Страница 21 из 21
По его словам, южное побережье Ладожского озера несколько тысяч лет назад было покрыто дремучими, преимущественно лиственными лесами и изобиловало болотами. В лесах было много крупных и мелких диких зверей и птиц, доставлявших жившему здесь человеку пищу и одежду. Но, судя по громадному количеству рыбных костей и чешуи, можно думать, что доисторический человек здешних мест, благодаря близости и обилию воды, был более рыболов, чем охотник. Можно предположить, что более мелкую рыбу люди ловили тогда при помощи оглушения, когда она скоплялась подо льдом зимой, или при помощи морд, сделанных из ивовых прутьев; но среди находок встречаются также и какие-то изделия из кости, напоминающие крючки удочек. Найден тяжелый, почерневший дубовый челнок, грубо выдолбленный из целого дерева. Но на таком челноке едва ли возможно было отплывать далеко от берега, потому рыба, вероятно, ловилась вблизи него. На охоту доисторический человек шел, вооруженный каменным или роговым топором, заостренным в виде копья и плотно насаженным на деревянную рукоятку, и навесив на себя точила, ножи и разные другие мелкие каменные или костяные принадлежности, тоже найденные на местах стоянок. При помощи такого вооружения он мог бить крупного зверя – быка, лося, оленя, кабана или медведя. С гарпуном он охотился на тюленей, о чем можно судить по найденному каменному предмету, очень похожему на гарпун, и по множеству костей тюленя. Охота на соболей, куниц, бобров и выдр требовала исключительной ловкости и осторожности. Надо думать, что этих мелких зверей приладожский житель убивал каменными стрелами и дротиками, которые тоже найдены среди остатков. Может быть, употреблялись и силки или капканы, но утверждать этого нельзя, за неимением доказательств в виде находок. Среди отбросов часто встречаются остатки зайцев, кости диких уток, гусей и т. п.
Во всяком случае по найденным отбросам разного съестного материала можно судить, что доисторический житель этой местности не голодал. Вероятно, он не знал хлеба, потому что земледелием начинают заниматься люди, стоящие на более высокой степени культуры. В описываемых здесь местах не было найдено никаких орудий или приспособлений, указывающих на земледелие. Но в мясе всякого рода местный житель того времени не имел недостатка. В виде лакомства он употреблял, вероятно, ягоды – малину, ежевику, костянику и морошку, а также и орехи – всего этого было здесь, по всем видимостям, много. Посуда, из которой ел человек этого времени, была сделана из глины, но очень неискусно, насколько можно судить по черепкам. Она не выдерживала сильного огня, из чего можно заключить, что пища пеклась как-нибудь на кострах или в земле, а, может быть, часть ели и сырой. Признаки огня замечаются на костях, на глиняной посуде и на некоторых частях лодки, – следовательно, люди того времени были уж знакомы с употреблением огня. Как добывали они огонь – неизвестно. Может быть, они высекали его из кремня, который был найден, хотя и в небольшом количестве. Трудно судить также, употребляли ли они соль в пище, так как ее нигде не найдено в этой местности. Они должны были получать ее из других мест, если имели какие-нибудь сношения с жителями других мест. Не найдено также и никаких остатков одежды, но, так как климат здесь должен был быть суровый, а зверей в окрестных лесах было много, то надо полагать, что жители носили теплые меховые шкуры, сшитые при помощи шил и игл из камня и кости. Найдены также и скребки для выскребывания шкур или заглаживания швов. Может быть, обыкновенной одеждой женщин и детей, живших в эти отдаленные от нас времена на побережье Ладожского озера, были меха, которые так ценятся нашими современными модницами. Соболи, куницы, бобры в изобилии водились в дремучих лесах, от которых теперь не осталось почти следа. Из домашних животных люди этой местности и этого времени пользовались, по-видимому, только собакой.
Все орудия, инструменты, оружие и простые украшения, найденные на местах стоянок этих людей, сделаны из камня, кости или дерева. Очевидно, жители описываемой местности в то время еще не знали металлов, т. е. принадлежали к тому раннему периоду человеческой культуры, который в науке принято называть «каменным веком».
Какого племени были доисторические люди ладожского побережья и откуда они пришли – совершенно теряется в отдаленности тысячелетий. Но уже в первом веке христианского летосчисления Тацит описывает диких жителей этих мест, которых он называет финнами. Он указывает на то, что у них еще не было железа, а стрелы и копья их были сделаны из заостренных камней или кости.
Жители южного побережья Ладожского озера, оставившие после себя многочисленные курганы – могилы, разбросанные по берегам рек, впадающих в озеро, относятся уж к гораздо более позднему времени, чем только что описанные люди каменного века. При исследовании этих курганов, относимых учеными к векам IX, X и XI, найдены уже изделия из железа, бронзы и других металлов. Найдены также признаки разных домашних животных, как лошади, свиньи, барана, собаки, курицы.
Археолог Н. Бранденбург исследовал эти курганы южного побережья Ладожского озера, занимающего уезд Новоладожский и часть Шлиссельбургского. В восточной части это побережье орошается реками Сясью, Воронегой, Пашей и Оятью. Некогда оно составляло часть Обонежской пятины Великого Новгорода. Здесь, по словам Бранденбурга, сохранились в разных местах следы древнего языческого населения, жившего между Волховом и рекой Оятью. До археологических раскопок местные жители считали курганы «военными батареями». Когда-то у реки Воронеги происходила битва ладожских жителей со шведами, предание о ней сохранилось в памяти жителей, и они назвали военными батареями прибрежные курганы. Но при раскопках в курганах оказались могилы, в которых, кроме человеческих костей, были обнаружены разные предметы жизненного обихода и оружие.
По внутренности одних курганов можно вывести заключение, что трупы сжигались при погребении, по внутренности других – что их зарывали прямо в землю. Отчего приблизительно в одно и то же время и в одной и той же местности происходила такая разница в погребении – объяснить невозможно. Нередко в могилах находят очаги с такими предметами и остатками, по которым можно предполагать, что здесь совершалась тризна или поминки. Глиняные горшки, железные котлы, сковороды и сковородники находят размещенными в каком-нибудь определенном порядке. Бывали случаи нахождения горшков, накрытых сковородами. В одном кургане на реке Паше найден, между прочим, котел так, как будто он висел над очагом; на нем была цепь и найден он был поверх возвышения из углей. В другом кургане был найден в таком же виде бронзовый котелок: здесь же находились кости животных. В могилах, где видно трупосожжение, находятся обыкновенно предметы вооружения, конского снаряжения, домашней утвари и разные украшения, очевидно также бывшие в пламени погребального костра. Бранденбург набрасывает такую вероятную картину погребения на основании содержания исследованных им курганов: «Вероятно, где-нибудь поблизости места, выбранного для возведения кургана, устраивался погребальный костер, на котором помещали труп покойника в полном вооружении и убранстве, с разными предметами его обстановки при жизни. Вместе с трупом помещались жертвенные животные или части их, по всей вероятности совершались и человеческие жертвоприношения. После сожжения все остатки тщательно собирались и переносились на место погребения. Здесь площадь, предназначенная для насыпки кургана, предварительно выжигалась или усыпалась пеплом от погребального костра, и на ней складывались кости; рядом с ними раскладывались разные предметы обихода и прикрывались берестой, или же кости помещались в глиняные сосуды. Затем совершалась тризна, для чего в середине будущей насыпи устраивался небольшой костер, под которым земля усыпалась крупным песком, и производилось приготовление пищи на железных сковородах, в котлах или горшках. По окончании тризны приступали к сооружению кургана. В заключение, вероятно, вся насыпь покрывалась свеженарезанным дерном».
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.