Страница 2 из 4
– Ну что? Дилемму «сон-явь» оставляем? – уточнил он.
– Ладно, оставляем, только не дилемму, а постулат, – переуточнила она.
– Дилемма лучше. Дилемма интригует. А то наш читатель уснёт на десятой странице, особенно при отсутствии кошмарных трупов, извращённого секса и гламурного воина-вонючки.
– Егор, твой читатель уже уснул. А ты хочешь разбудить его с помощью снотворной пилюли.
– А ты хочешь усыпить его с помощью соседского перфоратора! Между прочим, это главная фишка всея редакторов – обвинить автора в издевательстве над читателем! Ты знаешь, сколько я в своё время рецензий…
– Что-что? – лукавая Даша сверкнула глазами, выпятив однозначную грудь.
Егор прикусил язык, отвернулся и развёл руками, едва не задев женщину локтем.
– Ну это… Не издевайся над читателем! Не уподобляйся этим… массовым литераторам!
– Хорошо, милый, я не буду тебе уподобляться. А с чего это ты на редакторов окрысился? Будто бы от них зависит качество твоей писанины…
– Ну, хрен с тобой, золотая рыбка! Не хочешь со мной – сама пиши свою книгу! А идею, так и быть, дарю. За поцелуй.
Он закрыл глаза и подставил правую щёку, но Даша поцеловала фотографию кактуса, которой иногда пользовалась вместо закладки. Егор с негодованием буркнул:
– Ну и не надо! Я не с тобой шёл знакомиться.
– Уверен?
Даша захихикала, очень нежно, звонко и брезгливо. Егор, так и быть, решил остаться.
– С чего начнёшь свой идиотский бестселлер?
– С начала, это сейчас модно. Начинать с конца банально.
– И меня в соавторы не берёшь?
– Да ты сам взялся, меня забыл спросить.
– И кто автор в итоге? Как будем бабки пилить?
– Автор – Альфа.
– Какая ещё альфа?
– Альфа – одно из моих имён.
– Врёшь ты всё.
Егор с ненавистью повернулся обратно, чтобы съесть Дашу или хотя бы расстрелять. Вот только его прицел, несмотря на швейцарскую оптику, давно сбился, и лицо Даши постоянно ускользало из перекрестья.
Глава 2. На пне
«Человек подобен шару – ни одной ровной поверхности».
Автор почесал авторучкой с позолоченным колпачком в затылке и как следует призадумался. «Я вообще не знаю, что пишу!» – воскликнул он в ожидании Аннушки. Но вместо трамвая за окном загрохотал гром.
Вообще-то, по изначальному замыслу, здесь должна была быть глава вторая, в которой начиналось развёрнутое повествование про молодого юношу по имени Юрий и его не менее юную подругу по имени Кира. В этой главе Юрий узнаёт о том, что Кира некстати беременна, сильно огорчается по этому поводу, и сразу же начинается безобразный конфликт. Юрий и Кира швыряют друг в друга подушками, затем Юрий забрасывает канделябрами своих родителей и уходит ночевать к другу, чтобы поплакаться тому в жилетку. Таково начало бытовой драмы, плавно перерастающей в драму психологическую, а затем и духовную.
Эта сюжетная линия (условно названная «жизнь Юрика») шла бы параллельно другой сюжетной линии – про двух человечков, сидящих на лавочке у Чистых Прудов. «Жизнь Юрика» была задумана автором сего произведения по трём причинам: во-первых, чтобы привлечь массового читателя интригой, конфликтом и традиционными человеческими проблемами; во-вторых, продемонстрировать, как герой в каждой жизненной ситуации расстаётся со своей очередной иллюзией; и, в-третьих, показать, как высшие силы с помощью знаков помогают герою на верно выбранном пути. Иначе говоря, данная сюжетная линия была бы сильно спрессованным во времени зеркалом духовного роста человека.
В итоге произведение стало бы почти автобиографическим романом страниц на двести, в котором одному типу читателей понравилась бы линия Юрика, а второму типу читателей – линия Егора и Даши. Но третий тип читателей долго и упорно бы поминал имя автора всуе, пытаясь понять, зачем в романе нужны две никак не связанные друг с другом сюжетные линии. Этот третий пронырливый тип был бы по-своему прав, как прав реалист, глядя на картину эпохи раннего кубофутуризма.
Но, как уже было сказано, индюк призадумался – нужна ли ему подобная шизофрения? Пока он кумекал, прошёл целый год, и за это время суп покрылся тиной. После чего трагическое решение возникло из ниоткуда: в данной книге НЕ БУДЕТ сюжетной линии под названием «жизнь Юрика», к великому разочарованию большинства потенциальных читателей. Посему автор сразу же просит прощения за отсутствие того, что могло бы быть, и приступает к дальнейшей разработке оставшейся сюжетной линии. Придётся разочаровать поклонников сумасшедших интриг, дурацких персонажей, бродячих трупов и ложных кульминаций – ничего этого в книге не будет. В ней вообще больше ничего не будет, кроме двух человек, беседующих на лавочке возле Чистых Прудов.
– Ну ладно, – извиняющимся тоном изрёк Егор. – Двое на лавочке, не считая недоверия. Дубль два, сцена первая – знакомство. Мотор.
– С тобой в одну и ту же реку я не хочу, – Даша убрала правую ногу с левой, а затем положила левую на правую.
– А с чёрного хода, – не смутился Егор. – Или ты не река, а заросший пруд вроде этого?
– Все люди – реки. А если тебе кажется, что ты пруд, то, знаешь, в мире не больше прудов, чем тебе кажется.
– Вот и славненько. Даша – хорошая девочка, она не будет обижать плохого мальчика Егора и быстренько ответит на все его вопросы.
– Милый Егор, это невозможно! Ты хочешь нырнуть в один и тот же омут второй раз подряд, надеясь, что по закону бутерброда тебя снова выпихнет обратно.
– «Невозможно»?! – Егор вспыхнул. – Такого слова я не знаю! Забыл. Представь себе! Вот как выпихнули меня на этот чёртов свет – и сразу же забыл! А до этого момента я, счастливый, сидел в утробе и думал, что мой кайф будет вечным, потому что жизни после родов не существует. Как видишь, я заблуждался. И ты ошибалась, только вот не сотворила первого урока из первой ошибки. А первый урок – самый важный, а ты его прошляпила. И только не надо мне сейчас доказывать, что ты родилась от непорочного зачатья!
На долю секунды Егор рассмотрел Дашу, но почему-то не узнал. Азиатка превратилась в скандинавку, от её лица повеяло безынтересностью, а ручная конопляная сумочка сменилась дешёвой штамповкой с глянцевым журналом внутри.
– Тебе решать, кто я – река или пруд. Во что хочешь нырять?
– Знаешь, без разницы. Все эти твои образы неудачны. Мы знакомиться-то будем вообще? Как там обычно бывает, ты, надеюсь, в курсе?
– Конечно, я в курсе. Есть два героя, положительный и отрицательный. В худшем случае это люди. Ну, то есть в нашем, – и Даша залилась лиловым смехом.
– Нас пока хватит, – поддержал Егор. – Я, так и быть, из-за пола возьму роль антагониста, а тебе оставлю роль добра, иня, матери, женщины, солнышка, зайки, уси-пуси и моря романтических соплей в финале.
– А знаешь, я даже согласна. Для начала я буду беременной с первой же строчки: «Беременная женщина-мать тоскливо посмотрела на своего врага». Вот только тайна отцовства приоткроется читателю далеко не сразу. И пусть все думают, что отец моего ребёнка – сволочь, то есть – ты.
– Хорошо, только я буду в тысячу раз злее, чем отец, поднявший женщину-мать на острые штыки злодейки-судьбы! Ко мне не будет никакой жалости: я всё детство прокатался в бриллиантовой коляске, как сыр в масле у Христа за пазухой…
– Стоп, Егорушка! Ты используешь запрещённый приём: не бывает злых людей, бывают только несчастные.
– Дашенька! Мой персонаж не должен вызывать сочувствия! Сексуальный маньяк, которого в пять лет изнасиловала старшая сестра, или террорист по кличке «Доктор Два Нуля», которого одноклассники заперли в общественном туалете Бобруйска без противогаза, – это как раз по твоей части.
И Егор небрежно тыкнул в Дашу, отчего она нахохлилась, нахмурившись.
– Ну, знаешь, зло без причины – признак вовсе не мужчины. Неужели ты снова хочешь сыграть демона?