Страница 18 из 21
«О граде Корельску (во втором пути). Корельск, град древний, Государский, крепкий, каменный стоит за Ладожским езером, против града Олонца, на берегу езера. Во граде комендант и полковник с солдаты; против того града, где мосты, за рекою, посад великий, домов с 450; торги учинены в городе и на посаде. В тот град из Олонца, из Ладоги и иных месте, из Сумы, из Кемы российские товары привозят: юфть, пеньку, лен, холсты, сукна, сало говяжье, масло коровье и заморские городские товары; лисицы, белка, горностай, волки, медведны, заечины».
Петр был в восторге, когда увидал в первый раз оживленную торговую пристань Архангельск и Белое море со всевозможными иностранными судами. Впоследствии он взял город Азов, и Россия получила свободный доступ к Азовскому и Черному морям; но не к этим морям стремился Петр. Белое море замерзало на большую часть года, потому торговля с иностранными государствами замирала там на долгое время. Черное море соединяло с югом, а просвещенные государства были на западе Европы.
Петр бывал уже в Голландии, Англии, Германии; многому научился там и видел, насколько отстала его родина от просвещенных государств Запада. Вместе с тем он понимал, что пока Россия будет отрезана чужими землями от Балтийского моря, до тех пор будут затруднены ее сношения с западной Европой, и до тех пор она будет отставать от нее и в торговле, и в просвещении. Было необходимо «в Европу прорубить окно», «ногою твердой стать при море». Нужно было вернуть хотя старые города на Финском заливе и Неве, отданные шведам при Столбовском договоре. Петр не нарушал еще мира, но просил шведского короля Карла XII уступить России для торговли Нарву на Финском заливе или Ниеншанц (Канцы) на устье р. Охты, впадающей в Неву. Король, после долгого молчания, ответил отказом. Раздраженный Петр вступил в союз с королями датским и польским и объявил войну Швеции. В сражении под Нарвой русское войско было разбито, и остатки его собрались в Новгороде. Это первое поражение Петр принял как урок, которым решил воспользоваться. Во время перерыва военных действий он приводил в порядок и обучал войска, а также усиливал артиллерию. От всех окрестных монастырей он затребовал часть колоколов на отлитие пушек.
Между тем шведский король перезимовал в Дерпте (Юрьев) и в 1701 году, весной, увеличив свою армию до 25 000 человек, разбил саксонское войско на берегу реки Двины и отнял у него обоз. Другие полки напали на польские запасные магазины в Митаве и разорили их. Овладев всей Курляндией, король пошел преследовать саксонского фельдмаршала, который соединился с князем Репниным. Князь Репнин ушел от Карла, соединившись в Пскове с Шереметьевым. Тогда Карл отправился в Польшу и там «застрял», по выражению Петра, надолго. Петр воспользовался его отсутствием и занялся истреблением шведских войск в Лифляндии и отбиранием прибрежных городов на Финском заливе. Затем он укрепил Новгород и Псков. В 1702 году генерал Шереметьев одержал несколько побед над неприятелем в Лифляндии. Полковник Тыртов разбил на Ладожском озере шведскую эскадру. Апраксин в это же время разбил шведского генерала на Ижоре. Петр, получив известие, что шведский флот приготовляется напасть на Архангельск, поехал туда, укрепил устье Двины батареями и заложил новую крепость на взморье – Ново-Двинскую, тогда же решив взять у шведов крепость Нотебург (Орешек). Затем он приказал Репнину следовать к Ладоге, повелев туда же отправить и артиллерию.
Из Архангельска Петр ехал новой дорогой, через мхи и болота, 160 верст до реки Онеги, отсюда на приготовленных судах по Онежскому озеру и реке Свири до Ладожского озера. В сентябре 1702 года приехал Петр в Ладогу и оттуда писал к Шереметьеву: «Если не намерен чего, ваша милость, еще главного сделать в Лифляндии, изволь не мешкав быть к нам, зело время благополучно, не надобно упустить; а без вас у нас будет не так, как надобно». Через пять дней летело уж другое такое же письмо к Шереметьеву: «Изволь, ваша милость, немедленно быть сам неотложно к нам в Ладогу; зело нужно, и без того инако быть и не может; о прочем же, как о прибавочных войсках, так и о артиллерийских служителях изволь учинить по своему рассуждению, чтоб сего Богом данного времени не потерять».
По прибытии Шереметьева, Петр повел войско к Нотебургу. Это была маленькая крепость, обнесенная высокими каменными стенами. Шведского гарнизону в ней было не более 450 человек, но около полутораста орудий, а у осаждающих было тысяч десять войска. На другой день прибыла артиллерия, которую привезли, за неимением лошадей, на людях, и остальное войско на 50 судах по Ладожскому озеру. Петр сначала предложил сдать крепость без боя, но, получив отказ, стал бомбардировать ее. После отчаянного сопротивления комендант был принужден сдать крепость 11 октября 1702 года. Петр был в восторге от приобретения города, который переименовал в Шлюссельбург (ключ-город). Об этой победе он так писал надзирателю артиллерии, находившемуся в то время в Сибири: «Правда, что зело жесток сей орех был, однакож, слава Богу, счастливо разгрызен. Артиллерия наша зело чудесно дело свое исправила». В следующем 1703 году, в апреле, от Шлюссельбурга по правому берегу Невы шли русские войска под начальством фельдмаршала Шереметьева. Шли они лесами большими и малыми и завидели, наконец, при устье речки Охты, на берегу Невы, маленький земляной городок Канцы, или Ниеншанцы, сделанный здесь шведами для стережения Невы. К русскому войску подъехал бомбардирский капитан Петр Михайлов (Петр Великий) и съездил в сопровождении 60 лодок осмотреть устье Невы. Вечером 30 апреля начали бомбардировать Канцы, а утром первого мая взяли и переименовали в Шлотбург. Пятого мая неожиданно подошли с моря два шведских судна. Завязался бой, и оба судна были взяты. Заветная мечта Петра сбылась: он стоял у моря. 16 мая 1703 года на одном из островков невского устья застучал топор: рубили деревянный городок «Питербурх».
Таким образом кончилась роль Ладоги как ближайшего русского пункта к Балтийскому морю.
Общий вид Новой Ладоги. Фотография С.М. Прокудина-Горского. 1909 г.
«Шел как-то из Новгорода в Ладогу ладожский стрелец Александр, встретил старца на пути и разговорился с ним. «Какое ныне христианство? – говорил старец. – Ныне вера по-новому. У меня есть книги старые, а ныне эти книги жгут. И какой у нас, христиан, государь? Латыш он, а не государь. Поста никогда не имеет. Он льстец, антихрист, рожден от нечистой девицы, писано об нем именно в книгах валаамских чудотворцев, и что он головою запрометывает и ногою запинается, и то его нечистый дух ломает». Стрелец заметил: «Государь от царского родился колена». «У него мать была какая царица? – отвечал старец. – Она была еретица, все девок родила». А о себе старец сказал стрельцу: «Я живу в Заонежье, в лесах, ко мне летней дороги нет, а есть дорога зимняя, и то ко мне ходят на лыжах»[2]. В самые глухие, едва проходимые леса и в самые уединенные скиты доходили слухи о диковинном царе, который крутил Русскую землю на новый, не здешний лад и обычай. Да и что мудреного, когда сам этот царь забирался во все глухие углы и всюду приносил с собой новую науку? Осуществляя заветную мечту, отвоевывая путь к морю, он на всех судоходных реках строил новые суда, налаживал русский флот. И на Белом море, и на реках, впадающих в Ладожское озеро, – всюду устраивал он судостроительные мастерские – верфи. Он послал людей на реку Пашу, впадающую в озеро Ладожское, чтобы изучить местное судостроение, происходившее там с древних времен. В Лодейном Поле, на реке Свири, он устроил новую верфь и прислал туда голландского мастера, чтобы научить строить суда по голландскому образцу. Здесь он был сам и исследовал глубину рек, чтобы определить их годность для судоходства. Случилось, что недалеко от реки Свири царское судно село на мель, и с тех пор эта мель стала называться Государевой или Царские Луды. На Свири Петра застала сильная буря, и местное народное предание говорит, что, «выйдя на берег, царь хотел посечь озеро, в которое впадает река». Вероятно, предание произошло из того, что Петр решил после этого исследовать как следует фарватер озера.
2
Соловьев. История России.