Страница 28 из 128
Долго никто из них не издавал ни звука. Павел немного пришел в себя и сдавленным голосом прошептал:
— За что меня… за что? Я ведь тебя не знаю… за что?
— Подожди, дай отдохнуть. Это только начало, — пообещала она.
— Так не бывает. Хочешь, я отдам тебе все свои сбережения, дом в Баден-Бадене напротив виллы «Тургенев»? Всегда можно договориться. Какой смысл в этом истязании?
— Большой, — твердо ответила Лора. — Ты мразь, как и все мужики. Такие, как ты, изнасиловали меня в четырнадцать лет в лифте, зажав рот рукой. С тех пор я ненавижу вас и буду мучить и убивать, пока будет хоть одна возможность. В этом моя месть и наслаждение.
Павел не нашелся, что ответить. Потом со вздохом спросил:
— Неужели тебе станет легче оттого, что замучаешь меня.
— Да, — призналась Лора. — С того самого дня я возненавидела всех мужчин. Ни с одним не испытывала радости. Только когда вы подыхаете у меня на глазах, в моей душе рождается наслаждение.
— Ты погубила двенадцать человек?
— Не я. Они были приговорены. Я просто выкупила их, как и тебя.
— Тогда убей меня и покончим с этим…
Лора взяла полотенце, банку со спиртом, подошла к нему, смазала раны. Отерла их полотенцем. Долго останавливала кровь, струящуюся из рассеченного члена. Слизывала ее языком.
— Fatale monstrum… — прошептал Павел.
— Что это значит? — поинтересовалась Лора.
Павел, превозмогая боль в плечах и во всем теле, принялся рассказывать ей о сегодняшнем ночном видении. Он не считал происшедшее сном. Слишком реально все ему представлялось. Лору заинтересовал рассказ о Клеопатре. Она долго выспрашивала подробности, ей явно импонировало поведение царицы.
— Она — моя сестра… — сказала в заключение садистка и снова вошла в бассейн. — Я всегда ощущала в себе присутствие еще одной женщины. Это наверняка была Клеопатра. Во всем мире только мы способны на испепеляющую страсть и нечеловеческую жестокость. Да, я хочу быть, как и она — fatale monstrum! Для всех вас я — фатальный монстр!
— Я раскрыл тебе тайну, и ты должна отпустить меня… Даже змеи Клеопатры не принесли мне вреда… — Павел понял, что находится в руках психически больного человека, поэтому следовало не угрожать и ругаться, а убеждать ее.
— При чем здесь ты? — удивилась Лора. — Я не собираюсь торговаться с тобой. Тебя уже нет! Еще вчера ночью было сообщено о твоей смерти. Как же я могу тебя отпустить. В таком случае они убьют меня. К тому же теперь ты посвящен в мою тайну… Выхода нет. Но я постараюсь тебя долго не мучить. Выпью немного крови, а остальная пусть вытечет сама по себе.
Она достала скальпель и фужер. Подошла к Павлу и прежде, чем он успел сообразить, резанула по вене под его левой коленкой. Кровь мгновенно ударила фонтаном и наполнила фужер. Павел закрыл глаза и застонал. Лора поставила фужер на бортик.
Взяла баллончик и быстро заморозила ему пораненное место. Потом перехватила ногу жгутом и наложила тугую повязку. Сделав все это, она уселась напротив в шезлонг-качалку и с удовольствием, мелкими глотками, принялась пить его алую кровь.
— Она мне нравится. Не густая. Может, действительно графская. Вроде марочного вина, да? Видишь, совсем не страшно. Умрешь тихо и почти без боли…
Павел ничего не ответил. Лора, видя его мучения, немного ослабила тросы и приспустила кольца. Ему удалось встать на ноги. Вернее, на одну, потому что раненую он подогнул. При этом на лице появилась гримаса страдания. Лора обошла Павла, держась на почтительном расстоянии. Подняла брошенный черный плащ, закуталась в него и сунула ноги в туфли на высоких стальных каблуках. Закурила.
— Все вы, мужики, боитесь боли. Сами чуть что руки в ход пускаете, а когда вас так вот вздрючить, сразу раскисаете. Гниды, одним словом.
В такой ситуации спорить с Лорой-гестапо не имело смысла. Оставалось найти способ разжалобить ее. Для этого следовало пустить в ход все красноречие и заставить сопереживать. Павел тяжело вздохнул и покорно согласился:
— Самое печальное заключается в том, что ты права. Только после твоих признаний я понял закономерность происшедшего со мной. Если бы меня вчера просто убили, это было бы крайне несправедливо. А погибнуть от твоей руки — значит, подчиниться исторической справедливости. В нашем роду кто-то же должен пострадать за разврат и похоть, передававшиеся из поколения в поколение…
Глаза Лоры в обрамлении длиннющих ресниц сверкнули огоньками любопытства.
— Ты имеешь в виду род Нессельроде? — возбужденно спросила она.
— Естественно. Мой род слишком древний, чтобы рассказывать обо всех предках. Но некоторые личности представляли собой просто демонов разврата. И почему-то, именно женщины…
Лора напряглась. Торопливо закурила. Было видно, что ей ужасно хочется послушать про пороки знатных дам. Это давало Павлу возможность хотя бы отсрочить издевательства и пытки. Он поведал ей грустную историю, уходившую корнями в прошлые века. Почти все в ней было правдой, потому что многие факты не раз приводились в мемуарной литературе.
— Больше ста пятидесяти лет назад имя моей прапрабабки, графини Нессельроде, всплыло на скандальном судебном процессе по делу о развратных действиях графа Эдмонда Гацфельда, возбужденного его женой Софией. Ты про это, разумеется, и не слыхивала. Должен признаться, этот граф был гнусным извращенцем. В свой дом в Дюссельдорфе он нанимал прислугу с одним условием, чтобы девушки в любое время суток готовы были оказывать ему интимные услуги. Одной из его постоянных любовниц была моя прапрабабка. Причем, прежде чем заняться с ней любовью, граф Эдмонд заставлял служанок предаваться с ним оргиям, а прапрабабка должна была наблюдать за этим до тех пор, пока сама не задирала юбки и не падала на колени. Но, кроме этого, Эдмонд заставлял ее заниматься с ним развратом на глазах его беременной жены…
— Неужели прабабка соглашалась? — возбужденно прервала его Лора.
— Представь себе. Граф Эдмонд был сущим демоном. Он впервые овладел женщиной в одиннадцать лет. Казанова — просто невинный мальчик по сравнению с этим чудовищем. Кроме всего прочего, Эдмонд любил обмениваться с друзьями своими женами и любовницами.
— Сколько же у него было женщин?
— Этого не знает никто, потому что граф умел считать только до ста. Но дело не в них. Моя прапрабабка настолько поддалась его порочному влиянию, что связала с ним всю свою жизнь, ее вызывали суд сначала как свидетельницу, а потом и как соучастницу разврата…
— Э… мне бы сюда этого Эдмонда, — вдруг застонала Лора. Она вытянула руки, словно хотела схватить невидимого графа. — Я бы придумала ему такие нечеловеческие пытки, после которых смерть показалась бы ему истинным счастьем. Знаешь, какое блюдо я приготовила в прошлом году? Не поверишь, при помощи вот этого ковша и кипятильника сварила одному из твоих предшественников его яйца! Ты бы видел, как он умирал!
От этих слов по скрюченному телу Павла пробежал озноб.
— И много в твоем графском роду таких прабабок набралось? — вернулась к теме Лора.
— Достаточно, — вздохнул Павел. — В середине прошлого века другая моя прабабка, Лидия Нессельроде, была замужем за сыном премьер-министра России графа Нессельроде — Кириллом. И что? Уехала без разрешения в Париж. Там вела распутную жизнь, сошлась на некоторое время с сыном Дюма…
— Который «Королеву Марго» написал?! — воскликнула Лора.
— Ну, да, это его отец. Сам он тоже писал, а заодно наслаждался прелестями Лидии. Мой прапрадед, Кирилл, очень любил ее. Даже пытался покончить с собой. В Петербурге во всех салонах сплетничали о ее похождениях. В конце концов удалось вернуть Лидию в Россию. Но и здесь она умудрилась завести роман и даже, будучи замужем, тайно обвенчаться с сыном московского генерал-губернатора графа Закарецкого. Такие вот дела. В нашем роду все зло от женщин… Видать, и меня эта участь не миновала…
Лора задумалась. Она не привыкла слушать истории из прошлой жизни. Особенно о гадких поступках таких знаменитых людей. Ее поразила откровенность, с какой граф рассказал о своих родственницах. Видимо, поэтому ей самой захотелось признаться в собственных сокровенных обидах. Начала она глухим тихим голосом: