Страница 21 из 28
Правда, новгородцы постоянно предъявляли немцам требование принять на себя ответственность за несчастные случаи или ограбление русских на море. Ревель в 1406 г., Рига в 1424 г., Ливонский орден в 1420 г. возражали на это, что от морских разбойников немцы так же страдают, как и русские, и отвечать за убытки русских «в открытых водах и морях они не могут».
Новгород и впоследствии настаивал на этом (в 1436 г., 1468 г.), и отказ немцев в последнем случае являлся одной из причин разрыва между ними и новгородцами. Только в соглашении 1487 г. эта цель отчасти достигнута. Согласно новому постановлению, в случае, если новгородцы потерпят убытки на море от жителей 73 ганзейских городов, эти города обязаны разыскать виновных и, если они будут найдены, казнить их и отнятое имущество отдать новгородцам. Если пираты не принадлежат к ганзейцам, то Ганза, узнав о месте пребывания их, сообщает об этом в Новгород и все-таки, если она в состоянии изловить их, обязана и в этом случае казнить их и отдать товары новгородцам. В свою очередь и новгородцы обязались поступать подобным же образом в случаях разбойных нападений на немцев, если грабители находятся в пределах новгородской территории{184}.
Из всего этого, казалось бы, следует, что новгородцы совершали и впоследствии, еще в XV ст., путешествия по морю. Однако едва ли это были поездки в вендские города и даже на Готланд. Без всякого сомнения, речь идет о плаваниях в Ригу, Ревель и прочие приморские ливонские города. Из источников нам действительно известно, что новгородцы ездили в эти города морским путем, наиболее удобным и наиболее дешевым в те времена, тогда как перевозка товаров сушей при ужасном состоянии дорог была почти немыслима. Да и переговоры в XV ст. велись уже исключительно между Новгородом и ливонскими городами Дерптом, Ревелем, Ригой, и ответ на предъявляемое новгородцами требование, чтобы немцы возмещали и понесенные на море убытки, дают каждый раз эти города, ибо только их и касаются претензии торговцев.
В эти города новгородцы действительно отправлялись, и не только в XIII—XIV, но и в XV ст. Это мы можем заключить прежде всего из многократных случаев ограбления новгородцев в Нарве и на Неве, которые подавали им повод к насилиям над немцами и о которых мы отчасти уже упоминали выше. В других случаях источники прямо сообщают о пребывании новгородцев, как и псковичей, в ливонских городах. Так, в соглашениях 1342 и 1376 гг. по поводу воска и меха, привозимого русскими купцами, упоминается в качестве мест сбыта его Дерпт, Рига и Ревель, а также Готланд. В 1406 г. Дерпт выдает новгородцам «опасные грамоты», т.е. охранные свидетельства для свободного проезда туда и обратно. В 1439 г. Новгород соглашается отпустить задержанных им немецких купцов лишь после того, как все русские купцы, захваченные в Дерпте и Ревеле, вернутся целы и невредимы со своими товарами в пределы Новгородской области. В 1461 г. новгородцы жалуются на насилие и ущерб, причиненные им в Ревеле и Дерпте, и, по-видимому, в связи с этими событиями в соглашении 1466 г. было установлено, что немцы не должны заключать русских в темницы, очевидно в ливонских городах. Упоминается о русской церкви в Дерпте, где новгородцы имели собственные дворы, в 1481 г. о русском квартале в Дерпте, церквах и домах, а в договоре 1392 г. им предоставлено право торговать не только на территории епископа Дерптского, но и далее за пределами заставы, находящейся на р. Эмбах. Следовательно, новгородцы ездят не только в ливонские пограничные или приморские города, но и далее в глубь страны: «По пискупле (епископской) земле Юрьевского и по его городам горою и водою путь цист», «а что под пискуплим городом колода церес реку за замьком, а туды новгороцькому купцью путь цист»{185}. Наконец, в мирном договоре между Новгородом и Псковом, с одной стороны, и Дерптом и Ревелем, с другой, установлено, что новгородским послам и купцам предоставляется «чистый путь» в Дерптской области и право торговать любым товаром, а также ездить морем и сушей как в Дерпт, так и далее в Ригу, Ревель и Нарву. То же право устанавливается для псковичей, причем дерптские переводчики, помогающие им, не должны брать за это особого сбора, и псковичам разрешается рубка леса около Дерпта. Но сверх того псковичам предоставляются еще и столь важные права в Дерпте, как торговля в розницу и торговля с гостями, именно с приезжими из Риги, Ревеля и Нарвы. Это свидетельствует о существенной роли торговли псковичей в Дерпте, о том, что их активная торговая деятельность в ливонских городах достигала значительных размеров.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
Характер немецкой торговли в Новгороде по статутам немецкого двора
Наряду с договорами, заключенными Новгородом с немцами, мы находим еще и другой источник, дающий возможность ознакомиться с характером и условиями товарообмена между Новгородом и немецкими городами, — уставы, изданные немецким купечеством для немецкого двора в Новгороде и регулирующие жизнь немецкой фактории и торговлю ее с Новгородом. Договоры являются результатом соглашений между немцами и Новгородом, статуты же имеют односторонний характер, представляют собою своего рода правила внутреннего распорядка, автономно установленные немецким купечеством для ганзейской конторы в Новгороде. Эти статуты именуются «скра» (skra); первоначальный смысл слова — отрезанное, почему Яков Гримм понимал его в смысле решенного, судебного решения, другие истолковывали этот термин как деление на части или отделы; указывали и на то, что скра означает кожу, пергамент, а затем и записанные на них памятники. В этом понимании оно встречается весьма рано в Скандинавских странах: в 1118 г. Haflidaskra, законник, составленный Гафлидом, logskrar — судебные книги, о которых упоминается в норвежских источниках XII ст., hirdskra — сборник, составленный при короле Магнусе в XIII ст. И впоследствии гильдейские статуты именуются в Швеции gildeskra, в Дании уставы товариществ называются sera. Мы находим этот термин в конце Средневековья и в городах Вестфалии и Шлезвига в смысле постановлений, статутов (schrae): «Мы, консулы (магистрат) и граждане города Апенрада, установили следующие статуты нашего города, именуемые скра, и записать велели» (1335 г.). Название это появляется и в Гамбурге, в особенности же в Ревеле и в Риге в XV ст. в измененном виде schra, scrage, schragen; уставы рижских цехов именуются schragen. По-видимому, во всех этих городах слово «скра» заимствовано из Скандинавии, и оттуда же оно перешло и в Новгород, — лучшее подтверждение того, что исходную точку в немецкой торговле с Новгородом составляет шведский остров Готланд с его купечеством, вслед за которым пошли уже чисто немецкие города{186}.
Новгородская скра сохранилась в целом ряде списков — Шлютер насчитывает семь списков, относящихся к эпохе XIII-XVII ст., некоторые из них встречаются в нескольких различных редакциях{187}.
Наиболее старинный список (первая скра) относится к XIII ст. и сам именует себя «скра», составленной «на основании обсуждения и постановления мудрейших всех городов немецких земель». Эта первая скра не намерена вводить ничего нового, а записывает лишь издревле господствующее «на немецком дворе в Новгороде» право для руководства всем посещающим этот двор. «Вот скра Новгородская. Да будет известно всем тем, кои здесь находятся и впредь сюда приезжать будут, кои видят эту скра и слышат, что от всего совета и по общему решению мудрейших мужей из всех городов немецкой земли, предписано это право, которое издревле соблюдалось и существовало в немецком подворье в Новгороде, блюсти и впредь всем тем, кто имеет обыкновение приезжать в упомянутое подворье водою и сухим путем (ст. I){188}.