Страница 20 из 28
В привилегии, полученной немецкими городами у норвежского короля Магнуса в 1285 г., говорится, что немцы «могут все закупать наряду с жителями места, куда они приехали, т.е. не только у горожан, но и у гостей и даже у крестьян», — им предоставлено, следовательно, право не только торговать между собою, но и вступать в непосредственные сношения с сельскими жителями, что обыкновенно в интересах местных купцов запрещалось{177}.
Таким образом, в этом столь важном в те времена вопросе обнаруживается существенное различие между положением ганзейцев в Новгороде и правами, предоставленными им в других странах. Что касается права производить розничную торговлю, которого они также всегда усиленно добивались, то Никитский полагает, что они обладали им и в Новгороде. Он ссылается на постановление самой ганзейской конторы 1346 г., согласно которому ученики на немецком дворе в клетях могут продавать перчатки парами, синюю пряжу на фунты (но не меньше), полотна и грубые сукна полуфунтами, но не меньше, серу — на гривенки, иголки — дюжинами, любекские иголки на сотни, четки — полдюжинами, сафьян — фунтами, пергамент — полусотнями{178}. Кроме того, в начале XV ст. немцы жалуются на то, что новгородцы нарушают старинный обычай, препятствуя им заниматься разносной торговлей на улицах{179}. Однако, в то же время нам известны и другие постановления, изданные самими ганзейцами для новгородского подворья и относящиеся (как и приведенное выше) к половине XIV ст., в которых говорится, что «никто не должен продавать холст иначе, как целыми кипами или кусками», и что «зарпещается кроить во дворе штаны и плащи или разрезывать сукно для продажи», т.е. (технический термин) продавать его в розницу. Меха должны закупаться в количестве не менее 1000, 5000, 250 штук. К этому прибавлено, что в случае нарушения запрещения розничной торговли купцы сами же пострадали бы от этого{180}.
При таких условиях едва ли можно говорить о предоставлении немцам в Новгороде права торговли в розницу. Напротив, английская грамота 1303 г. дарует им право «пряности и бакалейные товары по-прежнему продавать в розницу кому угодно». В 1366 г. им дозволена розничная продажа во Фландрии. С давних пор ганзейцы пользовались этим правом в Норвегии{181}.
И определенные пути были указаны немцам, как это соответствовало гостиному праву. Князь Андрей Александрович (около 1301 г.) в соглашении с представителями немецких городов заявляет: «Дахом им три пути горний по своей волости, а четвертый в речках, гости ехати без пакости на Божий руче, и на княжи и на всего Новагорода. Оже будеть не чист путь в речках князь велит своим мужем проводити ели гость, а весть им подати»{182}. Устанавливаются только четыре определенных пути сушей (горой) и один водой, где даются и провожатые для охраны (конвой). Об этих указанных путях упоминается неоднократно и в Новгородской летописи (в 1242, 1268, 1435 гг.). В 1346 г. Новгород запрещает ездить через Швецию, Пруссию, Курляндию, Эзель, допуская лишь путь из Риги, Ревеля или Пернова. Впоследствии (в соглашениях 1474, 1481, 1493 гг.) каждый раз подчеркивается, что в случае, если бы купец немецкий или русский заблудился и ненамеренно сбился с установленного пути, то следует указать ему правильную дорогу, но не производить над ним насилия и не отнимать у него товаров, что обычно делалось в случае езды неуказанным путем{183}. Из этих соглашений видно, что и русские в Ливонии обязаны были ездить определенными путями.
Во всяком случае, мы находим в Новгороде различные стеснения ганзейской торговли, от которых последняя была избавлена в других странах — в Англии, Норвегии, Фландрии. Причина заключается в том, что там ганзейцы пользовались гораздо большей силой и могуществом, чем на Руси. В Англии, как и в Норвегии, большую роль играла задолженность короля и аристократии немецким купцам, в силу которой и ради получения новых займов они вынуждены были соглашаться на всевозможные льготы, доходившие до того, что в Англии ганзейцы могли торговать не только с гостями в розницу, но и в селах непосредственно с крестьянским населением, совершенно обходя английское купечество, которое не могло развиваться при таких условиях; мало того, пошлины при вывозе и ввозе товаров ганзейцы нередко уплачивали в меньших размерах, чем сами англичане. В Новгороде мы не находим ни этих кредитных операций ганзейцев, ни того влияния князей и бояр, которое могло бы доставить иностранным купцам значительные выгоды. Власть князя была сильно ограничена, и, как мы видели, — даже торговать с немцами он не мог непосредственно, а должен был обращаться к посредничеству новгородцев.
Что касается Фландрии, то там условия в этом отношении были отчасти сходны с Новгородом, хотя и не вполне, но зато там местное население извлекало значительную выгоду из приезда немецких купцов (как и итальянцев), как благодаря возможности сбыта изделий широко развитой в то время во Фландрии шерстяной промышленности, так и вследствие производства ряда подсобных и торговых промыслов, которые находились в руках фламандцев. Таковы были профессии содержателей постоялых дворов и товарных складов, маклеров, нотариусов, корабельщиков, переводчиков и т.д., самую же торговлю в тесном смысле местное население всецело отдавало иностранцам. В Новгороде выгодное занятие сдачи иностранцам квартир и складов и содержания харчевен отпадало, так как немцы жили и хранили товары в своих гостиных дворах и в городе, во дворах русских селились, по-видимому, лишь в виде исключения. Морского порта в Новгороде ввиду его континентального положения не могло быть, что опять-таки лишало население многих существенных выгод, не было ни маклерского промысла, ни нотариусов. Оставалась одна лишь деятельность по перевозке товаров по Волхову и до гостиных дворов немцев, почему новгородцы, как мы видели, и монополизировали этот транспортный промысел. Но выгода получалась бы слишком небольшая, если бы новгородцы не сохраняли одновременно с этим в своих руках и посредничества в торговле между немцами и приезжавшими в Новгород русскими из других областей, как и вообще не старались бы по возможности удерживать торговые операции в своих руках.
В отличие от англичан, фламандцев, норвежцев новгородцы не прекращали и собственной активной торговли с немецкими городами. В то время как купцы других стран почти не выезжали за свои пределы, ибо ганзейцы вели с этим решительную борьбу, не допуская, например, приезда англичан в Норвегию, фламандских судов в Балтийское море, в отношении Новгорода они вынуждены были терпеть нарушение их монопольного положения. Это обусловливалось в значительной мере выгодным расположением Новгорода в отношении ливонских городов, которые вообще стояли несколько поодаль от прочих участников ганзейского союза, в частности от Любека и иных вендских городов, и вели отчасти самостоятельную политику. В эти находившиеся поблизости ливонские города и ездили новгородцы, тогда как их путешествия в прочие, более отдаленные местности, расположенные у Балтийского моря, по-видимому, скоро прекратились. Как мы видели выше, уже договор 1260 г. в противоположность договору 1195 г. упоминает лишь о поездках на остров Готланд, но не на континент, причем и тут новгородцам приходилось пользоваться немецкими судами за отсутствием собственного торгового флота. В этом отношении, следовательно, Новгород находился в равных условиях с прочими посещаемыми ганзейцами городами и местностями — в вендские города, как и в другие прибалтийские страны, никто из новгородцев не ездил, посредничество между ними принадлежало одной Ганзе.