Страница 37 из 218
==108
484
Van Leur J С Indonesian Trade and Society, 1955, ρ 53, 60, 63, и в особенности ρ 135—137, 197, 200 Точку зрения Ван Люра поддержал Нильс Стеенсгор Sleensgaard N The Asian Trade Revolution of the seventeenth century, 1973 Против такой точки зрения направлены заметка, присланная мне Даниэлом Торнером, и следующая работа Meilmk-Roelsfsz MAP Asian Trade and European Influence in the Indonesian Archipelago between 1500 and about 1630 1962 Этот спор лежит в самом центр· всемирной истории Я вернусь к нему снова в главе 5 3 тома настоящего труда
разделялась на некоторое число «земель» — элементарных единиц, на самом же деле — групп из нескольких шестиугольников. И ведь эти земли примечательны в такой же мере своей длительной устойчивостью, как и подвижностью и неопределенностью своих границ. Но разве не было бы логичным, чтобы их площадь варьировала в такой же степени, в какой на протяжении столетий изменялась плотность их населения?
МИР МЕЛКИХ ТОРГОВЦЕВ ИЛИ НЕГОЦИАНТОВ?
И совсем в другой мир приводят нас те торговцы, каких Я. К. Ван Люр, крупный историк, которого война отняла у нас совсем молодым, описывал как pedlars, заурядных торговцев вразнос в бассейне Индийского океана и в Индонезии; я же, со своей стороны увидел бы в них действующих лиц наверняка более высокого ранга, подчас даже негоциантов w. Разница в оценке так огромна, что может удивить: это примерно то же, как если бы на Западе мы колебались, следует ли отличать рынок в местечке от биржи под открытым небом. Но были торговцы вразнос и
Яванская барка Отметим деревянный якорь, паруса из бамбука и два рулевых весла на корме фототека издательства А Колэн
торговцы вразнос. Были ли и в самом деле обычными торговцами вразнос (pedlars) те, кого парусники, подгоняемые муссоном, доставляли с одного берега безграничного Индийского океана на другой и в окраинные моря Тихого океана, чтобы возвратить их (в принципе через полгода) в порт отплытия обогащенными или разоренными? А ведь именно это и утверждает Я. К. Ван Люр,
==109
185
Van Leur J.-C. Op. ci(., p. 3 sq.
N„ Marine B7, 46, p. 256 sq.
сразу же делая отсюда вывод о незначительности и даже об иммобилизме торговли в Индонезии и во всей Азии. Порой испытываешь соблазн ответить утвердительно. Образ этих торговцев, столь необычный в глазах [человека] Запада, конечно же, побуждает слишком легко отождествить их с незначительными масштабами торговли вразнос. Так, 22 июня 1596 г. четыре корабля голландца Хаутмана, которые обогнули мыс Доброй Надежды, после долгого плавания вошли в порт Бантам на Яве. Туча торговцев взобралась на борт, они уселись на корточках вокруг своих товаров, разложенных так, «как если бы это происходило на рынке» . Яванцы привезли свежие плоды земли, птицу, яйца, фрукты; китайцы — роскошные шелка и фарфор; турецкие, бенгальские, арабские, персидские, гуджаратские торговцы — все изделия Востока. Один из них, турок, погрузится на суда голландской эскадры, чтобы возвратиться домой, в Стамбул. Для Ван Люра именно таков облик коммерции в Азии, коммерции странствующих торговцев, везущих далеко от дома свой тючок товаров,— совсем как во времена Римской империи. Ничто якобы не сдвинулось с места. Ничто и не должно было сдвинуться еще долго.
Эта картина, вероятно, обманчива. Прежде всего, она не учитывает все потоки торговли «из Индии в Индию». С XVI в. наблюдался сенсационный рост этих так называемых «неизменных» обменов. Корабли Индийского океана перевозили все больше и больше тяжеловесных и дешевых товаров: пшеницу, рис, лес, простые хлопчатые ткани, предназначавшиеся для крестьян монокультурных зон. Следовательно, речь шла отнюдь не об одних только немногих драгоценных товарах, доверенных одному-единственному человеку. К тому же португальцы, потом голландцы, а позднее и англичане с французами, живя в этих местах, с удовольствием познакомились с возможностями обогатиться посредством торговли «из Индии в Индию». И очень поучительно, например, проследить в докладе Д. Брамса, возвратившегося из Индии в 1687 г. после тридцати пяти лет, проведенных там на службе голландской [Ост-Индской] компании, подробное описание всех этих перекрещивавшихся друг с другом и друг от друга зависевших коммерческих путей в системе обменов, столь же обширной, как некоторые [другие], в которую голландцы сумели включиться, но которую не они изобрели 486.
Не будем также забывать, что скитания дальневосточных торговцев имели простую и четкую причину: огромную даровую энергию, даваемую муссонами, которые сами собой организовывали плавания парусников и встречи купцов, [притом] с надежностью, какой в ту эпоху не знали никакие другие морские перевозки.
Будем внимательны и к уже капиталистическим, хотели бы мы того или нет, формам этой торговли на дальние расстояния. Купцы всех наций, которых Корнелиус Хаутман видел сидящими на корточках на палубах своих кораблей в Бантаме, принадлежали не к одной и той же и не к единственной категории торговцев. Одни — вероятно, наименее многочисленные — путешествовали за свой счет и в крайнем случае могли бы быть отнесены к простой модели, какую вообразил себе Ван Люр,—
К оглавлению
==110
487
Lisboa, B. N., F. G 7970; Le Registre d'un marchand arménien en Perse, en Inde et au Tibet (1682—1693) (Trad. J. Khachikian).— "A
модели «пыльноногих» раннего средневековья (хотя даже они, и мы еще к этому вернемся, напоминают скорее другой тип торговца, если о том судить по некоторым точно описанным случаям). Других же почти всегда отличала особенность, которую отмечает сам же Ван Люр: за ними стояли крупные участники коммандитных товариществ, с которыми торговцы были связаны договором. Но и здесь — типы договора были разные!
В Индии, в Индонезии в начале своего бесконечного маршрута pedlars Ван Люра прибегали к займу либо у богатого купца или судовладельца, бания или мусульманина, либо же у сеньера или высокопоставленного чиновника, занимая суммы, необходимые им для торговли. Обычно они обязывались возвратить кредитору, исключая случаи кораблекрушения, двойную сумму. Обеспечением служили они сами и их семьи; условия договора были таковы — либо добиться успеха, либо стать рабом кредитора до самой выплаты долга. Как в Италии и в других местах, мы имеем перед собой договор — commenda, но его условия более жестки: продолжительность поездки и процент огромны. Тем не менее, коль скоро эти драконовские условия бывали приняты, это, очевидно, означало, что разница в ценах была баснословной, а прибыли обычно очень высокими. Мы находимся в кругообороте очень крупной торговли на далекие расстояния.
Армянские купцы, которые тоже заполняли суда, ходившие с муссонами, и во множестве разъезжали между Ираном и Индией, зачастую бывали купцами-приказчиками крупных исфаханских негоциантов, ведших дела разом в Турции, России, в Европе и в Индийском океане. Условия договора в этом случае были другие. Купец-приказчик со всех сделок, в которых он станет оперировать доверенным ему при отъезде капиталом (в деньгах и товарах), будет получать четвертую часть прибыли, а все остальное пойдет его патрону, «ходже». Но за этой простой внешностью скрывалась сложная действительность, которую примечательным образом освещают счетная книга и дорожные записи одного такого приказчика, хранящиеся в Национальной библиотеке в Лисабоне; их сокращенный перевод был опубликован в 1967 г.487 К сожалению, текст неполон, окончательный итог операции, который дал бы нам точное представление о прибылях, отсутствует. Но и такой, каков он есть,— это исключительный документ.