Япония: путь сердца

Изучив философию Запада, от Аристотеля до Бергсона, Нисида приходит к выводу, что разница между двумя типами мышления обусловлена разным отношением к Небытию. Для восточного ума Ничто первично, воплощает полноту возможностей, для западного – вторично, ассоциируется с концом (ограничиваясь «явленным Дао»). Японский комментатор уточняет: Небытие Нисида – всеобъемлющий Универсум, который «будучи всем есть Ничто: действие без действующего, слова без слов», что навеяно буддизмом Махаяна[98]. «Конечно, – признает Нисида, – в ярчайшем развитии западной культуры, для которой Форма есть Бытие, Добро творится, немало того, что заслуживает уважения и чему нам стоит учиться. Но не скрыто ли в основе восточной культуры, доведенной нашими предками за тысячелетия до совершенства, стремление видетъ форму бесформенного, слышатъ голос беззвучного? Наша душа постоянно к этому стремится, и я хотел бы создать философию, отвечающую этому стремлению»[99]. (Та самая вертикаль, движение сверху вниз, от Неба к Земле, характерная и для русской философии.)

Нисида написал приведенные выше строки в Предисловии к работе «От действия к созерцанию», название которой говорит само за себя (интуиция предваряет действие, а не наоборот); опирался на мысль Лао-цзы: «видеть форму бесформенного; слышать голос беззвучного». Нисида, действительно, стремился осуществить свое желание. Он не соглашался с принятой на Западе теорией познания, считая, что вся европейская философия исходит из априорного противопоставления субъекта и объекта, формы и содержания. Дуализм лишил ее целостности, привел к распаду всех сущностей и самого человека. В этом, по его мнению, – причина кризиса европейской цивилизации.

В молодости Нисида пережил Озарение – Сатори: его пронзила мысль, что все вокруг и есть сама Реальность – Татхата. Так родилась его первая книга – «Размышления о Добре» («Дзэн-но кэнкю»). Путь к познанию лежал для него в чистом опыте, в непосредственном переживании Реальности, не разделенной на субъект и объект, дух и материю. Интуиция для Нисида – основной текст, понятие – комментарий. Лишь интуиции доступна глубина духа. (И здесь – опять мысль, созвучная Бердяеву: «Дух всегда пребывает в глубине, дух и есть глубина… Подобно тому, как нет в духовной жизни внеположенности и раздельности, нет в ней и противоположности между единым и множественным. Единое не противостоит множественному, как внешняя для него реальность, оно проникает множественное и создает его жизнь, не снимая самой множественности»[100]. Откуда у Николая Бердяева это дзэнское ощущение? «Все оттуда и туда», – прозревает Нисида.)

Илл. 36. Нисида Китаро

«Все оттуда и туда», от Неба к Земле, от вечного человека к его индивидуальному проявлению – так мыслит Нисида. Для Платона – «все отсюда и туда». В этом разница: одни шли от Земли, устремляясь к Небу; другие – от Неба – туда-обратно и опять туда. У китайцев – все живое, пульсирует в едином ритме; все явления, взаимопроникаясь, сообщаются в Едином. А в центре Единого – человеческое Я: «Небо и Земля родились одновременно со мной; мир и Я – одно целое. Поскольку мы – целое, можно ли что-то еще сказать? Поскольку уже сказано, что мы целое, можно ли еще что-то не сказать?» (Чжуан-цзы, 2). Когда Я отпадает от Единого, ему некуда деться, некуда идти. Догэн говорил: если Просветленность не в тебе, то где же?

Нисида возражает Аристотелю: «являющееся субъектом не является предикатом». Можно вспомнить, что говорил Уэда Есифуми об абсолютном субъекте. Сознание первично, от степени его развития, его открытости зависит степень развития общества. Оттого зашел в тупик западный индивидуализм, что отпал от Единого, пренебрег Справедливостью. Когда Природа – объект вожделений, сам человек превращается в объект. По мысли Нисида, наше Я не только не существует вне духовной Реальности, но не существует и вне конкретного места и времени. Но конкретное и есть абсолютное: все недвойственно. В мире абсолютного Ничто горы есть горы, вода есть вода, и все существует как существует. Таково и Время: течет из вечного прошлого в вечное будущее. Время рождается в вечности и исчезает в вечности, и все в истории движется из вечного прошлого в вечное будущее. Настоящее есть та точка, где будущее и прошлое соединяются[101]. И это – главная мысль Нисида: в мире Ничто нет противоречий, и Нирвана, которую обычно понимают как рай, куда попадают после смерти, есть состояние абсолютной недвойственности, отсутствие противоположностей. У Дайсэцу Судзуки: «Каждый миг человеческой жизни – в той мере, в какой он становится выражением внутренней сущности, – изначален, божественен, творится из Ничто и не может быть восстановлен. Каждая индивидуальная жизнь, таким образом, есть великое произведение искусства. Сумеет или не сумеет человек сделать ее совершенным, неповторимым шедевром, зависит от степени его ощущения Пустоты (Шуньяты), действующей в нем самом»[102].

Пустота, незаполненность априорным, непредубежденность, по Нисида, доступна лишь «логике Небытия» или логике Целого, проникающей в сердцевину явлений. Целое недоступно дискурсивному уму, одномерной логике, но открывается целостному уму. Единое пронизывает все явленное и неявленное, самого человека. «Наше истинное Я есть основная субстанция универсума. Когда мы узнаем свое истинное Я, мы не только соединяемся со всем человечеством, но соединяемся с субстанцией универсума, сообщаемся в духе с Божественным Разумом»[103]. Будучи отражением Божественного творения, человек сам творчески движется; отличаясь от единого Творца, составляет с Ним целое. Всякая индивидуальность, таким образом, есть проявление абсолютного Небытия (абсолютно творческой жизни). Не только субъект неотделим от объекта, но и чувство от разума. Развитие общества зависит от правильного отношения Небытия и человеческих индивидов, от отношения «я» и «ты».

Идея изначального Небытия предопределила тип мышления японцев, законы искусства, таинственно-прекрасного. Небольшое эссе Нисида «О Красоте», идеи которой отражены в книге «Искусство и Мораль» (1925), позволяет ощутить разницу с западным мышлением[104]. Под красотой западные эстетики понимают то, что может доставить человеку удовольствие, но это лишь отчасти так. Удовольствие могут вызывать и сомнительные вещи, например слава, богатство, которые вряд ли можно назвать эстетическими. Истинное чувство прекрасного доступно лишь тому, кто преодолел вожделение, – чистой душе, ушедшей от эго, устремленного к выгоде. Добро и Красота едины с Истиной и в ней воплощаются. Красота недоступна рациональному уму, когда с одной стороны субъект, с другой – объект. Лишь в состоянии «не-я» (муга), возвращения к себе истинному, можно испытать чувство прекрасного. Даже одаренный художник, продолжает Нисида, не станет великим мастером, если у него недоброе сердце. Самоотрешенность рождает удовольствие: грусть превращается в радость, большое и малое вызывают чувство прекрасного. Говорят, что само «место, куда направляется добродетельный человек, излучает радость». Там забывает человек себя и там приходит к нему «божественное вдохновение». Но почему? Многие понимают, что Красота есть Истина, но не в том смысле, как думает Александр Готлиб Баумгартен – представитель школы Лейбница[105]. Они не мыслят прекрасное вне логической истины. Однако если следовать подобной логике, то на высшей ступени искусства окажется анатомический рисунок, что само по себе вызывает улыбку.

98

Нисида Китаро. Полн. собр. соч. – Токио, 1946–1953. – Т. 7. – С. 25.

99

Там же. – Т. 1. – С. 6.

100

Бердяев Н.А. Философия свободного духа. – С. 31.

101

Nishida Kitaro. Intelligibility and the Philosophy of Nothingness. – Tokyo, 1958. – P. 137, 145.

102

Suzuki D. T. Mysticism: Christian and Buddhist. – London, 1957. – P. 31.

103

Нисида Китаро. Размышления о Добре (Дзэн-но кэнкю). – Токио, 1924. – С. 261. (на японском языке).

104

Nishida Kitaro. Art and Morality. – Honolulu, 1973.

105

Баумгартен А. Г.(1714–1762) – немецкий философ, ввел понятие эстетики как науки о чувственном познании.