Страница 3 из 4
– Да, демона, но только в маске порядочного гражданина. И не мямля-размазня-шутник, как у некоторых, а хитрый, коварный, творящий как бы добро, а на самом деле творящий зло. Ну, и твоя героиня – изначально вызывает лишь презрение, будто лысая выдра, но затем становится зайчиком, и сопли-шмопли текут рекой.
От такого сравнения Даша приулыбнулась:
– Егор, ты сам-то понимаешь, кого хочешь?
– Неважно, понимаю ли я – главное, чтобы читатель жрал, а бестселлер продавался. Как ты думаешь, кто автор афоризма «Иногда роман настолько плох, что грех не издать его»?
– Я думаю, ты, – Даша тыкнула в ответ и нахмурилась, нахохлившись.
Егор снова хотел процитировать себя, но забыл поставить кавычки.
– Милый, не отвлекайся на авторские ремарки, иначе упустишь своего голодного читателя. У нас главная героиня появилась, между прочим, и её до сих пор почему-то никто не убил, причём настолько смертельно, что у неё начались критические дни.
– Настоящие девушки такими вещами не шутят! – Егор помялся-помялся и застыл. После паузы он продолжил: – Ну, ладно, уболтала. Итак, во второй главе мой искуситель подкидывает идею о том, что если девочка не родит чудовище – миру наступит полный чабрец!
– И вот ради этого наша героиня бросает семью, работу, личного слесаря, парализованного мужа и богатенького любовника, надевает найденное в сахарнице кольцо, собирает рюкзак и выходит одна на дорогу. Ей предстоит проделать долгий и трудный путь, полный ужасных опасностей на каждом шагу. По пути она будет отбиваться от маньяков, сражаться с гоблинами, видеть осознанные сновидения и щипаться как гусь.
– Между тем, – Егор убрал левую ногу с правой, а затем положил правую на левую. – царь Кощей совсем не чахнет! Он постоянно попадается на пути героини под разными личинами. Он соблазняет героиню африканским мороженым и занимается с ней грязным надругательством прямо посреди дороги, парализуя тем самым движение по трассе «Сыктывкар – Тегусигальпа». В результате чего пилот не успевает на рейс, и террористы захватывают не тот самолёт. А в этом самолёте летит вся семья главной героини, включая парализованного любовника и богатенького слесаря.
– Уже идёт пятая глава, и у нас получается слишком нервный и паралитический роман. Наверно, так и стоит его назвать – вполне в духе современных новомодных тенденций, – Даша достала из конопляной сумочки блокнотик и поставила галку напротив правильной тенденции.
– «Нервно-паралитический роман»? – Егор извлёк из кейса ноутбук и вошёл в Интернет. – Пожалуй, я зарегистрирую название в патентном бюро!
Он принялся нажимать кнопки, компьютер при этом попискивал, будто мышь.
– Между тем наступает кульминация, – возникла Даша. – Наша героиня рожает: не подружку, не старушку, а неведому зверушку. Таким образом, предсказуемой развязки не будет. Мы используем запрещённые литературные приёмы-апокрифы, маскируя их под классические шаблоны-догматы. И называем это постмордойвнизмом.
– Если быть эпохально точным, она рожает креветку, – эпохально уточнил Егор. – Креветка растёт быстрее, чем кролики трахаются со швейной машинкой, и вскоре достигает нечеловеческих размеров. Годзилла и Омен в одном теле. Милый папочка смачно потирает руки!
– И как оказывается в тридцать восьмой главе, наша ретивая протагонисточка – латентный учёный-теософ. Изучая этиологию, этимологию и энтомологию слова «Годзилла», она обнаруживает в нём корень «Год», что значит «God», после чего усматривает в своём ребёнке божественное происхождение. И читатель начинает подозревать, что демон вовсе ни при чём.
– Однако, учитывая, что зло всегда косит под добро, наш ангел в бесовском обличии даёт девочке прикурить от адского котла!
– А креветка с рождения нюхала грибы, и только потом научилась ходить в туалет. Она затесалась в клуб анонимных алкоголиков, который состоял из неотёсанных чурбанов с нимбами, величавших себя «Легионом Последней Бутылки».
– Таким образом, сюжет из простой трагедии матери-одиночки превращается в тотальный конфликт бобра и осла, в котором наконец победит кенгуру.
– Развязка произойдёт в обычной советской песочнице, в шестидесятые годы прошлого столетия. Отец и мать встретятся, будучи детьми, и не поделят между собой совок. Герой затаит смертельную обиду на героиню, тщательно выводя палочкой на песке новое сатанинское число – 42.
– А героиня растопчет его куличики и тут же влюбится в злодея, поскольку только дуры любят положительных героев, а имена всех своих подруг-конкуренток она раздаст куклам, а кукол насадит на колья тёмной безлунной ночью, а из их синтетических скальпов сошьёт себе сарафан.
– В нашем эпилоге – разрушенный мир после Армагеддона. Оставшиеся в живых бобры заново отстраивают хатки. Последние ослы кончают жизнь самоубийством, бросаясь в адские котлы с плакатами «жизнь чудесна!». Зловещая морда кенгуру высовывается из-за кулис и показывает язык.
– Тормози… Эй! Кто сказал последнюю фразу?
– А кто сказал «кто сказал последнюю фразу?»
Егор и Даша аккуратно переглянулись, боясь врезаться глазами, выдержали пять минут и… благополучно расхохотались. Егор хохотал звонко и зычно, а Даша – беззвучно и глазами.
– Резюмируй, – шепнула она, когда прошла икота.
– Ну а что? Развязка банальна, концовка логична. Хеппи-энд, и никаких костей. Герой добровольно уничтожает себя, приехав в Сербию и бросившись под перебегающего рельсы осла. Героиня рожает ещё тройню и улетает на каникулы в Сиэтл к любимой собачке. Звучит финальная песня, титры, аплодисменты. Книгу можно закрыть и выбросить на помойку.
– А кстати, милый Егор, ты не заметил, что твой герой слишком хорош для злодея, – прищурилась Даша и перевела стрелки на 15 минут назад.
– А вот ни фига. Он постоянно меняется. Его то жалко, то не жалко. В конечном счёте все его маски сгорают в синем пламени очей твоей героини. И перед нами – чистейшей воды живой труп.
– А я вот что скажу… – Даша подбоченилась, но потом раздумала. – Любой настоящий злодей честен в своих злодеяниях, а значит, честен и со своими врагами. Любой же добряк служит обычно не себе, а доброй идее, или, в лучшем случае, – другим людям, в порядочности которых честный читатель может усомниться. А иногда протагонист просто мстит, и это считается «правильным» поведением. Причём, заметь, милый, что когда мстит злодей, это считается «неправильным» поведением. И вот эти твои выверты с масками – не более чем сюжетные цеплялочки для читателя. В классической драме идёт противостояние двух личностей, но никогда не двух душ. Это доказывается на любом общедоступном примере. Все так называемые духовные метания героев, типа «тварь я ничтожная», типа прыжков в Волгу или кидания под «Аннушек» – не стоят и сопли с твоего носика. Идея борьбы добра со злом…
Вдруг Егор грубо махнул рукой, и Даша от неожиданности всплакнула.
– Стоп, стоп, стоп! Тебе не кажется, женщина, что ты стала слишком много нагонять? Это вообще-то мои обязанности, а не твои!
Егор демонстративно отвернулся в сторону, закурил сигарету ртом и занялся подсчётом нехороших мыслей у проходящих мимо тавтологических прохожих.
Даша высморкалась в пустоту и продолжила:
– Сама идея конфликта подразумевает наличие двух противоположных концепций, суждений или заблуждений, короче говоря, двух несовместимых парадигм. Их носителями служат личности конфликтующих людей, и в результате верная с точки зрения автора концепция – так называемое «добро» побеждает неверную с точки зрения автора концепцию – так называемое «зло». Учитывая, что концепции – это лишь авторские модели мира, не имеющие к реальности никакого отношения, я полагаю любой драматический конфликт глупым в самой основе, и он годится лишь для оболванивания наивных простаков, верящих в честных политиков и любовь до гроба. А что касается твоего слащавого демона, Егор, то разливающий масло Воланд мне много симпатичнее Мастера с его пафосной байкой про Понтия Пилата. По той причине, что Воланд честно служит самому себе, а не притворяется праведником ради ангельских крылышек. Я закончила, Егор, и замолкаю. Можешь курить и делать вид, что меня нет.