Страница 38 из 218
По правде говоря, в путешествии армянского приказчика Ованеса, сына Давида, исключительным нам представляется все: — его протяженность: мы следуем за Ованесом тысячи километров, от Джульфы, армянского предместья Исфахана, до Сурата, затем в Лхасу, в Тибете, с целым рядом остановок и отклонений, прежде чем возвратиться в Сурат; — его продолжительность — с 1682 по 1693 г., т.е. более 11 лет, из которых пять безвыездно в Лхасе; — самый характер его путешествия, в общем обычный, [даже] банальный: контракт, который связывал Ованеса с его ходжами,— это типовой договор, который еще и в 1765 г., почти веком позднее, излагался в Кодексе астраханских армян; — тот факт, что повсюду, где путешественник останавливался — конечно же, в Ширазе, Сурате, Агре, но также и в Патне, и в сердце Непала, в Катманду, наконец, в Лхасе,— его принимали
==111
"' Mantran R. Istanbul dans la seconde moitié du XVIIe siècle. 1962. 489 «Русско-индийские отношения в XVIII в.* Сборник документов. М., 1966, с. 29 и ел., 5665, 74, 82, 95 и ел. 4М Там же, с. 32, 51— 55, 67.
ему помогали другие армянские купцы, он торговал с ними, бывал компаньоном в их делах; — необычно также перечисление товаров, которыми Ованес торговал: серебро, золото, драгоценные камни, мускус, индиго и прочие красители, шерстяные и хлопчатые ткани, свечи, чай и т.д.,— и размах операций: один раз — две тонны индиго, отправленные с севера до Сурата и переправленные в Шираз; другой — сотня килограммов серебра; третий раз — пять килограммов золота, полученных в Лхасе от армянских купцов, добравшихся до Синина на далекой границе с Китаем, чтобы обменять там серебро на золото (одна из самых прибыльных операций, ибо в Китае серебро оплачивалось дороже, нежели в Европе: соотношение 1 к 7, которое указывает записная книжка Ованеса, означало отличную прибыль).
Еще более интересно то, что эти дела он вел не с одним только капиталом, доверенным ему его ходжей, хотя Ованес оставался связан с последним и все свои операции, каковы бы они ни были, заносил в свою счетную книгу. Он был связан личными соглашениями с другими армянами, использовал собственный капитал (быть может, свою долю прибылей?) плюс к тому занимал деньги и даже при случае ссужал ими. Он беспрестанно превращал наличные деньги в товар и векселя, которые переносили его достояние как бы по воздуху; когда по пониженным тарифам — если дело шло о коротких расстояниях и о товарах, более или менее связанных с его делами,— 0,75% месячных; когда по очень высоким, если дело касалось больших расстояний и обратного вывоза средств: скажем, от 20 до 25% за возврат из Сурата в Исфахан.
Ясность примера, его ценность как образчика, подчеркиваемая точными деталями, порождает неожиданное представление о возможностях торговли и кредита в Индии, об очень разнообразных сетях локальных обменов, в которые Ованес, преданный приказчик, верный слуга и ловкий купец, интегрировался с легкостью, торгуя товарами ценными или обычными, легкими или тяжеловесными. Он, конечно, странствовал, но что в нем есть от торговца вразнос? Если уж непременно нужно сравнение, то мне он напоминает скорее английского торговца новой формации, торговца частного рынка (private market) пребывающего в непрерывном движении, перемещающегося от одного постоялого двора к другому, заключающего тут одну сделку, там — другую в зависимости от цен и случая, выступающего в компании с тем или другим собратом и невозмутимо идущего своей дорогой. Вот этот-то торговец, которого всегда изображают новатором, освободившимся от старинных правил средневекового английского рынка, и являет для меня образ, наиболее близкий к тем деловым людям, которых встречаешь в путевых записях Ованеса. С той разницей, что Англия не имеет размеров Ирана, Северной Индии, Непала и Тибета вместе взятых.
Благодаря этому примеру можно также лучше понять роль тех купцов из Индии — эти-то определенно не были мелочными торговцами, pedlars,— которых обнаруживаешь в XVI—XVIII вв. обосновавшимися в Иране, в Стамбуле 488, Астрахани 489 или в Москве 490. Или же тот порыв, что с конца XVI в. приводил
==112
49
' Braudel F. Médit..., I, p. 263; II, p. 577— 578.
492 Celli L. Introduzione à Due Trattati inediti di Silvestro Gozzolini da simo, economista e finanziere del sec. XVI. Torino, 1892, p. 2—6.
493 Braudel F. Médit..., II, p. 142 sq.
Жители Крита.—
Прим. ред.
494 Villamont J., de. Les
Voyages du Seigneur
de Villamont. 1600, p.
102 recto et verso.
495 Habib I. M. Banking in Mughol India.— Contribution t Indian Economie History. Calcutta, I960, p. 1—20. 4t"' Boxer C. R. Maca as religious and commercial entrepot in the 16th and 17th centuries.— "Acta Asiatica", 1974, p. 71. 497 Voiage de Henri Hagenaar aux Indes rientales.— Constantin de Re
4'" Braudel F. Médit..., II, p. 149.
Abbé Prévost. Op. cit., VIII, 629; Moreland W. H. From Akbar t Aurangzeb. 1923, p. 153—158.
5°° Grose J-H. Voyage aux Indes orientales. 1758, p. 155 sq. «Этот крупный коммерсант Абдугафур, о коем говорят, будто он один ведет такую же значительную коммерцию, как и английская компания».
восточных купцов в Венецию 491, Анкону 492 и даже в Пезаро 493, а в следующем веке — в Лейпциг и Амстердам. Речь идет не только об армянах: в апреле 1589 г. на борту корабля «Феррера», вышедшего из Маламокко, аванпорта Венеции, находились наряду с итальянскими купцами (венецианцами, ломбардцами и флорентийцами) «армяне, левантинцы, киприоты, кандиоты *, марониты, сирийцы, грузины, греки, мавры, персы и турки» 494. Все эти купцы наверняка занимались коммерцией по тому же образцу, что и люди Запада. Их встречаешь в конторах венецианских и анконских нотариусов, как и в галереях амстердамской биржи. И они отнюдь не чувствовали себя не в своей тарелке.
БАНКИРЫ-ИНДУСЫ
В Индии все поселения имели банкиров-менял, саррафов, которые принадлежали главным образом к могущественной купеческой касте бания. Хороший историк Ирфан Хабиб в 1960 г. сравнил сеть менял-индусов с аналогичной сетью на Западе 495. Формы, может быть, и различны: создается впечатление целиком частной сети — от города к городу или скорее от менялы к меняле, без обращения к общественным учреждениям, таким, как ярмарки или биржи. Но одни и те же проблемы разрешались аналогичными средствами: векселями (hundi), обменом монеты, платежами наличными деньгами, кредитом, морским страхованием (Ыта).
С XIV в. Индия располагала довольно оживленной денежной экономикой, которая постоянно будет двигаться по пути определенного рода капитализма; он, однако, не охватит все общество целиком.
Эти цепочки менял были столь эффективны, что комиссионеры английской [Ост-Индской] компании (которые имели право заниматься торговлей «из Индии в Индию» как за свой личный счет, так и от имени компании) непрерывно прибегали к кредиту саррафов, так же как голландцы, а до них — португальцы 9в, делали займы у японцев в Киото 4 , а испытывавшие затруднения христианские купцы — у мусульманских и еврейских ростовщиков Алеппо или Каира . Как и европейский «банкир», индийский меняла зачастую был торговцем, который ссужал также деньги под залог судов или занимался перевозками. Среди них бывали сказочно богатые: например, в Сурате (около 1663 г.) Вирджи Вора будто бы обладал 8 млн. рупий499. Мусульманский купец Абд ал-Гафур при таком же капитале располагал веком позже 20 кораблями от 300 до 800 тонн водоизмещения каждый, и, как утверждали, он один якобы ворочал таким же объемом дел, что и могущественная [Ост-] Индская компания, (India Company) 500. И именно бания служили комиссионерами и представали как неизбежные посредники европейцев во всех делах, какие те вели в Индии, посредники, занимавшиеся перевозками, а иной раз они и сами занимались, например в Ахмадабаде, производством тканей, которые в XVII и XVIII вв. Индия вывозила в огромных количествах.