лицо на протяжении многих лет?

Пораженная я посмотрела на Аспена, в его глазах застыли вопросы, которые он не могу задать вслух.

Мой отец был повстанцем. Полупустые книги по истории, которые он скрывал в своей комнате, друзья на его похоронах, я не знала ничего… и дочь по имени Америка. Если бы я обращала на это внимание, я бы поняла все это много лет назад.

- И это все? - спросила Кота, его голос звучал обижено. - Что, черт возьми я должен с этим делать?